Книга Эта русская - Кингсли Эмис

Из кабинета исчезла даже мебель, а уж никаких книг там не было и подавно, ни бумаг, ни рукописи его монографии о Лермонтове, ни бессчетных листков с заметками и ссылками к ней, ни институтских документов, ни записных книжек, ни телефонного справочника, ни документов на машину, ни налоговых квитанций, ни банковских отчетов, ни страховых свидетельств, ничего. Ричард стоял столбом, так и не выпустив из рук пластиковых пакетов, в которые собирался покидать самые жизненно важные вещи, и чувствовал безбрежное, рассредоточенное смятение, которое внезапно обрело фокус, когда Корделия проговорила у него за спиной:

– Привет, Ричард.

Он в тот момент как раз вдыхал, поэтому не сумел взреветь во все горло, и тем не менее звук получился вполне впечатляющий.

– Боже мой, – выдавил он наконец, – Господи… ты… я…

– Ни одной бумажки, имеющей к тебе хоть малейшее отношение, в доме больше нет, – сообщила Корделия, озвончая «ш», «к» и «т» со своей обычной тщательностью. – Сданы в макулатуру и увезены неведомо куда. Твои одежки тоже, до последней тряпки, хотя они, в отличие от бумаг, сохранят прежний вид пока не попадут к новым владельцам. То же относится к сапогам, шлепанцам, ботам и прочему. Возвращаться тебе сюда больше не за чем. И задерживаться здесь тоже.

– Как ты узнала, что я здесь?

– Бедняжка Пэт довольно недурно играет на телеэкране, но в жизни, боюсь, она актриса никудышная, и тут уж ничего не попишешь. Слушай, надеюсь, этот твой приятель-американец сообразил, что ждать моего ответа бесполезно. Должна с прискорбием сообщить, что просто сняла трубку и положила у аппарата.

Корделия развернулась, точно величавая хозяйка замка, препровождающая гостя к выходу. Ричард, успевший справиться с одышкой, не спешил за ней следовать.

– Пойдем, путик, – проговорила она любезным тоном.

– Но я не могу уйти без…

– Если ты беспокоишься за милочку Пэт, могу тебя утешить. Я же говорила, что никого пальцем не трону. Могу даже выдать каждому гарантию личной безопасности. Чего я не могу гарантировать – это душевного покоя; его, кажется, мне вас удается лишать не без некоторого успеха.

– Как скоро я смогу…

– Очень нескоро. А теперь – вон.

Следующее покушение на Ричардов душевный покой, внезапное и оглоушивающее, не путать с медленной и кропотливой подрывной деятельностью, произошло на следующее утро. Понукаемый дурными предчувствиями, а может и более основательными соображениями, Ричард решил, что им будет небезопасно долго оставаться на одном месте. Соответственно, позавтракав в уютном отельчике на Бейсуотер-роуд, они собрались уезжать. Счет ждал их у портье, и Ричард достал из бумажника свою непритязательную кредитную карточку. Пышнотелая темнокожая девица взяла ее и вскоре принесла обратно.

– Боюсь, карточка недействительна, сэр, – проговорила она тоненьким, писклявым голоском.

Ричард отродясь терпеть не мог истасканную фразу «необъяснимое чувство дежа вю», утверждая, что ее можно применять только в тех случаях, когда субъект оказался в абсолютно новой для себя обстановке, причем это возможно доказать, однако теперь ему пришло в голову, что в таком подходе было нечто узколобое, ограниченное.

– Как так недействительна? – осведомился он.

– Кредит исчерпан.

– То есть я не могу по ней заплатить.

– Наши условия – оплата на месте наличными, действительной кредитной картой или чеком.

Мысли его обратились к чековой книжке и другой карточке, лежавшим в кармане, но руки остались на месте. Он слишком явственно представил себе выражение, которое возникнет в лучистых глазах девицы, если он сделает следующий шаг по этому пути. Собственно, некоторое подобие этого выражения там все-таки возникло, когда он, жестом человека с вывихнутой ключицей глянув на часы, объявил, что ему необходимо срочно позвонить и что он скоро вернется, заплатит по счету и заберет свою жену вместе с багажом, если, конечно, девица ничего не имеет против.

– Моя кредитка не действует, – сообщил он Анне. – Придется съездить за новой.

– Куда съездить?

– Туда, где их выдают. Это отсюда недалеко. Ну, не очень далеко.

Она молча кивнула. Хотя наряд у нее был и не очень подходящий, она напомнила ему одну из тех высокохудожественных фотографий, где одинокая фигура стоит на пустом причале или железнодорожной платформе, а подпись объясняет, что в глазах этой женщины сосредоточена вся бессловесная скорбь, накопившаяся за века тиранического гнета. Потом настоящая женщина обнадеживающе зевнула.

В кои-то веки Ричард сумел верно предугадать, что ждет его в конце пути. Клерк в банке объявил, что с его счета сняты все деньги.

Когда он вернулся в гостиницу, девица сообщила, что ему звонили. Мужской голос, раздавшийся на другом конце, когда Ричард позвонил по оставленному телефону, показался ему знакомым. Когда Ричард представился, в голосе обозначилось некоторое смущение.

– А – спасибо, что перезвонили, Ричард. Это Гарри Добс.

– Как у Пэт дела, Гарри? Я пытался ей позвонить вчера вечером, но, э-э, запамятовал ваш номер. С ней все в порядке? Боюсь, вышло несколько… Могу я с ней поговорить?

– К сожалению, нет. В том все и дело. Она… в общем, ее не то чтобы арестовали, а задержали для выяснения обстоятельств. Я собираюсь к ней ехать, как только все тут закончу.

– Задержали? За что?

– За магазинную кражу.

– Что? Да она бы никогда…

– Понятное дело. Все было подстроено. И мы с вами оба прекрасно знаем, кем именно. – Голос Гарри зазвучал напористо, как в былые дни. – Вашей женой.

Это Ричард уже успел сообразить. Он спросил:

– Вы знаете, что произошло вчера вечером?

– Ну… знаю, что сказала Корделия – Пэт, судя по всему, слышала ваши голоса, так вот, Корделия сказала ей, что вам каким-то образом удалось проникнуть в дом, ну прямо удивительное дело, а Пэт решила, что лучше эту тему не обсуждать, – и была совершенно права, с моей точки зрения, – и попросту ушла при первой же возможности. Но сколько я понял, из ее слов да и вообще, это вы втравили ее в эту затею.

– А где это произошло – я имею в виду, предполагаемая кража?

– В большом универмаге «К и П», совсем рядом с нашим домом, мы туда постоянно ходим.

– Да, я знаю, где это. Что вы хотите, чтобы я сделал, Гарри?

– Простите?

– Ну, я хочу сказать, если я просто ворвусь в полицейский участок и объявлю: все это подстроила моя жена, чтобы наказать миссис Добс за то, что та впустила меня в мой собственный дом, после того как моя жена выставила меня за дверь, толку будет мало. Как вы считаете?

– Ну, если представить дело таким образом…

– А как бы вы представили?

Помолчав, Гарри проговорил: