Книга Куб со стертыми гранями - Владимир Леонидович Ильин

— Ты говоришь, я ничего о ней не знаю, — начал я. — Да, ты прав, Орнел… Я действительно не знаю, кто она и где живет, хотя об этом имею, пусть и приблизительное, представление — ведь, скорее всего, после убийства отчима ты провел ночь в квартале, оцепленном со всех сторон полицией так, что даже мышь не прошмыгнет незамеченной… Но посуди сам: разве будет порядочная девушка приглашать к себе в дом кавалера, с которым только что познакомилась на улице?

Он опять дернулся, и кровь снова отхлынула от его лица. Бедняга, здорово же он втюрился в ту неизвестную сучку, раз напрочь утратил всякое здравомыслие!..

— Замолчите! — почти шепотом попросил он. — Вы принимаете Лиану за какую-то уличную дрянь, а она в тысячу раз порядочнее всех вас, вместе взятых!.. — (Так ее, значит, вдобавок ко всему, зовут Лианой? О господи, вот уж поистине правы те, кто утверждает, что имя человека соответствует его скрытой сути!). — И она вовсе не хотела приглашать меня к себе, это я настоял… Я во всем виноват, я, а не она!..

Ну да, а она — просто святая, скептически подумал я. Любопытно было бы взглянуть на эту деву марию!.. Небось, размалевана, как папуас, и беспрестанно лузгает семечки или орешки, сплевывая шелуху себе под ноги…

— И познакомились мы с ней не на улице, — продолжал Орнел, — а в экраноплане… Понимаете, сразу после… после выстрелов… я побежал, не зная, куда, а на соседней улице с остановки как раз отходил экраноплан, и в последний момент я вскочил на его подножку … Вообще-то, если честно, я хотел тогда уехать куда-нибудь подальше, чтобы меня не нашли… А потом я увидел ее, и она так смотрела на меня… Не знаю, поймете ли вы меня…

Отлично понимаю, малыш.

Та самая любовь с первого взгляда, которая случается именно в восемнадцать лет… Ты торчишь в кабине экраноплана в проходе между сиденьями и вдруг замечаешь в другом конце салона эффектную девушку с длинными распущенными волосами, опять же длинными,открытыми всеобщему обозрению ногами и смазливым личиком, и твое сердце ёкает и падает куда-то в пятки, а в голове твоей всплывают сами собой строчки из какой-нибудь душещипательной песенки… Что-нибудь типа:

Где же ты? Я знаю: ходишь рядом

и меня зовешь куда-то взглядом.

Где же ты, ну где же ты, любовь моя?

Где же ты? Я исходил полсвета.

Может, ты со мною рядом где-то?

Где же ты, ну где же ты, любовь моя?

И ты вначале стоишь, как одинокий пень посреди просеки, не решаясь подойти и заговорить с Ней о чем-нибудь, чтобы познакомиться и иметь право сопровождать Ее дальше, а потом с ужасом понимаешь, что если не сделаешь этого, то уже никогда больше не увидишь Ее, и тогда ноги твои сами несут тебя к Ней, и твоя решительность увеличивается, когда ты замечаешь, что и Она то и дело смотрит на тебя, а потом твои непослушные губы несут какую-то ахинею… что-нибудь вроде вопроса о местонахождении ближайшей библиотеки, куда тебе позарез требуется попасть в двенадцатом часу ночи… но, как ни странно, Она не отвергает тебя и даже не насмехается, а просто смеется, и тогда, откуда ни возьмись, к тебе возвращается и остроумие, и вдохновение, и бог знает что еще, и вскоре вы уже беседуете так, словно это ваша не первая встреча, и само собой разумеется, что ты имеешь полное право проводить свою новую знакомую (пока еще — знакомую!) до дома, а живет Она тут рядом, и причем одна в крохотной квартирке, которую снимает на время учебы… да-да, Она тоже — студентка, только учится не в университете, как ты, а на статистку в Лицедейском… Нет-нет, это очень интересная профессия, ты просто не знаешь… И на нее именно надо учиться… А ты думал, что режиссеры каждый раз берут с улицы кандидатов на эпизодические роли?.. Так вот, мило беседуя, вы приближаетесь к Ее дому, и ты мучаешься дилеммой, знакомой всякому влюбленному: поцеловать сейчас или отложить это удовольствие на потом? Наверное, рановато для первого знакомства, но ведь ты не можешь ждать, потому что тебя уже завтра могут арестовать…

И ты целуешь свою новоявленную пассию, и как-то так получается, что вы оказываетесь уже наверху, в Ее гнездышке, а там вообще всё происходит само собой, и ты неуклюж и неловок, потому что с тобой это в первый раз, но зато Она очень тактично и умело руководит тобой, так что всё получается намного лучше, чем ты предполагал, да и Она тоже счастлива…

Ночь мелькает мимо тебя, как одна секунда, и когда за окном начинает брезжить рассвет, твоя богиня и повелительница вдруг изъявляет желание полакомиться чем-нибудь ледяным… мороженым или шампанским, или и тем, и другим вместе… а линии доставки в ее каморке нет ввиду скудного студенческого бюджета, так что бежать в ночное кафе напротив придется тебе, как благородному кавалеру, и ты, конечно же, бежишь…

К тому времени ты уже успел забыть, что натворил и что тебя ловят по всему городу полицейские патрули, и едва успеваешь перебежать улицу, как, подобно грому среди розового предрассветного неба, ловкие и сильные руки жандарма хватают тебя сзади за локти, а к виску твоему прижимается ствол, и через минуту тебя уже увозят в жандармерию… Как красавчика-гусара в одном старинном видеоклипе, из любви к молоденькой распутной графине ухлопавшего на дуэли почтенного супруга своей возлюбленной. Только того убийцу везли на каторгу на телеге, а тебя — на бронированном турбокаре…

Разумеется, за всю ночь ты и словом не обмолвился этой красавице с именем растения-паразита о том, что убил своего отчима и, значит, невидимая кровь еще не успела высохнуть на твоих руках. А зачем?.. Любовь и смерть только в песнях и фильмах идут рука об руку, а вам с Лианочкой так хорошо вместе, что разрушать эту идиллию было бы чудовищным садизмом…

Только есть в этом деле кое-какие несообразности, которых ты в угаре юношеской влюбленности не заметил, но на которые твоему эдукатору придется открыть тебе глаза…

— Послушай, Орнел, — сказал я наконец. — Я тебя отлично понимаю. Ты опасаешься назвать фамилию и адрес своей возлюбленной потому, что не хочешь, чтобы потом ее обвинили в пособничестве, верно? — Он молчал. — Ты зря боишься, малыш, я никому не расскажу о ней. К тому же, это и не требуется…

— Что вы хотите этим сказать? — подскочил мой подопечный, как будто кресло действительно ударило его высоковольтным разрядом.

— То, что о твоей подружке Лиане полиция была прекрасно осведомлена.

— Каким образом? — не понял он.

— Да таким, дурачок, что это она тебя выдала тогда полицейским!

Он побледнел так, что я испугался, как бы его не хватил сердечный приступ.

— Вы врёте! — наконец взорвался он. — Да как вы можете?!.. Она не могла, ясно вам?!.. Она не могла сделать этого! Потому что мы… мы любили друг друга!..

А вот теперь начинается сплошная импровизация. Маска сочувствия на лице и участливые нотки в голосе…

— Мне жаль тебя разочаровывать, дружок, но ты сам подумай: откуда полицейские знали, где тебя следует поджидать в пять часов утра, чтобы надежно повязать? И разве не подозрительно желание твоей дамы выпроводить тебя под надуманным предлогом из своей квартирки? Ведь брать тебя на улице было жандармам гораздо легче и безопаснее, чем в помещении. Это-то хоть ты понимаешь, глупыш?