Книга Равная солнцу - Анита Амирезвани

— Подождите минуту! Если шах Исмаил был убит, что помешает случиться новому убийству? Мы будем глупцами, если не станем опасаться убийцы на свободе.

Некоторые из вельмож явно забеспокоились. Рот Амир-хана угрюмо выгнулся. Боже всемогущий, да они ее боятся!

— Трудно вообразить, что может быть хуже того, что уже случилось в последние месяцы, — ответила Пери. — Тем не менее даю вам слово, что, пока вы подчиняетесь приказам, я на вашей стороне. Как вы знаете, я никогда никого не бросала. Даже когда мне было запрещено участвовать в делах дворца, я просила о милости к обвиненным, что дорого мне стоило.

— Она говорит правду, — сказал Шамхал.

— Взамен я прошу только вашей верности, когда я принимаю новое положение — главного советника Мохаммада Ходабанде. Мужи, каково ваше решение?

— Да прозвучит голос каждого, — наставил я вельмож.

— Да здравствует лучший мудрец, который достался стране! — крикнул Пир Мохаммад-хан, чей порыв, без сомнения, подогрела новость о его заточенном родиче.

— Алла! Алла! — взревел Шамхал-черкес, начиная общее славословие.

Все остальные присоединились к его рыку: «Алла! Алла! Алла!..»

Звукам вторил радостный стук моего сердца. Я кинулся за занавес и обнаружил, что Пери уже встала. Внезапно она показалась мне точным подобием своего отца, высокой, стройной, в шафраново-желтых шелках. Она не улыбалась, не страшилась, но просто и легко делала свое дело. Мужчины все равно никогда ее не признают, но ее храбрость их укротила. Мне казалось, что фарр древних царей проник в нее так глубоко, что наполнял ее сиянием. Некоторые сказали бы, что он в ее крови, но я знал, что он в каждой ее жилке, и сердце мое переполнялось гордостью.

Подготовка грядущей коронации заняла на следующие несколько дней всех, вплоть до последнего мальчишки-посыльного. Вельможи прибывали на рассвете, чтоб получить распоряжения и показать свою преданность. Во второй половине дня все долго отдыхали. Поздно ночью окончив поститься, мы с Пери продолжали работать над самыми важными делами по управлению дворцом. Затем мы обсуждали многое почти до самого рассвета, после чего делали перерыв на небольшой завтрак. Наконец-то Пери было позволено заниматься тем самым делом, которому учил ее отец, и она прямо-таки лучилась удовлетворением. Даже ее матушка заметила, что она сияет, словно невеста, и больше не приставала к ней с разговорами о замужестве.

Что до меня, то я стал значительным человеком. Как только мужи собирались в ее приемной, они наперебой старались поговорить со мной. Мне рассказывали о всяких делах, меня просили о заступничестве. Я делал все, что мог, чтобы помочь тем, кто казался честным и мог помочь царевне.

В последний день Рамадана, День пиршеств, мы все были готовы к великому празднику. Избыточное веселье было запрещено, потому что шах умер совсем недавно, тем не менее Пери устроила достойное празднование для своих служанок и евнухов, чтобы отметить конец месяца поста. Жена-молитвенница читала для нас, напоминая, что Коран открылся пророку Мохаммеду — да пребудет с ним мир — как раз во время Рамадана. Я неистово молился, прося прощения за мои недавние дела и надеясь, что они будут взвешены и оправданы в глазах Бога.

Как только показался новый месяц, для нас накрыли праздничный стол, превосходивший всякое воображение. Жареные окорока ягнят, длинные вертела кебаба, рис с травами, бобы, сухие фрукты. Я начал со своего любимого блюда — баранины, тушенной с петрушкой, пажитником, кориандром и зеленым луком, приправленной маленькими терпкими лимонами, сообщавшими блюду свой особый вкус. Заедал это я густой холодной простоквашей, смешанной с огурцами и мятой, наслаждаясь тем, как вкусы и ароматы сливаются друг с другом на языке. Мальчики-прислужники, особенно внимательные ко мне, самому доверенному лицу Пери, то и дело подходили, предлагая напитки, горячие лепешки, и я, чтоб порадовать их, принимал предложенное. Масуд Али несколько минут посидел рядом со мной, пока тяга к играм не увлекла его во двор дома Пери, где другие мальчишки зажигали фейерверки и вопили от восторга. Я недолго посидел снаружи, глядя, как играют дети.

— Ну ты, урод! — внезапно услышал я. — Да тебе духу не хватит сыграть со мной как мужчина!

Это был Ардалан, изводивший Масуда Али. Я подавил порыв вскочить и помочь Масуду. Месяцами я работал, чтоб укрепить его тело и разум, а теперь должен дать ему проверить свою решимость.

Приставания не кончались. Масуд Али стиснул свои маленькие кулачки.

— Говоришь громко, да ведь ты просто трус! — выкрикнул он в ответ.

Ардалан покраснел. Масуд Али подскочил к нему и ткнул в грудь левой:

— Проиграешь как мужчина?

— Что?..

— Ты готов или нет? — настаивал Масуд Али, ощетинившись, как загнанный в угол кот.

Ардалан отступил и поднял открытые ладони:

— Ладно. Тащи доску.

Я постарался, чтобы Масуд Али заметил мою горделивую улыбку. Потом я оставил их играть и вернулся внутрь.

Настало время чтения стихов. Царевна отыскала того самого слепца, который выступал перед ее отцом, а так как он не видел, его можно было свободно ввести на женскую половину. Когда мы все наелись, она попросила его почитать из «Шахнаме». Пока он настраивал свой шестиструнный тар, Пери обернулась ко мне:

— Сегодня мне особенно часто вспоминается мой дорогой отец. Так много всего случилось за эти полтора года, что он умер.

— Вы правы. Мы словно прожили по две жизни за этот краткий срок. Как бы он гордился, наблюдая за вашим умелым правлением!

Ее улыбка отражала нечто более высокое, чем гордость, — это была уверенность в том, что теперь она выполняет свое предназначение.

— Однако мои намерения отличны от его, — сказала она. — Отец не признавал искусства книги и почти всю поэзию, потому что желал быть благочестивым. Я же хочу вернуть все это и сделать его двор образцом для нашего века. Мы наймем художников, каллиграфов, позолотчиков, рисовальщиков и поэтов, устроим состязания и вручения наград, чтобы поощрить старые и новые дарования. Сердца людские снова воспрянут, коснувшись радости поэзии и красоты искусства. Вместо того чтоб только превозносить великих мастеров прошлого, мы создадим светильники для будущего. Джавахир, я хочу, чтоб ты помог мне достичь исполнения этой мечты.

После всего, что мы вынесли, суметь создать двор, славящий красоту, знание и достоинство! Как это дивно!

Пери улыбнулась, и, когда я ощутил ее сияние, могучее и истинное, чтец заговорил. В бируни все затихли, и мы услышали его певучий голос, возрождавший стихи Фирдоуси. Написанные пять веков назад, они по-прежнему будоражили мою кровь, укрепляя желание исполнить мечту Пери.

О воин, что отважен и сметлив,

Будь даже в битве добр и справедлив!

Узнай: по силам Богу превозмочь

И обратить в рассвет твою глухую ночь,