Книга Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев

— Не совсем так, профессор. Просто мы с Вами, русские и европейцы, понимаем демократию совершенно по-разному. У нас есть свое понятие, похожее, но не аналогичное демократии. Это народовластие. На первый взгляд разница не очень заметная: власть народа и народная власть. Но смысл отличается очень сильно. В первом случае мы имеем власть, но не знаем, что такое народ. О власти какого народа идет речь? И что есть народ: избиратели или избранные? А во втором случае мы говорим о власти для народа. Для большинства народа. Если большинству народа хорошо — значит власть народная. Слабость власти проявляется в том, что она идет на поводу у меньшинства, которое почему-то решило, что оно лучше других понимает, что именно требуется людям.

— А если ошибается именно большинство? Если большинство просто не в состоянии понять цели и задачи, стоящие перед властью. И меньшинство знает, как это исправить.

— Исправить что, профессор? Мы говорим о целях, которые ставит перед собой государство. О государственной идее. А её задает именно власть, а не непонятно откуда взявшиеся советчики. Если, например, Ваши мысли о геополитике помогают власти в определении цели, значит, Вы имеете полное право быть влиятельным и уважаемым в государстве человеком. Но вся ответственность лежит только и исключительно на власти и на её лидерах. Именно они решают, принять Ваши идеи или нет. И именно они отвечают за результат. А как можно за что-то отвечать, если твой срок исполнения обязанностей властителя четыре или пять лет? Не получилось или получилось не так, как хотелось, срок кончился и ты, бывший вождь страны и народа свободен и ни за что ни в ответе? И почему при демократии меньшинство, к которому прислушивается власть, состоит из продажных алчных моральных уродцев, ставящих превыше всего личное благополучие? Пока Рим был империей — он строил города и дороги, а как только превратился в республику с выборным сенатом — начал строить цирки для развлечения плебса. А закончил развалинами после прихода гуннов.

— Значит — империя. Вы странный молодой человек. Вы практически не жили в империи, но понимаете её назначение. Да, именно император ответственен за всё. Император и советники, которых он избирает сам. А если император слаб и нерешителен? Не означает ли это гибель империи и государства в целом? Демократический механизм позволяет менять неудачного правителя по результатам правления. Чем и привлекательна демократия. А смена императора равносильна государственной измене. Династические проблемы сложны, неоднозначны и нередко приводили к тяжелым последствиям. Но скажите, откуда Вы так много знаете об империи? Разве советские власти не категорические противники монархий? Или Вам специально разрешено вести подобные разговоры?

— Профессор, профессор. Не нужно видеть в каждом русском агента НКВД. Советские власти не против монархий вообще. Они против тех монархий, которые выступают противниками России и заинтересованы в её гибели. А разве таких «заинтересованных» нет среди стран так называемой демократии? Сегодня Россия и Германия находятся в похожем положении — страны изгои. Германия потому, что проиграла войну. А Россия потому, что сбросила никчемного царя и выгнала вон его советников, отказавшись плясать под дудку «советников» европейских. Но самое неприятное для них, это то, что советские власти выгнали и новых «советников», ради которых всё это и затевалось. Россия не захотела поступиться своими интересами в угоду интересам стран, непонятно на каком основании считающих себя основателями и центрами цивилизации, считающих себя цивилизованными.

— Так, так, так. Вы отказываете англо-саксонскому миру в праве именоваться цивилизацией. Что позволяет Вам так считать, позвольте узнать? Как я уже успел убедиться, мою позицию в этом вопросе Вы знаете. И мне, потратившему на свою работу не один десяток лет, очень любопытно, как к похожим выводам пришел совсем еще молодой человек. Какое именно явление в европейской жизни позволяет Вам усомниться в цивилизованности англо-саксонского мира?

— Ростовщичество, профессор. Когда ростовщик, названный благозвучным словом «банкир», начинает определять правила и нормы жизни — человеческая жизнь заканчивается. Миром начинают править деньги. Деньги, для которых нет таких понятий как честь, совесть, верность. Есть только выгода. Мне рассказывали, что в САСШ даже есть такая поговорка: «Ничего личного, это только бизнес».

— Любопытно, не приходилось слышать. Но весьма показательно, должен заметить, Вы согласны? И здесь мы переходим к главному вопросу. Сами по себе деньги не являются злом. Они всего лишь мера количества и качества человеческого труда. Но когда целью денег становится получение просто большего их количества, любой ценой, замечу, мы получаем в обществе нарыв, который может привести к гибели всего человечества. И спросите себя, молодой человек, представители какого народа превратили деньги из средства развития в средство наживы? Любыми средствами, повторюсь. Многие мои сотрудники на разделяют мои мысли по этому поводу, но я с каждым разом всё больше и больше убеждаюсь в своей правоте.

— Позволю себе дополнить Вас, профессор. Именно превратив деньги в средство наживы, представители этого народа получили возможность покупать и избирателей и избранные ими правительства. В чем и заключается главная болезнь так называемой демократии. Именно поэтому я и считаю западную демократию главным врагом человечества. Купленное правительство отвечает только перед своими покупателями, но ни в коем случае не перед народом, который его якобы избрал. Вот как угодно, профессор, но это не демократия, а просто лавка ростовщика. Но согласитесь, что подобное безобразие совершенно немыслимо при империи. Разве император, если он, простите, не идиот, позволит кому-то покупать свой народ и своих представителей на местах? Нет. Именно император заинтересован в настоящей демократии, когда народ на местах избирает своих начальников, отвечающих не только перед императором, но и перед самим народом. А императору остается только следить за тем, чтобы его народ был доволен. Наглядно наказывая зарвавшихся и проворовавшихся местных начальников, которыми окажется недоволен народ. Ответственность перед императором и народом естественное условие, отгоняющее от власти ростовщиков и выдвигающее во власть достойных народных представителей.

— И всё-таки, молодой человек, я никак не могу понять, каким образом Вы так хорошо смогли разобраться в весьма непростых понятиях, вызывающих большие трудности у многих умудренных годами людей. Вряд ли этому учат в военных заведениях, а для школьных занятий это весьма сложные предметы. И уж, простите меня, ни в коем случае я не могу после рассказов своих сотрудников, считать Вас просто переодетым в военную форму выпускником университета.

— А что Вас так удивляет, профессор? Это так называемой демократии важно, чтобы люди превратились в нерассуждающих болванчиков, которым интересны только пиво с сосисками и длина ног Марлен Дитрих. Нет, я совершенно ничего против этого не имею. Особенно против ног, знаете ли. Но в первую очередь человек должен думать. Думать о тех самых главных проблемах и целях, которые ставит перед народом разумная власть. Если цель достойна человека разумного, ничто и никто не помешает человеку думать над путями её достижения. Даже мне, человеку военному, можно найти для этого и место и время. И советская власть создает сегодня все условия для того, чтобы нашлись и место и время. Было бы желание. Руководители России, освободившись от навязанных им «советчиков», очень заинтересованы в том, чтобы такое желание «думать» возникало у как можно большего количества людей. Причина такого интереса власти очень проста, профессор. Человека, понявшего и признавшего задачи, которые ставит власть, нет нужды заставлять что-то делать. Он сам, своей волей, возьмется за самое сложное дело и преодолеет все трудности. Разве сегодня в Германии иначе? Поставлена достойная цель — преодолеть последствия военного поражения и восстановить ослабленное государство, удушаемое навязанными условиями так называемого мира. И что, разве многих честных немцев приходится заставлять трудиться на благо Германии?