Книга Демон-любовник - Кэрол Гудмэн

— Все в порядке. Он немножко приревновал, но я объяснила, что у него нет ни малейших поводов для ревности, и мы помирились.

Я послала Фрэнку сияющую улыбку, с трудом удержавшись, чтобы не скривиться от боли. После ночи любви и безумных поцелуев Лайама губы болели так, что больно было разговаривать.

— Здорово, — кивнул Фрэнк. — Тогда, думаю, он не будет возражать, если ты на минутку заглянешь ко мне. Нужно кое-то обсудить.

Я снова принялась озираться по сторонам и заметила, что Фрэнк ухмыльнулся, когда я обернулась посмотреть, не стоит ли кто за спиной. Разозлившись, я решительно вошла в его офис, так же решительно плюхнулась на стул и мгновенно пожалела, что у меня не хватило ума проделать это более мягко — ноющие ягодицы тут же возмущенно напомнили о себе.

Фрэнк плотно прикрыл за мной дверь.

— Не думаю, что это хорошая идея, — запротестовала я.

Фрэнк присел на край письменного стола.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь нас подслушал. Пойми, Калли, мы не можем рисковать! Сейчас на кону нечто большее, чем деликатные чувства твоего приятеля!

Я уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут же захлопнула его, сообразив, что чем меньше стану спорить, тем быстрее выйду отсюда.

— В чем дело?

— Прошлой ночью я проверил наших приятелей-вампиров — похоже, это не они охотятся за студентами.

— С чего ты взял? Спросил их, они поклялись, что ни при чем, и ты поверил им на слово?

— Нет. Я всю ночь глаз с них не спускал. Да, они пьют кровь — но исключительно привозную.

— Что значит — привозную?!

— В смысле, не местного происхождения.

— Если вчера наши вампиры не покусали никого из студентов, это не доказывает, что они не делали этого раньше, — заупрямилась я.

— Согласен. Но я не поленился заглянуть в изолятор при больнице и поболтать с ночной медсестрой. Ни на одном студенте нет следов укусов. А когда разговаривал с Флонией Руговой, то выяснилось, что в ее памяти — даже в подсознании — не сохранилось никаких воспоминаний о нападении вампиров.

— Кстати, как она? — встрепенулась я.

— Все еще очень слаба, но понемногу идет на поправку. Я попросил сестру, чтобы к ней никого не пускали.

— Но если вампиры тут ни при чем, тогда кто?

— Не знаю. Пока послежу за Флонией. А ты как себя чувствуешь?

— Прекрасно. Вероятно, подцепила какой-то вирус, но сейчас уже все в порядке.

Поднявшись на ноги, я улыбнулась, от души надеясь, что Фрэнк не обратит внимания, что все мое тело ноет от боли.

— Никогда не чувствовала себя лучше.

Глава 36

Флония поправилась даже быстрее, чем мы ожидали, — через неделю ее уже выписали. Ники, отпросившись на пару дней, уехала к бабушке — сменить обстановку и немного прийти в себя. Особых событий не было, и февраль как-то незаметно сменился мартом. Один из моих знакомые студентов поправился, зато заболели двое других. Скотт Уайлдер, взяв академический отпуск, уехал лечиться домой.

— Скверно, — пробормотала декан Бук, когда я в середине марта заглянула к ней. — Он принимал участие во всех заседаниях дискуссионного клуба. Оратор — каких поискать.

— Правда? — изумилась я. — А с виду обычный лодырь и разгильдяй.

— Внешность часто бывает обманчива, дорогая. Лучше об этом не забывать, — резко оборвала меня Элизабет.

Кто полностью поправился, так это декан Бук. Глаза Лиз смотрели по-прежнему зорко и проницательно, кожа разгладилась и обрела былые краски, а седеющие волосы были безукоризненно подстрижены. Сегодня на ней был элегантный зеленый твидовый костюм и розовая блуза — вероятно, решила таким образом отметить приход весны, подумала я.

— Представляешь, Калли, утром я уже видела цветущие крокусы!

Это было первое, что я услышала от Элизабет, когда заглянула к ней в офис.

Незаметно оглянувшись, я увидела на спинке дивана, где сидела декан Бук, уже знакомую мне шубу. Элизабет ласково поглаживала густой блестящий мех.

— Урсулине лучше? — осторожно спросила я.

— О да! А ты как себя чувствуешь? Выглядишь неплохо, только еще немного худая.

— О, отлично, — преувеличенно бодро объявила я. — Наверное, просто слегка переусердствовала с тренировками.

Декан Бук бросила на меня быстрый оценивающий взгляд, и я почувствовала, как у меня запылали уши.

— В смысле, много бегаю, — торопливо добавила я, но вышло еще хуже. — Эээ… вместе с Лайамом.

— Понятно. — Декан Бук поджала губы. — Может, не стоит пока так увлекаться… эээ… физическими упражнениями? А то от тебя скоро одна тень останется. Конечно, зима закончилась, а вот грипп — нет. Тебе понадобятся силы.

Я с готовностью пообещала, что буду беречь себя. Сказать по правде, я действительно чувствовала себя значительно лучше. Анализ крови показал недостаток витаминов группы В, и теперь я каждый день ходила на уколы. Лайам, узнав об этом, поднял жуткий крик, и теперь пичкал меня исключительно блюдами с повышенным содержанием железа — вроде супа из чечевицы и хлебом с патокой, а заодно и телячьей печенкой, которую я поначалу брезгливо отвергла, а потом распробовала. Вчера вечером меня ждали две дюжины устриц — так и не признавшись, где он их раздобыл (и во сколько ему обошлась подобная роскошь), Лайам принялся пичкать меня ими, по одной скармливая мне терпко пахнувшие ледяные кусочки. Они пахли морем, и позже — если честно, не намного позже, — когда мы занимались любовью, я ощущала привкус соли на губах Лайама. Меня по-прежнему мучила слабость, и я все еще была слишком худой, но лишь потому, что мы с Лайамом до сих пор добрую половину ночи — причем каждой ночи — занимались любовью.

Мы были ненасытны. Мы как будто не могли остановиться. Даже замучив друг друга до такой степени, что каждое движение отдавалось болью, мы ухитрялись отыскать способ ласкать друг друга, выбирая такой, который требовал меньшего трения. Казалось, после ссоры мы с Лайамом испытывали настоятельную потребность любить друг друга — словно боялись, что у нас не хватит времени. Это было не просто желание, а физическая потребность, острая до боли. Я поклялась поговорить с ним на эту тему, но всякий раз, когда пыталась завести серьезный разговор, увы, все заканчивалось в постели, а там нам было не до разговоров — ну не считать же наши стоны и возгласы типа «еще!» и «о Боже!» разговорами. Как бы там ни было, я дала себе слово обсудить с ним это еще до начала весны. Честно говоря, я боялась, что если мы дадим себе волю, то просто заездим друг друга до смерти.

В последний день перед каникулами Мара Маринка тоже свалилась с вирусом и не пришла на занятия. Она прислала мне эсэмэску — сообщила, что лежит в изоляторе, и извинилась, что не придет помогать разбирать рукописи. Сначала я почувствовала облегчение: можно было с чистой совестью отправиться домой и всласть побездельничать, но, поймав себя на этой мысли, застыдилась собственного равнодушия и все-таки пошла ее проведать. Лесли Финк, медсестра, как раз крутилась возле Мары — поправляла ей подушки.