Книга Чистильщик - Лев Пучков

Город гудел. Обязательный Настырный не постеснялся:

в утреннем выпуске «Новой недели» во всю первую страницу зиял этот суперскандальный материалец. Ближе к вечеру позвонил Слава Завалеев и сообщил, что меня желает видеть врио областного прокурора – Сухов.

Я позвонил Сухову и договорился о встрече. В этот раз мы подъехали к скверу напротив прокуратуры на «Ниссане», приняли врио прокурора и отъехали пару кварталов, после чего я попросил Сашу с Коржиком прогуляться минут десять.

– Он должен был умереть тихо, – напустился на меня Сухов. – Без всех этих ненужных эффектов! Ты катастрофически ускорил развязку, и теперь нам придется очень туго. И потом – что это за история с твоими родителями? Это что – действительно… эээ… все так и было?

– Это он сам, – невозмутимо парировал я, с удовлетворением отметив, что туго будет теперь не мне одному, а «нам». – Я узнал об обстоятельствах гибели моих родителей из достоверных источников, явился к нему вечером и сказал – ты мразь и дерьмо. Если хочешь как-то загладить свою вину – застрелись как настоящий мужик. Ну и вот…

Далее Сухов изложил, какие это проблемы у «нас» возникают. Бригада от Генпрокуратуры России ожидается уже сегодня вечером – работать по факту самоубийства главы областной юстиции. На момент прибытия бригады получается картина известного художника «Утро в лесу»: три посторонних медведя в глухом лесу, где им ничего обломиться не может – все их боятся и никто не доверяет. Никто из «правильных», в свое время зашантажированных начальником УВД и его шайкой, показания давать не станет, потому как трясутся за свое благополучие. Фактических зацепок по УВД у нас не имеется – а именно с них следовало бы начинать расследование…

– Подождите, подождите, – возмутился я. – А что по губернатору? Этого что – недостаточно?

– А по губернатору нужна правительственная комиссия! – ехидно выдал Сухов. – Чтобы лишить его парламентской неприкосновенности! Без этого никто не имеет права его пальцем тронуть!

– Ну и что теперь? – упавшим голосом вопросил я. – Что ж – выходит, все зря? Столько труда вложено… А вы? Что ж вы раньше не сказали?!

– А я не Ванга, чтобы предположить, что этот… кхм… ну, что он застрелится и опубликует свое раскаяние тиражом в двести тысяч экземпляров! – мудро заметил Сухов. – Я думал, что мы все аккуратно распутаем, я прошвырнусь в столицу и все устрою по поводу правительственной комиссии – втихаря, так сказать…

– А теперь, значит, прошвырнуться не получится, – пробормотал я. – Да, не получится… Бригада приедет, надо вам будет с ними – туда-сюда…

– Ну, это мы еще посмотрим, – многозначительно заметил Сухов. – Они будут ковыряться минимум неделю. Кое-что я им подкину и… и слиняю в столицу. Они тут без меня обойдутся. Того материала, что у нас имеется, будет достаточно, чтобы заинтересовать парламентариев… ммм… есть там у меня один человечек стоящий… А я, помимо этого, постараюсь прорваться на личный прием к МВД.

– А к МВД зачем? – удивился я.

– А ты представь себе: к нам внезапно прилетает парламентская комиссия во главе… ну, допустим, с председателем комитета по безопасности, а вкупе с ней – следственная группа МВД под руководством самого министра? – вкрадчиво произнес Сухов. – Каково? А мы им тут – оп! – нате вам на блюдечке жареные факты! Представляешь?

Я покивал головой – действительно, перспектива заманчивая.

– Я все сделаю, что в моих силах, – твердо пообещал я. – Есть тут у меня одна задумка. Это по поводу «Подснежника» – помните, из показаний Мирюка?

– «Подснежник», «Подснежник»… – Сухов наморщился. – А, это насчет бомжей, что ли?

– Именно, – подтвердил я. – Мы как раз сейчас разрабатываем этот вариант, так что…

— Это уже детали, – оборвал меня Сухов. – А суть такова: за неделю тебе надо полностью уничтожить компромат на «правильных», которых зашантажировал начальник УВД. И убедить их в том, что этого компромата не существует. Только в этом случае показания польются рекой. Эти уроды ни с кем особо не церемонились, так что у людей накопилось достаточно… Надо зафиксировать по УВД что-то особенно мерзкое – чтобы было за что ухватиться и с ходу начать раскручивать. С губернатором у тебя получилось очень даже недурственно – продолжай. И еще… надо вот этих девочек – что использовал для шантажа начальник УВД… оооээммм… ну, в общем, их надо куда-то убрать, иначе их используют как средство давления на «правильных». Яволь?

– Не понял! – возмутился я. – Вы что ж – предлагаете их всех перемочить? Да их там, может, десятка полтора! Не накладно ли выйдет?

– Ну что ты прямо! – недовольно поморщился врио. – Они должны отсутствовать от силы месяц-полтора. При благоприятном раскладе за этот срок все должно завершиться. Идея ясна?

– Вот это вы задачку задали! – жалобно воскликнул я. – Компромат – более-менее понятно, зафиксировать факты – это уже отработано, а вот с девчонками… Ну что мне делать с таким количеством малолетних шалав? Ума не приложу!

– Думай. Проявляй солдатскую смекалку. И помни – на все про все у тебя неделя. За день до того, как будет вылетать правительственная комиссия и следственная группа МВД, я позвоню…

Вот такой разговор получился у нас с врио областного прокурора после скоропостижной кончины Чужестранцева. А еще позже мы со Стасом присоединились к девятерым бомжам, обитающим в подвале предназначенного для сноса дома…

Эти пять дней мне запомнились надолго – и не из-за вездесущих блох, которые прочно поселились в моем роскошном парике уже в первую ночь пребывания в подвале. Побыв в шкуре бомжа, я понял, как уязвим любой человек, не имеющий крепких зубов и хорошей поддержки в стане сильных мира сего, и как легко можно оказаться в положении парии, вышвырнутого за рамки общества стечением обстоятельств.

За пять дней совместной жизни эти несчастные люди стали нам ближе – теперь программа «Подснежник» стала интересовать нас не как отвлеченный факт. Нам хотелось спасти этих людей, уберечь от той участи, что постигла всех их предшественников. Да, спешу пояснить: Мирюк и прокурор сказали, что бомжей отлавливает какое-то специальное подразделение милиции, которого формально вроде бы нет. Отлавливает, куда-то вывозит и… и на этом информация обрывается. Известно, что заведует «Подснежником» младший брат начальника УВД – его зам по ООП. Мы уцепились за этот тайный геноцид областного масштаба, но ничего конкретного установить не удалось. Облавы на бомжей никто не делал – хватали поодиночке и тащили в спецприемник. Там след и обрывался. Для непрерывной слежки за спецприемником Бо выделил парный пост – два человека постоянно сидели в машине и наблюдали за всеми телодвижениями стражей правопорядка. Пятидневное наблюдение показало, что в широкие ворота спецприемника заезжают либо автозаки, либо «ПМГ» (патрульные «уазики») – в крайнем случае новая «шестерка» начальника объекта. Но однажды наблюдатели сообщили, что часов в шесть пополудни в ворота спецприемника заехал небольшой фургон-рефрижератор с надписью: «Новотопчинский хладокомбинат». А через десять минут выехал и укатил прочь. Саша Шрам тут же позвонил Славе Завалееву, и через час Серега Айдашин забрался на этот самый хладокомбинат, чтобы полюбопытствовать насчет странного фургона. Машина оказалась на месте – на охраняемой стоянке. Сторожа автостоянки понятия не имели, кто куда ездит, и ни за какие деньги не могли ничего припомнить.