Книга Федеральный наемник - Владимир Гуркин

Он открыл дверь почти сразу. Я полагал, что он удивится моему визиту, но Муса встретил меня так, словно ждал. Он пояснил:

— Нам сказали, что вы пришли, поэтому я знал, что вы пожалуете ко мне.

Кто сказал, он не уточнил, я не стал спрашивать. Мы прошли в комнату. Муса тяжело вдохнул.

— Вам известно, что его избивали?

— Нет. Почему?

— Все спрашивали, где вы, когда придете? Хотите посмотреть его записку?

— Конечно.

Муса достал из шкатулки записку брата и протянул его мне. Она была совсем коротенькая и гласила: «Меня избивает сам комендант, хочет узнать, где Командир. Даже если бы знал, им бы не сказал. И ты не говори, если что узнаешь. Помоги жене. Здесь творятся страшные дела. Мне отсюда уже не выбраться. Прощай.»

Я почувствовал, как сжал комок горло. Я поднял голову и встретился с внимательным взглядом Мусы.

— Надо его спасать, после того, как его избивал Майоров, они не выпустят его живым. Он теперь становится опасным свидетелем его самоуправства. Если Мухаммед сообщит об этом куда следует, с его плеч могут слететь погоны. А то случится и что похуже.

— Так-то оно так, да как добраться до Мухаммеда? — тоскливо протянул Муса.

— Ход цел?

— Что же ему будет.

— Тогда пойду потолкую с вашим комендантом.

— Там сейчас стало еще больше охраны.

— Ничего другого мы все равно не придумаем. Это единственный шанс.

— Да поможет вам Аллах, — молитвенно сложил руки Муса.

Я подумал, что до сих пор может Аллах, может Зевс с Посейдоном, может еще кто-то из небожителей, но в самом деле помогали мне. Иначе как объяснить, что я еще жив и даже относительно невредим. Хорошо если бы божественная длань простерлась надо мной и этой ночью.

Дорога мне уже была знакома, я довольно проворно продвигался по лазу. Я подошел к люку, который вел в комнату Майорову, и стал прислушиваться что там происходит. Я услышал разговор. Сначала я ничего не мог разобрать, но вскоре мой слух адаптировался, и я вполне явственно начать различать речь. Более того, я узнал голоса, так как они мне были хорошо знакомы. Один принадлежал Майорову, другой — в это трудно было поверить, но так было так на самом деле — Газаеву.

Это было невероятно; самый страшный террорист, объявленный во всероссийском розыске, беседует с комендантом района. Но еще более поразительным было содержание этой милой беседы.

Газаеев и Майоров договаривались о совместной операции против отряда Султанова. Вернее речь шла о том, чтобы пропустить боевиков Газаева через перевал, который контролировали посты федералов. Если же быть еще точнее, то тема разговора было другая; Газааев и Майоров торговались о сумме. Майоров наставил на получение 50 тысяч долларов, Газаев предлагал только десять тысяч.

Судя по тому, как они разговаривали друг с другом, спор этот был далеко не первым, а являлся продолжением предыдущего раунда переговоров, когда стороны не смогли достичь соглашения. Однако на этот раз после весьма горячих дискуссий им удалось это сделать, они сошлись на двадцати пяти тысячах.

Завершив первый и главный вопрос, Газаев и Майоров стали обсуждать план предстоящей операции. Я внимательно слушал его, стараясь не пропустить не то что слова, но даже знака препинания. Завершив обсуждение, они перешли к третьему пункту своей повестки. В ней значился Мухаммед.

Газааев потребовал отдать ему Мухаммеда за то, что он проявил нелояльность к нему и стал помогать злейшему его врагу, то есть мне.

Майоров не возражал, так как, по его словам, Мухаммед все равно не знает место моего пребывания. Получив согласие коменданта, Газаев стал его благодарить. Я услышал радостные нотки в голосе садиста.

Я полагал, что на этом их встреча будет закончена, так как они обо всем договорились. Но, как истинно гостеприимный хозяин, Майоров не мог отпустить, не накормив, своего дорогого гостя. Доносившиеся до меня звуки говорили о том, что у них переговоры плавно перешли в трапезу. Я же мрачный сидел в своем подземелье. То, что я услышал, отбирало у меня последнюю надежду выручить Мухаммеда. Газаев увезет его сейчас с собой. А потом ищи его в этих горах. Раньше в таких случаях мне помогал Умар. Но теперь ему самому грозит смертельная опасность. И его тоже надо спасать; если Газаев объединиться с федералами для уничтожения Султанова, тому не уцелеть.

На мое счастье пир продолжался недолго, но судя по довольным возгласам и кряхтенью еда была вкусной и обильной. Я услышал, как оба сотрапезника встали изо стола, и их ноги прошли почти над моей головой.

Я решил подождать, что будет дальше, не удастся ли мне все же побеседовать по-приятельски со старым другом. Но в эту ночь боги отвернулись от меня; я услышал, как Майоров что-то крикнул, и по комнате затопало сразу множество ног. Я окончательно понял: на этот раз увидеться с Валентином мне не удастся.

Я вернулся в дом Мусы. Брат Мухаммеда с нетерпением ждал меня.

— Плохие новости, — сказал я ему, — комендант передает Мухаммеда в руки Газаева.

Я увидел, как побелел он, а его руки затряслись, как у старика.

— Он же сделает с Мухаммедом… — У него даже не хватило смелости произнести до конца фразу.

— Да, и боюсь, что сейчас ваш брат уже находится в его руках.

— Если нам не поможет Аллах, нам никто не поможет, — грустно произнес Муса.

Внезапно он упал на колени и стал неистово молиться. Я молча наблюдал за ним. Я вдруг поймал себя на том, что в какой-то миг мне захотелось присоединиться к нему. Кто еще кроме Бога мог помочь нам в этой отчаянной ситуации.

Муса поднялся с колен и сел на стул. Я заметил, что молитва пошла ему на пользу, он выглядел чуть поспокойней. Но мрачней.

— Я прошу вас, не говорите его жене, что Мухаммед у Газаева. Она это не выдержит.

— Хорошо, не скажу. Я сам так думал. Скажите, Муса, вам что-нибудь известно об Умаре Султанове? Где его отряд?

Муса отрицательно покачал головой.

— Вчера был довольно серьезный бой, Умар напал на колонну. Погибло несколько федералов. После чего он ушел. А куда, мне не известно. Думаю, в нашем селе никто не знает. А кто знает, все равно не скажет.

Я вздохнул, ситуация осложнялась с каждой минутой. Я распрощался с Мусой и направился к дому Мухаммеда. По дороге мне не встретился ни один человек. Но радости я от этого не испытывал, я знал, что сейчас мне предстоит грустный разговор.

В глазах жены Мухаммеда горел огонек надежды. Она молча смотрела на меня.

— Я ничего не смог сделать, — сказал я.

Огонек надежды погас. Она отвернулась.

— Но я постараюсь освободить вашего мужа, — произнес я, сам не веря своим словам.

Она кивнула головой, но не взглянула на меня. Говорить больше было не о чем, я пошел в соседнюю комнату, где вповалку спала моя команда. Я тоже присоединился к ним. На сон мне оставалась не больше двух часов.