Книга Глаз ведьмы - Василий Веденеев

— Алло? Что случилось?

— Уходи немедленно, за тобой поехали!

— Кто?! В чем дело?

— Тебя подозревают в убийстве какой-то женщины…

Таксофон отключился. Сергей осторожно, словно она была из хрупкого стекла, положил трубку и досадливо прикусил нижнюю губу: похоже, ужин в семейном кругу отменился или откладывался на неопределенное время.

Услужливая память сразу же вытянула из темноты забвения разговор с Пылаевым, когда тот убеждал, что экспертиза тоже может ошибаться; потом выплыли Мякишев и Фомич, а за ними терзающее душу видение распростертой на земле Полины, в красной куртке, покрытой бурыми пятнами крови.

Выходит, он зря подумал, что она жутко переломалась? Но отчего кровь, не стреляли же в нее? А если кошмар продолжается и Полину сначала застрелили, а потом она упала из окна? Кстати, он так и не посмотрел наверх, чтобы прикинуть, откуда она падала — тогда было просто не до того.

— Кто звонил? — отвлек его от невеселых размышлений голос отца. — Что произошло? На тебе лица просто нет! Ну-ка, давай присядем, расскажи, в чем дело!

— Некогда сидеть, папа, — сглотнув застрявший в горле ком, покачал головой сын. — Звонила Татьяна, подруга Володьки Тура. Меня хотят задержать по подозрению в убийстве.

Сказал — и вроде как свалил с души тяжкий камень. Он ожидал: отец расстроится, схватится за сердце, но он лишь сгорбился и тихо спросил:

— Речь идет о твоем бывшем агенте?

«Папа многое знает, — догадался Сергей, — но ни разу не дал понять, что он в курсе моих проблем. Старая закалка! Смогу ли я стать таким примером для своих детей?»

Ему захотелось обнять отца, встать перед ним на колени и просить прощения за все тревоги и волнения, которые вольно или невольно принес в их дом. Попросить прощения за то, что Ивана Сергеевича до сей поры не радуют звонкие голоса внуков. Попросить прощения за все и с облегчением почувствовать, как из глаз катятся горячие, горько-соленые слезы и на твою непутевую голову ложится легкая рука отца, даря прощение и благословение.

Но чтобы просить прощения и объяснять все, нет времени. И дай Бог, чтобы оно нашлось потом!

— Нет, сегодня погибла женщина.

— Женщина?!

— Это долгий разговор, — заторопился Сергей, взяв в ладони руки отца. — Поверь, клянусь памятью мамы, я ни в чем не виноват! Ни в чем!

— Что же тогда происходит? — губы Ивана Сергеевича дрогнули, он беспомощно заморгал глазами, стараясь скрыть от сына старческую немощь.

— Меня подставили, — Сергей метнулся к шкафу, вытащил из него сумку, быстро бросил в нее бритву, смену белья, пару рубашек, свитер, носки, потом сгреб с полочки лекарства. — Только никак не могу взять в толк: кто и зачем? Однако я в этом разберусь, дай срок!

— Я как раз за то, чтобы тебе его не впаяли, — грустно улыбнулся отец. — Боюсь, времени на разбирательства не остается. Я позвоню Илье Григорьевичу? Он прекрасный адвокат.

«Был! — шаря в ящике стола в поисках денег, мысленно ответил Сергей. — Был прекрасным адвокатом еще лет десять назад, а теперь это семидесятилетний старикан-пенсионер. Как профессор Белкин и другие друзья-приятели папы: все они не заметили, как перешли в разряд бывших, перешагнув рубеж шести десятков».

— Хорошо, — вслух сказал он. — Только лучше ты с ним повидайся. Через день-два я непременно сообщу, как дела. Берегите себя с тетей Клавой.

Сергей вынул из стола тонкую пачку стодолларовых купюр — остаток щедрых даров Бориса за «информацию с того света» и задаток Константина Михайловича, — большую часть положил перед отцом, а остальное убрал в портмоне.

— Возьми, тебе нужнее! — даже не спросив, откуда доллары, запротестовал Иван Сергеевич, но Сергей отказался, у него еще оставались деньги, выданные Твердохлебовым.

О, как бы знать наперед, что с тобой может случиться, он бы прямым ударом в челюсть выбросил Генку Казакова за порог магазинчика «Сэконд хэнд». Черт с ним, что Сухарь там чего-то мухлюет — теперь все так поступают, даже в правительстве, а может быть, именно там в первую очередь. Все это Серова никакие касалось, сидел бы себе тихо и сейчас не нужно было бы бежать из отчего дома посреди ночи.

— Боже, какое время! — обхватив голову руками, застонал Иван Сергеевич. — Эти люди, которые смеют называть себя сотрудниками органов, придут в мой дом?

— Папа! Дай мне ключ от черного хода.

В их квартире имелась одна маленькая тайна — в дальнем углу кухни, ловко замаскированная полками и тумбочкой, была узкая дверь, через которую можно попасть в темный чуланчик, где хранилось всякое ненужное барахло, а из чуланчика еще одна дверь вела на покрытую пылью крутую лестницу черного хода, которым давным-давно никто не пользовался. Еще в те далекие времена, когда Сергей был мальчишкой, черный ход запер домоуправ и дверь заколотили досками, оставив на случай пожара внешнюю пожарную лестницу. Но предусмотрительный Иван Сергеевич имел ключ от черного хода, выходившего прямо в кусты сирени во дворе, и вынул гвозди из досок. В семье Серовых мужчины из поколения в поколение служили в специальных подразделениях и на собственной шкуре испытали, как важно иметь запасной выход. Конечно, всегда оставался еще один способ разом уйти от всех неприятностей — пустить себе пулю в лоб. Но в их роду не было самоубийц, зато хватало правдоискателей, умевших накликать на себя всякие напасти.

Отец молча встал и прошаркал в свою комнату. Вернувшись, он протянул сыну большой старинный ключ на медной цепочке.

— Не потеряй!

Сергей порывисто обнял Ивана Сергеевича, прижал его к широкой груди и поцеловал старика в голову. Тот легко отстранил сына и, пожалуй, впервые в жизни, перекрестил.

— Иди с Богом! Мы будем ждать. Поторопись!

Сергей побежал на кухню, схватил со стола пару кусков хлеба и колбасы, бросил в сумку, закинул ее на плечо, с помощью отца сдвинул тумбочку и открыл дверь в чулан. Дотянулся до замка второй двери, распахнул ее, перешагивая через разный хлам, оказался на маленькой, пыльной лестничной площадке.

Прощальный взмах руки — и отец быстро и бесшумно закрыл дверь. Серов, стараясь держаться ближе к стенке, чтобы оставлять поменьше следов, сбежал вниз. Большой старый ключ вошел в замочную скважину массивной двери легко и так же легко повернулся — неужели Иван Сергеевич смазывал замок, не давая ему заржаветь? И ведь ни разу ни словом не обмолвился об этом!

Приоткрыв дверь, Сергей осторожно выглянул. На улице уже стемнело. Там, куда не доставал свет фонарей, залегли черные тени, и если тебя здесь сейчас не прищучат ушлые оперы, то выбраться из двора не составит труда. Но поскольку время ушлых оперов почти прошло и никто не знает, когда оно вернется, будем надеяться на удачу.

Скрываясь за кустами сирени, Серов запер дверь, быстро перебежал через газон и скрылся в темноте за детской площадкой. Знакомыми закоулками он добрался до оставленных на соседней улице «жигулей» и минут двадцать выжидал поодаль, наблюдал, не желая сдуру попасть в засаду. Но время поджимало, и болтаться лишнего рядом с домом не стоило, поэтому Серов решил рискнуть. Забрался в машину и выехал со стоянки. Пока обошлось.