Книга Американец - Лесли Уоллер

— Боюсь, мне уже трудно держать себя в руках, — извиняющимся тоном пробормотала она.

— А это совсем не обязательно, — успокоил он ее. — Тебе нечего волноваться, ты ведь у друзей.

— С таким другом, как ты… — начала было она, но так и не закончила фразу. Затем, после небольшой паузы спросила: — Она твоего возраста?

— Нет, моложе.

— Намного моложе?

— Намного. — Вудсу не понравилось, как это звучит, и он счел нужным тут же поправиться. — Впрочем, не так уж намного. Ей сейчас… э-э-э… да, где-то около тридцати.

— Значит, она, так сказать, уже переступила рубеж, но, в отличие от меня, еще не превратилась в старую клюшку. — Вирджиния подняла руку, не давая ему возможности прокомментировать ее слова. — Не бери в голову, Вуди. Это не более чем шутка. Неудачная шутка. Прости и, пожалуйста, забудь об этом… Ну и как она? Красивая? Умная? Какая она?

— Хочешь узнать, лучше ли она тебя?

— Да, именно это я и хочу узнать в первую очередь.

— Что ж, в чем-то да, в чем-то нет.

— Значит, что-то вроде совершенства с небольшими изъянами, — понимающе протянула Вирджиния. — Да, этот тип, пожалуй, больше всего притягивает противоположный пол. — Она засмеялась тихим, несколько странным смехом. Как будто даже не знала, над чем, собственно, смеется. — Честно говоря, вообще-то именно это в свое время и привлекло меня к тебе. Ты догадывался? У тебя было все: впечатляющая внешность, мозги, положение, короче говоря, все, кроме… сердца. Я влюбилась в тебя по самые уши. И думала: ну какое значение могут иметь один или даже два маленьких недостатка, если все остальное — совершенство? Любовь доброй женщины способна растопить любую глыбу льда, внутри которой, обрати внимание, сразу же забьется живое человеческое сердце!

Не дождавшись от него «живой человеческой реакции», она снова рассмеялась, но на этот раз заметно тише.

— Поэтому, посчитав себя той самой доброй женщиной, я принялась за дело. И уже ничего не могла с собой поделать. Один твой взгляд, и я уже сама не своя, вся горю от желания. — Она начала было вставать с софы, но затем передумала и вместо этого положила нога на ногу, одновременно откидываясь на расшитые подушечки. — Ты еще не забыл эту древнюю, как мир, историю любви, Вудс?

— Нет, пока еще не забыл.

— Значит, похоже, меня как тогда включили, так сейчас и отключают.

— Дело совсем не в этом.

— Я что, забыла оплатить по счетам или как? — слегка прищурившись, поинтересовалась Вирджиния. — Черт побери, Вудс! Я сама должна отключаться, когда сочту нужным. Однажды я уже проделывала это с тобой, и мне тогда было плохо, очень плохо, но концом мира это даже не пахло. А вот сейчас, честно признаюсь, пахнет и еще как!

— Послушай, Джинни. — Он подошел и начал было присаживаться рядом с ней на софе.

— Пересядь, пожалуйста, вон туда.

Палмер послушно отошел, сел в черное кожаное кресло и начал рассеянно массировать свое больное колено.

— Речь совсем не идет о том, чтобы возбуждаться или терять к этому интерес, — начал он. — Все упирается в вопрос честности. Честности по отношению к тебе, Джинни.

Она покачала головой.

— Знаешь, мне совершенно не хочется слушать продолжение, так сказать, вторую часть… Ты совсем как тот самый маленький мальчик, Вуди, маленький мальчик, который купил себе на Рождество игрушечный пистолет и не успокоится до тех пор, пока в кого-нибудь не выстрелит!

— Честность — это не игрушка.

— Хорошо, что ты обратил на это внимание. Честность действительно не игрушка. — Она начала слегка потирать большой палец правой руки. — Честность — это смертельное оружие, и мне бы совсем не хотелось, чтобы оно использовалось против меня. Я защищаюсь, и если бы у меня было хоть чуть побольше мозгов, я бы сюда ни за что не пришла. В принципе, я из тех, кто всегда может за себя постоять. Но оказывается, что вполне могу также и сама себя погубить. Я то, что вполне можно назвать «девушкой не в себе».

Вирджиния встала и подошла к нему, сверху вниз глядя ему прямо в глаза.

— Да, вот такая я сумасшедшая. Прекрасно понимаю, что происходит, но пропади я пропадом, если буду просто стоять и смотреть, не пытаясь даже влезть в каждую чертову подробность и тем самым фактически разрезать свое кровоточащее сердце на мелкие куски.

Она отвернулась и направилась к бару. Там снова налила себе чего-то в бокал, но на этот раз не выпила сразу, а сначала отнесла к низенькой софе, куда и села.

— Значит, она моложе меня и лучше в целом ряде важных компонентов, так ведь?

— Я этого не говорил.

— Так-так. Иначе зачем весь этот сыр-бор? Скажи мне, что ты считаешь «важными компонентами»! Что она делает лучше меня? Трахается?

От неожиданности Палмер заморгал глазами.

— Послушай, Джинни, мне кажется…

— Какие, интересно, грязненькие штучки умеет проделывать она, а я вроде как не умею? — не отставала Вирджиния, допивая свой бокал. — Прости, я не имела этого в виду. Как будто настоящий джентльмен способен когда-либо в этом признаться!

— Тогда почему бы тебе не откинуться поудобнее на подушечки и хоть минуту спокойно не послушать меня? — довольно миролюбивым тоном предложил ей Палмер.

— Наверное, потому, что я боюсь услышать то, что ты собираешься мне сказать. — Она подчеркнуто аккуратно поставила уже пустой бокал на коктейльный столик. — Хотя… чего добропорядочной леди ожидать от джентльмена в подобного рода ситуации? Собственно, практически ничего. Ему даже в голову не придет прибегать к использованию такого оружия, как честность! — Она поднялась с софы и направилась к выходной двери. — Вудс, тебе придется простить меня. Извини, что побеспокоила тебя. Тем более в столь поздний час. Я ухожу.

— Может, еще немного посидишь?

— Нет, не сейчас. Я полагаюсь на тебя, Вуди. Никаких воспоминаний и, ради бога, больше никаких признаний или оправданий! — Она остановилась у двери, взялась за ручку… Потом вдруг совершенно неожиданно привалилась к двери, будто потеряла сознание. Палмер, моментально вскочив на ноги, подбежал к ней, чтобы оказать помощь, но Вирджиния, едва почувствовав его прикосновение, тут же резко отпрянула в сторону.

— Не прикасайся! — В полумраке комнаты ее огромные глаза казались двумя бездонными колодцами, в которых отражался тусклый свет от окна, придавая девушке необычный, чуть ли не мистический вид. — Никаких прикосновений. И давай обойдемся без никому не нужных объяснений. Поверь, так будет легче. И тебе, и мне. Договорились?

Ничего не понимающий Палмер медленно отошел от нее, держа руки чуть ли не по швам. Тем самым как бы заверяя ее в отсутствии у него каких либо неприемлемых для нее намерений. Потом спросил:

— Послушай, Джинни, почему ты всегда старалась облегчить мне жизнь? Я ведь, кажется, никогда тебя об этом не просил.