Книга Страх и отвращение предвыборной гонки '72 - Хантер С. Томпсон

Атмосфера на победной вечеринке не особенно отличалась от атмосферы на самом съезде: все очень хладнокровно и эффективно, все под контролем… Сделал свою работу — и не болтаешься как говно в проруби, избегаешь насилия, стреляешь через десять секунд после того, как в темноте блеснули белки их глаз.

Такова была и вечеринка Макговерна. Все шло по плану — или почти все: как всегда, было несколько исключений. Мелкие перепалки то тут, то там, но ничего серьезного. Макговерн прибыл в Майами со своим шоу, выверенным так же, как на всем пути из Нью-Гэмпшира до Калифорнии… И, как обычно, на этом фоне все другие шоу выглядели сработанными на редкость небрежно.

Я был привязан к «Дорал» в течение десяти дней, курсируя между отелем и залом съезда с помощью любых доступных средств передвижения: такси, моего взятого напрокат зеленого кабриолета, а иногда и скоростного белого «такси для персонала», то есть катера, который люди Макговерна использовали, чтобы добраться из «Дорал» вниз по каналу до зала, всякий раз, когда Коллинз-авеню оказывалась забита машинами зевак, обозревающих окрестности… И, оглядываясь назад, я думаю, что эти прогулки по воде были единственным, чем я на той неделе действительно наслаждался.

В прессе много писали о «неожиданном всплеске веселья» в четверг вечером, когда делегаты, которые в течение первых трех заседаний были убийственно серьезны, вдруг начали дико бегать по залу и задержали долгожданную благодарственную речь Макговерна до 3:30 ночи, заставив съезд увязнуть в дурацких склоках и препирательствах по поводу выдвижения на пост вице-президента. Newsweek описал это как «комическую интермедию, взрыв глупости со стороны делегатов, которые вдруг вырвались из жестких тисков приличий и дисциплины как раз тогда, когда это было уже никому не нужно».

В Майами не было ничего смешного ни на съезде, ни где-либо еще, и с того места, где я находился, эта знаменитая «комическая интермедия» в четверг вечером выглядела скорее как предвестие массовой истерики от переутомления, которая начнется, если это чертово действие не закончится в ближайшее время. То, что пресса ошибочно приняла за непринужденное легкомыслие, на самом деле было проявлением усталости и ближе к трем ночи в пятницу уже грозило вылиться в восстание. Повсюду я видел людей, поддавшихся соблазну выпить, а в переполненном проходе между делегациями Калифорнии и Висконсина стоял улыбающийся фрик с бутылкой жидкого ТГК[103]и давал его бесплатно каждому, у кого еще оставались силы высунуть наружу язык.

После четырехчасового просмотра парада бесстыжих уродов, которые не упустили случая покрасоваться в свободном доступе по национальному телевидению, выдвигая друг друга в вице-президенты, около половины делегатов в зале начали терять над собой контроль. Прямо перед делегацией Нью-Йорка, привалившись спиной к теперь уже пустой ВИП-ложе, которую раньше занимала Мюриэль Хамфри, на полу сидела маленькая блондинка, некогда работавшая в кампании Линдси, и передавала по кругу новообретенным друзьям носовой ингалятор, полный измельченного амила.

Каждый кандидат имел право на 15-минутную речь и два пятиминутных повторных выступления. Кошмар затянулся на четыре часа, но уже после первых 40 минут никто не понимал и не хотел вникать, кто выступает на этот раз. Без сомнения, кто-то говорил неплохо: возможно, Майк Грейвел и Кисси Фарентхолт выступили так, что при других обстоятельствах их стоило бы послушать… Но в тот долгий вечер четверга в Майами, когда сенатор Том Иглтон из Миссури нервно ожидал своего часа, чтобы выйти и принять выдвижение на пост вице-президента, которое Макговерн застолбил для него 12 часами раньше, каждый делегат в зале понимал, что остальные семь кандидатов, говорящие там, на трибуне, выступают по причинам, не имеющим никакого отношения к предстоящим в ноябре выборам… И кандидатом на пост вице-президента точно не станет ни экс-губернатор штата Массачусетс «Чаб» Пибоди, ни ухмыляющийся болван по имени Стэнли Арнольд из Нью-Йорка, который заявил, что он кандидат от деловых людей, ни какой-то черный пританцовывающий оратор в стиле Уоллеса, делегат из Техаса по имени Клэй Смутерс.

Тем не менее эти безмозглые ублюдки упорствовали, занимая до полуночи телевизионный прайм-тайм и неся бред, который загнал в постель всех, кто еще оставался у телевизоров, или заставил их переключиться на «Самое позднее шоу».

Четверг стал не лучшим днем для Макговерна. К полудню от улыбки торжествующего воина, которая играла на его лице в среду вечером, мало что осталось. Большую часть дня он провел, разбираясь с длинным списком возможных кандидатур на пост вице-президента, и к двум часам вестибюль «Дорал» был забит журналистами и телевизионными камерами. Имя должно было быть объявлено в 15:59, но только в 4:05 утра появился Манкевич и заявил, что Макговерн принял решение в пользу сенатора Томаса Иглтона из Миссури.

За этим выбором стоит очень запутанная история, однако я не расположен рассказывать ее сейчас. Лично я не преисполнился энтузиазма, услышав имя кандидата, и люди из окружения Макговерна, с которыми я разговаривал в тот день, казалось, тоже были удручены хотя бы потому, что это стало уступкой «старой политике»: парень-католик приятной наружности из штата Миссури и с друзьями в профсоюзном движении. Его благодарственная речь в тот вечер не стала незабываемой — возможно, потому что за ним последовало долгожданное появление Теда Кеннеди, которое свело на нет всю работу.

Правда, речь Кеннеди тоже не была особо запоминающейся: «Давайте зароем топор войны… и выступим единым фронтом за наших кандидатов». Что-то неискреннее было в этих словах, и когда на трибуну вышел Макговерн, стало ясно, что Кеннеди — это вчерашний день.

Вечером того же четверга на вечеринке на крыше «Дорал» один сотрудник Макговерна спросил меня, кого бы я выбрал на пост вице-президента… И после долгих раздумий я сказал, что остановился бы на Роне Деллумсе, черном конгрессмене из Беркли.

— Господи боже! — воскликнул он. — Это было бы самоубийство!

Я пожал плечами.

Тогда он спросил:

— Почему Деллумс?

— А почему бы и нет? — ответил я вопросом на вопрос. — Он же предложил этот пост мэру Дейли, прежде чем назвал Иглтона!

— Нет! — вскричал он. — Только не Дейли! Это ложь!

— Я был в комнате, когда он сделал звонок, — сказал я. — Спросите любого, кто был там — Гари, Фрэнка, Даттона, — они были не в восторге от этого выбора, но сказали, что он хорош для предвыборной связки.

Он уставился на меня.

— И что сказал Дейли? — выдавил он наконец.

Я засмеялся.

— Господи, неужели ты в это поверил, а?

Он поверил, хотя бы и на мгновение. В конце концов, в Майами ходило много разговоров о «прагматизме», и Иллинойс был ключевым штатом… Я решил испытать слух о Дейли на других людях из штаба Макговерна, чтобы увидеть их реакцию. Но так и не нашел для этого времени. И вспомнил об этом, только когда пролистывал свою записную книжку в полуночном самолете из Атланты и наткнулся на заявление Рона Деллумса. Оно почему-то повергло меня в уныние, но, похоже, это хорошая концовка для моей чертовой статьи. Для политика Деллумс пишет очень неплохо. Вот часть его заявления, которое он распространил, когда вместо Ширли Чисхолм начал поддерживать Макговерна: