Книга Рулетка еврейского квартала - Алла Дымовская

Ее главная проблема плавала рядом с Димкой в бассейне, фыркала, отдувалась от воды, вот, увидела на балконе Сону, подобострастно улыбнулась и замахала с сумасшедшей радостью рукой. Эх, Лева, Лева! Нет, все эти три года он исправно нес свою службу и получал за то щедрое вознаграждение. И предметами роскоши, и наличными деньгами. И всегда при веселом выражении лица, каждый жест полон услужливости. Да только не такая она наивная идиотка, чтобы купиться на мишуру. И службу безопасности Сона имела нешуточную. Та и донесла. Надо же, каков гаденыш! Завел себе в Штатах подружку. Из эмигрантской еврейской семьи, «порядочную» тупоголовую дочку зубодера. И когда успел? Хотя в Америку приходилось летать часто и за всем не уследишь.

Но то было бы полбеды. И без Левки бы прожила, как говорится, «говно вопрос». Пусть бы шел на все четыре стороны. Однако и зубодер Ашерович оказался не лыком шит. Совратил будущего зятька замутить гриб-поганку. Дескать, в Калифорнии имеется имущество, и зачем его доченьке муж без штанов. А коли правильно подать на развод, да с хорошим адвокатом, можно наложить лапу на половину. А там не один миллион, а целых тридцать. Вот Левка и выпрыгивает усердно из бассейна как цирковой дельфин, показывает свою лояльность. И невдомек его щенячьим мозгам, что Соне все давным-давно известно. Еще когда три дня назад до отлета ее муженек тайно подал в Москве на развод. И теперь ему даже ума не хватило самому купить билет до Лос-Анджелеса, а заказал через ее тревэл-сервис. И через пару недель собирается в бега. За океан под крылышко семейства Ашерович и их адвоката. Впрочем, чего-то такого Сона и ожидала рано или поздно. Для Левки это не жизнь. Домашний котик, только банта не хватает, и женился на тихой евреечке, и в прошлой их бедности все же счастливее был, чем теперь, со всеми бассейнами и лимузинами. И вдруг, вот-те нате, все изменилось вмиг. Ему бы курицу домашнего копчения под бочок и смирный быт, вот Левка не выдержал и нашел. Тем более что Сона его не ставила ровным счетом ни во что, и он это видел, и ему было горько.

Но все это лирика. Насильно ведь мил не будешь. Только приди, скажи, как человек. И после – хоть на все четыре стороны. Сона бы и денег дала на пропитание и даже более. Вместо пенсии по инвалидности. Но киска вообразила себя тигром и решила скушать кус не по зубам. А это уже нож в спину. Этого Сона, конечно, не могла стерпеть или простить. И самая великая глупость, что калифорнийский суд действительно бы присудил ее комнатному придурку половину местного имущества. Это в России можно схитрить, обмануть, свести на подставное лицо, в Европе тоже у Соны капитал совместный и партнеры не подведут. Но калифорнийский филиал чисто ее. А это значит, как только Левка предъявит в Калифорнии свидетельство о том, что суд принял его дело к рассмотрению, на имущество будет положен адвокатский надзор.

Стоя на балконе и разглядывая фальшивку, которую сейчас подавал ей муж, Сона тут же и приняла решение. У нее есть две недели. И этого более чем достаточно. Закон Сорвино-Бертон. Просто Левка не должен добраться до Калифорнии. Во сколько могут оценить голову никчемного бездельника и вечного постояльца богадельни? Пятнадцать, от силы двадцать тысяч. Больше он не стоит. Ну, положим, с нее сдерут все сто. Но тут торговаться неуместно. К тому же ребята у нее знающие, и вместе еще работать и работать. Надо только дать знать в Москву кому следует. И срочно. А там – скоропостижный несчастный случай, желательно во время ее вынужденного рабочего визита в Барселону. Все же сто тысяч – это много, много, много, много меньше, чем пятнадцать миллионов долларов. Много, много меньше того.

Никколо Макьявелли. Флоренция, 1513 г.

Человек сам по себе ни хорош, ни плох, но скорее склонен к тому, чтобы быть плохим.

Поэтому не нужно бояться показаться устрашающим, а следует принять необходимые меры, дабы держать в страхе.

Я знаю также, сколь часто утверждалось раньше и утверждается ныне, что всем в мире правят судьба и Бог, люди же с их разумением ничего не определяют и даже ничему не могут противостоять.

И, однако, ради того, чтобы не утратить свободу воли, я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям.