Книга Горькое лето 1941-го - Николай Ефимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из военачальников, принимавших участие в тех событиях, — генерал-лейтенант инженерных войск Александр Иванович Смирнов-Несвицкий (1900–1970), который в конце 1940 года в звании полковника был назначен начальником инженерного управления Закавказского военного округа. Летом 1941-го он осуществлял инженерное обеспечение операции «Ориент», а в декабре убыл в Крым. Смирнов-Несвицкий оставил незаконченные воспоминания. Их фрагмент, относящийся к первому военному августу, дает достаточно яркую характеристику людей и событий.
«Немецкие войска продвигались на Восток. Сводки Совинформбюро сообщали об отходе наших войск. На наших южных границах отмечались все новые и новые признаки активизации армий сопредельных стран. Разведка фронта сообщала о сосредоточении немецких инструкторов в Турции и Иране, появлении на границе офицерских рекогносцировочных групп и воинских частей, проводящих занятия и учения.
Важнейшим объектом на Кавказе был нефтяной район Баку — в то время единственный питающий горючим нашу армию и страну, поэтому оборона Баку была главной задачей для фронта, а оборонительное строительство в мирное время и дальнейшее полевое оборонительное строительство обозначалось как „оборона Баку“. В инженерном отношении оно заключалось в том, что столица Азербайджана опоясывается оборонительными рубежами со стороны Турции и Ирана, а также в создании береговых укреплений Черноморского побережья, перевалов через Главный Кавказский хребет и создании ряда позиций вдоль Каспийского моря. Все это требовало решений, расчета сил и средств.
Начальник штаба фронта генерал-майор Федор Иванович Толбухин решил подготовить соответствующий план и подготовку его возложил на инженерное управление во взаимодействии с оперативным управлением штаба. Докладчиком на военном совете по этому вопросу он назначил меня.
Надо отметить, что с момента преобразования округа в Закавказский фронт заседания военного совета стали посещать номинальные до этого его члены — секретари Центральных комитетов республиканских компартий: Грузии — Чарквиани, Азербайджана — Багиров, Армении — Арутюнов и зампред СНК Грузии Саджая. Увеличившись таким образом количественно, военный совет фронта не прибавил в качестве своей работы из-за незнания партийными руководителями основ военного дела. Они были членами военного совета, но советовать что-либо по существу обсуждаемых вопросов не могли. А если советовали, то порой получались такие казусы, которые вызывали среди военных усмешку…
После определения рубежей обороны и расчета сил и средств для их строительства план, проверенный начальником штаба, был нанесен на карту и представлен демонстрационным документом к докладу. На карте рубежи шли от Черноморского побережья по предгорьям Северного Кавказа, перевалам Главного Кавказского хребта…
Пока я выступал с докладом, члены военного совета всматривались в карту-план и о чем-то переговаривались между собой. Далеко в глубине Кавказа была обозначена оборонительная позиция по Сурамскому и другим перевалам.
— У кого есть вопросы? — спросил командующий войсками фронта генерал-лейтенант Д. Т. Козлов после окончания моего доклада.
Вопросы оказались у А. Н. Саджая:
— Почему докладчик упорно называет план „оборона Баку“ и не хочет оборонять Тбилиси?! Зачем отдает врагу Западную Грузию?! У нас там главные плантации цитрусовых, а он создает оборону только по Сурамскому хребту и располагает позиции только на Сурамском перевале!
Вопрос меня, как докладчика, огорошил. Значит, замысел подготовленного общими усилиями доклада оказался не понятым всеми членами военного совета. Среди них оказались и такие, кто не понимает, что у обороны есть глубина. Я объяснил, что наш план исключает преднамеренную сдачу врагу той или иной местности. Выступавшие после меня генералы Львов и Толбухин ещё раз, детальнее, уже с учетом особенностей состава военного совета разъяснили суть создаваемой системы обороны. Военный совет своим решением утвердил план. Осуществление контроля за выполнением решения военного совета о привлечении на оборонительные работы местного населения было возложено на Саджая, который, однако, заявил о своем особом мнении относительно обороны Сурамскош перевала…
На всякий случай командующий фронтом упомянул об этом в разговоре с Верховным Главнокомандующим. Что ответил Сталин, не знаю, но на очередном заседании военного совета, когда заслушивался мой доклад уже о развертывании оборонительного строительства, вдруг вошел адъютант Д. Т. Козлова и доложил:
— Товарища Саджая вызывает Москва! Звонок из аппарата товарища Берия!
Саджая отправился к телефону ВЧ. Я прервал было доклад, но остальные члены военного совета предложили продолжать, не ожидая возвращения Саджая.
Тот вернулся через несколько минут, прервал жестом мой доклад и торжественно заявил:
— Я только что говорил с Лаврентием Павловичем! Он сказал: „Что вы там чудите, что вы там чудите? Товарищ Сталин говорит, что наши деды защищали свободу Кавказа именно на Сурамском перевале. И вы слушайтесь военных, а не чудите!“
Передав лаконично таким образом содержание разговора с Москвой, Саджая сразу предложил без лишних разговоров утвердить план оборонительного строительства и в дальнейшем поддерживать все мероприятия, предлагаемые военными товарищами по организации обороны».
… Как известно, гитлеровцам не удалось добраться ни до бакинской нефти, ни до плантаций цитрусовых в Западной Грузии.
Юрий Голуб, доктор исторических наук.
Нападение нацистской Германии на Советский Союз существенно изменило расстановку сил на международной арене — стимулировало процесс формирования антигитлеровской коалиции, вынудило некоторые страны обозначить свой нейтральный статус. В частности, правительство Ирана уже 26 июня подтвердило свою приверженность нейтралитету, провозглашенному еще 4 сентября 1939 году, о чем иранский посол проинформировал советское руководство.
Между тем политика иранских властей и ситуация в стране стала одной из тем интенсивных советско-английских дипломатических консультаций в июле — сентябре. Стороны были единодушны в стремлении предотвратить проникновение Германии в Иран и предприняли по этому поводу ряд демаршей. 19 июля советское правительство одновременно с правительством Великобритании поставило перед иранскими властями «вопрос о прекращении ведущейся немцами враждебной деятельности и подготовке ими беспорядков, угрожающих интересам как самого Ирана, так и соседних с ним государств», потребовав, как и англичане, «высылки из Ирана немцев». В более категоричной форме эти требования были повторены 16 августа.
26 июня 1941 года СССР обратился к Ирану с предложением выдворить со своей территории всех германских подданных (среди них были сотни военных специалистов). Тегеран это требование отклонил, отказал он в таком же требовании англичанам.
Нараставшее дипломатическое давление сопровождалось усилением советской военной группировки вдоль границ с Ираном. Особенно интенсивно это происходило в Закавказье. Еще в 1940 году Закавказский округ был усилен 5 стрелковыми, 3 авиационными, 1 кавалерийской и 1 танковой дивизиями. Число боевых самолетов возросло с 40 в 1936 году до 500 к 22 июня 1941-го. С началом войны на территории округа была проведена мобилизация военнообязанных и начато формирование четырех армий для прикрытия границы с Турцией и Ираном. К концу июля были развернуты 44, 45, 46, 47-я армии, а 23 августа ЗакВО, пока еще весьма отдаленный от наступавших частей вермахта, был преобразован в Закавказский фронт под командованием генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова.
