Книга Алтарь Василиска - Вадим Арчер

Равенор вложил Синий камень в выемку оранжевого яблока на ладонях Альмарена. Кристалл с легким хлопком встал на место и слился с братьями.

Получившийся шар засиял ослепительно белым светом, как и его огромный двойник, висевший в центре зала, узор его граней ожил и заискрился, складываясь в безмолвную световую мелодию. Мощный поток магической силы хлынул из Белого шара, захлестывая, сбивая дыхание у стоящих в зале магов. Даже Витри и Тревинера, нечувствительных к магическим энергиям, забил озноб.

Альмарен почувствовал жжение в ладонях и огляделся, отыскивая место, куда можно положить шар. Охотник, с самого утра исподтишка наблюдавший за магом, догадался о его намерении. Свернув плащ в подушку, он поместил ее между передними лапами грифона и прихлопнул сверху рукой, чтобы получилась ямка.

– Клади сюда, – окликнул он Альмарена. Альмарен избавился от шара и подошел к Лиле.

– Все готово, – сказал он, тщетно пытаясь перебороть растущее ощущение собственной ненужности. Теперь, когда Синий камень был здесь, ей не требовался помощник.

Лила ответила ему неожиданно теплым, сочувствующим взглядом и вышла к шару, готовясь начать заклинание.

– Лила! – Властный голос Ромбара заставил вздрогнуть окружающих. – Разве заклинание выполнишь ты?!

– Конечно, – обернулась к нему она.

– Я не допущу этого. – Тон Ромбара действительно не допускал никаких возражений. – Я знаком с магией, и мне прекрасно известно, чем это может для тебя кончиться. Здесь достаточно сильных магов – мужчин. Я полагаю, они не будут отсиживаться за спиной слабой женщины, предоставив ей рисковать жизнью?

На слове «слабой» прежние спутники, как по команде, взглянули на магиню, гадая, чем она ответит на подобное, до смешного не подходящее к ней определение. Но та промолчала, видимо признавая право Ромбара распоряжаться ее жизнью.

– Так что?! – продолжил тот, оглядывая магов. – Риссарн? Альмарен?

Вы, Равенор?

– Это не простая магия, Ромбар, – подошла к нему Лила. – Никто не справится с ней лучше, чем я. Зачем кому-то рисковать собой понапрасну?

Уговоры маленькой женщины не переубедили Ромбара, но заставили задуматься.

– Помнится мне, Риссарн, ты утверждал, что можешь определять магические способности каждого, – обратился он к юноше. – Скажи, кто здесь способен разрушить магию ордена Василиска?

– Альмарен, – ответил Риссарн. – Только он, если не считать… – Он взглянул на магиню.

– Не считать, – проследил его взгляд Ромбар. Альмарен слышал их разговор, но пропустил смысл сказанного, потому что был занят вопросом, смог ли бы он вот так, как Ромбар, сказать ей «нет», даже если бы дело касалось ее жизни? И послушалась ли бы она, проявила ли бы такую необычную кротость, если бы все-таки…

Словно просыпаясь, он поднял взгляд на стоявшего перед ним Ромбара.

– …никого, кроме тебя, – говорил тот. – Ты готов выполнить это заклинание?

Альмарен восстановил в памяти содержание разговора.

– Да, Магистр.

Молодой маг повернулся к Белому шару и глубоко вздохнул, расслабляя грудь, чтобы освободить путь силе. Он смотрел в центр сияющего круга и чувствовал, как повседневные мелочи и заботы, прошлое и будущее, радость вчерашнего дня и боль сегодняшнего отлетают прочь, осыпаются, как ненужная шелуха, оставляя одно – он маг, и есть дело, которое нужно совершить. Когда в его сознании не осталось ничего, кроме Белого шара, он открылся навстречу бьющему оттуда потоку энергии. Сила семи алтарей вошла в него, закипела в груди, заклокотала в горле, ослепительным сиянием запылала в мозгу. Чувствуя, как его тело исчезает, превращаясь в сгусток энергии, он протянул вперед лучи силы, недавно бывшие руками, и соединился с шаром.

Внутренним зрением он увидел энергетическую сеть, являющуюся скелетом шара, а затем – сердцевину и поток силы, идущий оттуда подобно жару огромной, раскаленной добела топки. Цветные нити остальных алтарей подходили к шару извне и углублялись в нее. Как и предсказывал Равенор, здесь была и желтая нить, связывающая Белый алтарь с Желтым, который еще предстояло отыскать. По нитям, словно по каналам, текла энергия алтарей и вливалась в шар, преобразуясь в излучение.

Он отыскал тонкие белые нити, прицепленные к внутренней сети и ведущие прочь от шара. Догадавшись, что это и есть энергетические нити амулетов, он создал мысленный приказ и вложил в него всю силу, заставляя их вернуться в алтарь. Заклинание мгновенно истощило мага, и он потерял связь с шаром, но, срываясь во тьму, успел заметить, как втянулись в шар нити амулетов Белого алтаря.

Альмарен покачнулся, но устоял на ногах. Значит, у него еще были ноги, руки и все прочее. Мыслей не было, внутри царила бесконечная, всепоглощающая пустота. Он бесцельно повел взглядом по смутно различимому полу, по плывущим стенам, механически отмечая, что все попадающееся на глаза выглядит темным и тесным. Одна из неясных фигур зашевелилась, приблизилась к нему.

Альмарен вглядывался в нее, с усилием возвращаясь ко внешнему зрению, пока четкость видения не улучшилась настолько, чтобы стало возможным узнать Равенора.

– Полный успех, Альмарен! – Знаменитый маг протягивал ему камею Василиска. – Смотри, это больше не амулет, это обычный кусок эфилема!

– Я знаю, – охрипшим голосом ответил Альмарен. Голос, как и зрение, пока еще плохо слушался его.

– Скажи, как ты сделал это? – взволнованно спросил Равенор. – Как подчинить себе такую силу?

– Обыкновенно. – Слова приходили к Альмарену ниоткуда, минуя мысли. – Нужно одновременно и владеть собой, и отдавать себя.

– Это же азы магии! – с досадой сказал Равенор. – Ничего нового!

– Конечно, ничего, – согласился с ним Альмарен. – Все дело в количестве. Когда берешь все, то и отдавать нужно все. Иначе равновесие нарушается, ну и тогда…

– Смерть, – закончил за него Равенор. – И ты – не боялся смерти?

– Я не думал о ней. – Хрипота понемногу исчезала из голоса Альмарена. – Когда отдаешь все, то бояться – уже нечем.

Альмарен почувствовал, что его зрение восстановилось, и взглянул вдаль, поверх головы Равенора, чтобы убедиться в этом. Там была стена с изображениями Трех Братьев. Он всмотрелся в их лица, с необыкновенной ясностью ощущая спокойную силу Гелигрена, кипучую жизнерадостность Оригрена, всевидящую чуткость Лилигрена, а они, казалось, тоже тепло и внимательно, по-братски, смотрели на него.

Вечером Риссарн уединился у себя в комнате, чтобы понаблюдать события, происходящие в Босхане, а наутро рассказал Ромбару, что вражеский лагерь под Босханом охвачен резней – племена уттаков, забыв о войне с людьми, восстали друг на друга.

– Все случилось, как мы и ожидали, – сообщил наутро Ромбар, собрав остальных в зале. – Межплеменные распри сделали врага небоеспособным. Я уверен, что до нашей победы остались считанные дни, поэтому нам нужно позаботиться о будущем – о мирном будущем. Нам нельзя бросать на произвол судьбы такой мощный источник магии, как Белый алтарь. Его необходимо защищать и как можно скорее обживать, чтобы впредь он не оказался орудием в руках желающих дорваться до власти. Места здесь небезопасные, поэтому войско останется в поселении и сегодня же приступит к постройке защитной стены. Вам, магам… – Ромбар в упор глянул на Равенора, – я предлагаю создать новый орден – здесь, на Белом алтаре.