Книга Пропавшие - Джейн Кейси

Чашку с водкой я просовываю сквозь прутья перил на свободную ступеньку и сажусь на освобожденное для меня место. Второкурсник садится рядом и обнимает меня за плечи. Я не могу вспомнить его имя. И спросить, конечно, не могу. Он знакомит меня со всеми остальными. Они разговаривают о людях, которых я не знаю, о вечеринках, на которых были в прошлом году, и о заданиях, которые нужно выполнить к следующей неделе, а первокурсники делятся впечатлениями и задают вопросы. Некоторые кажутся такими умными, такими интересными. Периодически мне задают какие-то вопросы, и я коротко отвечаю, улыбаясь так, что сводит скулы. Кое-кто из них очень пьян. Иные пьяны просто в стельку. Я единственная трезвая и чувствую себя скучающей и скучной.

Не знаю, кто это начал, но внезапно разговор заходит о семьях.

Один из ребят, с которым я раньше не встречалась, поворачивается и смотрит на меня.

— А у тебя? Есть младшие сестры, о которых мне следует знать?

Все смеются; видимо, у него заслуженная репутация парня, который спит с приезжающими в гости младшими сестрами.

— Ни младших сестер, ни старших. Сожалею.

Девушка у окна закуривает снова.

— А как насчет братьев?

Абсолютно нейтральный вопрос. Она ничего не имеет в виду. Не успев даже подумать, я слышу свой голос:

— Нет. И братьев нет.

Вот оно. Вот и все, что я должна была сказать. Никто не задает дальнейших вопросов. Никто ни о чем не подозревает. Так легко солгать, так легко быть единственным ребенком, без прошлого, человеком, которого оценивают самого по себе, человеком, который может нравиться. Вот так просто я оставила позади последние десять лет. Я чувствую, как что-то щелкает у меня в голове, и принимаю это за освобождение. Только позже, много позже я осознаю, что это потеря.

Глава 17

Я была готова к поездке задолго до того, как автомобиль Блейка остановился у нашего дома. Я провела еще одну беспокойную ночь, проснувшись наконец в половине пятого под тихий, непрекращающийся стук по крыше. Отдернув штору, чтобы посмотреть на дождь, я застыла, завороженная немыслимым количеством воды, которая, закручиваясь водоворотами, неслась в канавах и по дороге. Земля уже пропиталась, лужайки соседей казались набухшими и похожими на болота. Несколько секунд я смотрела, а потом с ужасом поняла: если погода не изменится, поиски могут не состояться. Спустя столько лет кто, кроме нас с мамой, был заинтересован в срочности? Я закусила губу; еще ждать мы просто не могли.

С явным облегчением я увидела подъехавшую машину Блейка. Он появился даже раньше, на пять минут. Я тихо, не тревожа маму, приняла душ и оделась, натянув старые джинсы, которые, как оказалось, стали мне велики и сползали на бедра. Я посмотрела на себя в зеркало: живот ввалился, ребра, как у скелета, торчат под безжизненной кожей. Когда я в последний раз нормально ела? Я не смогла вспомнить. В это утро у меня точно не было возможности сесть и позавтракать: при мысли о еде в горле вставал комок. Вместо этого я нашла ремень и прикрыла пояс длинной футболкой и анораком с капюшоном. На высокую моду не тянет, но сойдет.

Накинув на голову капюшон, я подбежала к машине Блейка, пока он не выключил двигатель.

— Славное утро для нашего дела, — сказал он и, нахмурившись, посмотрел на мою обувь. — Ты не забыла про сапоги? Этих кроссовок надолго не хватит.

— И почему все так озабочены тем, что у меня на ногах? — Я покачала пакетом, который держала в руке. — Мои сапоги здесь.

— Сейчас мы едем практически на болото. Насыпь держится чудом и корнями нескольких деревьев. Еще пару часов такой погоды, и все это сооружение сползет на рельсы.

— Не может быть, — снова занервничала я.

Он засмеялся.

— Пока все нормально, насколько я знаю. Но вчера мы ненадолго туда съездили, чтобы понять, какое брать снаряжение. Условия там ужасные, и Викерс испортил свои туфли. Бедняга, у него их всего две пары.

Я улыбнулась, от напряжения не в силах смеяться. У меня было странное состояние — возбуждение и страх перемешались, перекрываемые мыслями, что лучше не слишком надеяться, так как могут ничего не найти, поскольку Дэнни Кин солгал.

— Как твоя мама?

— На удивление, нормально. На самом деле она адекватно восприняла эту новость. Я ожидала… ну, я не ожидала от нее спокойствия.

Он кинул на меня взгляд.

— Она произвела на шефа большое впечатление. Обычно она не такая, да?

— Да, — откровенно ответила я, — с ней бывает трудно. Иногда находиться рядом с ней не очень-то весело.

— Так я и думал. — Конечно, Блейк познакомился с ней, когда делал в доме обыск. Я поморщилась. — И что же происходит сейчас?

Он смотрел на дорогу, и определить выражение лица по профилю я не могла.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду… — Он замолчал, потом начал снова: — Поправь меня, если я ошибаюсь, но у меня создалось впечатление, что ты осталась со своей матерью, чтобы как-то компенсировать исчезновение Чарли. Теперь, если сегодня мы его найдем, все это закончится. Это конец. Тебе нужно думать о том, куда ты теперь отправишься и чем займешься. У меня сложилось мнение, что ты не самая преданная своему делу учительница.

— Это так бросается в глаза?

— Так нельзя жить, Сара. Ты должна делать то, что нравится тебе, а не кому-то другому. Ты достаточно молода, чтобы изменить свою жизнь так, как пожелаешь. Тебе просто нужно решить, чего ты хочешь.

— Это не так-то легко.

— Нет, это легко. Это именно легко. — Автомобиль остановился перед светофором, и Блейк повернулся ко мне. — Знаешь, не надо бояться. Ты станешь счастливее.

— Может быть.

Я не могла себе этого представить. Мамины проблемы начались с исчезновением Чарли, но это не означало, будто они решатся, как только его найдут. Теперь, когда она знала, что произошло, необходимость во мне могла увеличиться, а не уменьшиться. Мы продолжим наше совместное существование столько, сколько потребуется. Только это я и умела делать.

Дворники восемь или девять раз с шипением очистили стекло, прежде чем я заговорила снова:

— Дэнни будет там сегодня утром?

Веки Блейка дрогнули, когда он отметил смену темы.

— Да, и держись от него подальше. Он будет в наручниках и в сопровождении полицейских, под нашим контролем, но я все равно не хочу, чтобы ты к нему подходила. — Не глядя на меня, он сказал: — Знаешь, он совершенно одержим тобой.

— Это кажется таким странным. Он меня даже не знает.

— Это еще хуже. Он влюблен в твой воображаемый образ. Он может представить тебя какой угодно, — рассудительно заметил Блейк. — И не заблуждайся — он опасен.

Это слово щелкнуло у меня в мозгу, как поворачивающийся в замке ключ.