Книга Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов

Помолитесь о нас,

О грехах, о страстях

И душой трепещите

Разглядев Божий страх!

Признавая лишь силу

И ее же губя,

Поколеньем пропали!

Спасайте себя!

Ольга

Всякие мысли, приходящие в голову во время чтения дела, скрупулёзно собранного следователями в многочисленных томах, выступают между строчками и судьбами родственников. Никто не знал и не узнает о них, кроме тех, кого это касается. Но и им бесполезно рассказывать — каждый из нас по-разному воспринимает прошлое и по-разному переживает. Кто-то предпочитает о мне тогдашнем совсем забыть, но помнить обо мне сегодняшнем.

Конец 80-х и начало 90-х связаны с человеком, который остался до сих пор мне дорог. Хотя бы потому, что это первая моя супруга, не только подарившая мне первенца — сына Илью, но и мужественно переносившая отсутствие мужа, нелепости и невзгоды, до конца оставаясь мне преданной, по крайней мере, до моего исчезновения и признания меня пропавшим без вести, прождав и после этого еще два года.

Наша совместная с Ольгой жизнь состояла почти из одних расставаний. Сдержанность и рассудительность,лежащая в основе её характера, сглаживали многие углы и шероховатости, создаваемые и мной, и жизнью.

Познакомились мы ещё в мою бытность курсантом высшего военного училища. Она сразу понравилась родителям и задолго до свадьбы была принята в семейный круг. Именно при ней происходили все изменения моей судьбы, она была очевидцем всех попыток и потуг наладить жизнь после моей демобилизации. На её глазах (конечно, не явно и не открыто) прошла смена рода занятий курсанта-офицера, до телохранителя-шефа безопасности и, в конечном итоге, — участника группировки.

Не знаю, насколько она понимала происходящее и как его воспринимала, но в редкие наши встречи эта женщина делала всё, чтобы домашний очаг был как можно теплее и надёжнее. Лишь иногда я слышал от неё редкие вопросы, не прямые, но всегда понятные, без претензий и вызовов. Вряд ли какая другая смогла бы терпеть ради семьи и испытываемых чувств, что-то подозревая, а то и впрямую понимая. Всё, что выпадало на нашу совместную долю, она тихо перемалывала и несла на женских плечах, не оставляя никаких отпечатков на общей атмосфере семьи.

Даже, несмотря на мое частое отсутствие, наверняка неудовлетворенность и, возможно, подозрения, она никогда не позволяла себе никаких вольностей.

После расставания с армией и окунания в новую, непривычную жизнь, у меня не было ни времени, ни сил на них с сыном, хотя очень этого хотелось — на сон оставалось не больше пяти часов, в тренажёрный зал я попадал после полуночи, приходя домой уже ночью. Всё, что я мог сделать для молодой мамы и нашего сына — постирать и прополоскать пелёнки. Тем не менее, рано утром меня всегда ждал тёплый завтрак и тёплый поцелуй на удачу.

Может быть, всё испортило моё стремление во что бы то ни стало обеспечить достойное, на мой взгляд, их существование? Желаемого я добивался, но какой ценой? Разваливая наши отношения, лишая нас, тех бесценных часов, сегодня уже не восстановимых, ради которых люди и сходятся, и заключают браки.

Мы все вынуждены платить за исполнение желаний, конечно, больше страданий перепадает, как нам кажется, менее занятым, и тем, от кого зависит меньшее.

Не могу сказать, когда и где я перешагнул ту черту. Явно одно — сделав выбор в сторону чаши весов, на которой была безопасность личная и семьи, правда, сам доведя ситуацию до этой опасности, я поставил наши отношения в область виртуального. Стало важным просто их наличие и место в сердце, но одновременно увеличивалось расстояние между нами.

Может, потому что стало очевидно — чем дальше я, тем безопасней для меня и для них. После того, как эта пресловутая безопасность, при всём моём желании, так и не смогла соединиться с благополучием, моё существование вылилось в одиночество, образовав пустоту и неудовлетворённость. Ведь когда понимаешь, при достижении долгожданной цели, что событие это, увы, уже несвоевременно и имеет не ту необходимость и ценность, что прежде, появляются неожиданные неутолённость и самоуничижение в собственных глазах.

Стоит задуматься, и понимаешь, что на сегодняшний день всё, что ты делал — не совсем, а может, и совсем не то направление, которое приведёт к тому, что желают оба супруга и, конечно, чадо. Но уже погружённый в зависимости и обязанности, окружённый опасностями, понимаешь, что другого пути нет.

Образовавшиеся пустоты требовали заполнения, принятые и самостоятельно определённые правила ставили табу на совместном проживании, мало того, всеми усилиями я пытался показать окружению Григория и ему самому неважность для меня, и уже оторванность от моей семьи, чтобы уменьшить возможность шантажа. Но это мало зависело от нас, больше от причинно-следственных связей, часто принимаемых нами как случайности. А потом Гусятинский хорошо изучил мои принципы и умело пользовался ими, наверняка в глубине души радуясь такой старомодности.

Отношения наши с Ольгой долгое время находились в состояний взболтанной взвеси, при котором нет ни осадка, ни прозрачности, ни стабильности, но вот-вот может либо что-то произойти, либо, наконец-то проясниться и стать как прежде.

Несмотря на жёсткую самодисциплину, к которой я вынужден был прибегнуть после года «зависания» и проживания в банях и непонятных квартирах, из-за неприятностей с розыском, оставшиеся на все последующие годы как зависшая над оголенной шеей гильотина, вплоть до задержания, и конечно перегруженностью с «работой», отношения с женщинами удавались «редко, но метко», пока я не познакомился с юной дамой в офисе своего друга. Правда, пока наши отношения перешли в серьёзную фазу и поставили перед выбором, прошло ещё несколько лет.

Я не могу сказать, что был не удовлетворен нашими редкими встречами с супругой — напротив, они скорее были сдерживающим фактором, где-то между страхом за них с сыном и надеждой на нас, когда-нибудь воссоединившихся, но они не могли заполнить душевных пустот, куда постоянно проваливалась моя сущность в каких-то поисках, создавая дисбаланс. А потому попадая в ситуацию, где в поле зрение появлялась привлекательная женщина, я не всегда мог устоять и падал в омут.

Разумеется подобное бывало, когда периодичность наших с Ольгой встречь стала до ненормальности редкой, и была такой уже не первый год.

Эта мерцающая между строками уголовного дела личная жизнь, обвившаяся генетической спиралью вокруг нескольких судеб других людей, обвиняюще говорила о разрушении двух семей. Конечно, многие нюансы, доходящие до утопичности в отношениях и принятых решениях, где выбор был не всегда в моих руках, но всегда с переступанием через свою гордость — прощал я так же, как и прощали меня. Но разве может длиться вечно ненормальность такого положения?!

Наступило время, и я пропал… пропал для всех. Ольге передавали деньги якобы от «профсоюза», как бы полегче сказать — мотивируя потерей кормильца. По настойчивому совету, она подала в суд на признание меня пропавшим без вести, и на этом основании — на развод. Иронией судьбы мне предстояло пройти через это еще и второй раз, но это уже во времена моей несвободы и как бы это не звучало странно - не под своим именем…