Книга Секреты Лос-Анджелеса - Джеймс Эллрой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хильда Леффертс живет в одноэтажной лачуге с дощатой пристройкой. Бад поднимается на крыльцо, проверяет почтовый ящик. Три чека – пенсионный фонд Локхит, социальное страхование, благотворительная служба округа. Отлично – есть чем ее напугать. Бад нажимает на кнопку звонка.
Дверь приоткрывается – узкая щель, перечеркнутая цепочкой. Хильда, скрипуче:
– Я вам уже сказала и еще раз повторю: плевать мне на вас и на то, что вам нужно, оставьте в покое мою несчастную дочь!
Бад веером раскрывает перед ней чеки.
– Я получил от властей округа разрешение придержать эти чеки, пока вы не согласитесь сотрудничать. Нет показаний – нет денег.
Хильда испускает пронзительный вопль. Бад толкает дверь, вырвав цепочку из гнезда, входит внутрь. Хильда, пятясь:
– Умоляю вас, я бедная женщина…
Со всех четырех стен обшарпанной комнатушки загадочно улыбается Баду Сьюзен Нэнси: женщина-вамп из ночного клуба.
– Будьте умницей, ладно? – говорит Бад. – Помните, о чем я вас спрашивал в прошлый раз? Незадолго до того, как Сью переехала в Лос-Анджелес, у нее здесь появился дружок. В прошлый раз, когда я вас о нем спросил, вы испугались. И сейчас вы чего-то боитесь. Рассказывайте. Пять минут– и я уйду. И никто об этом не узнает.
Хильда, испуганно вращая глазами:
– Совсем никто?
Бал протягивает ей чек из «Локхида».
– Совсем никто. Начинайте. Другие два получите, когда закончите.
Хильда поворачивается, начинает говорить, обращаясь к фотографии дочери над дверью:
– Сьюзи. ты мне сказала, что познакомилась с этим человеком в коктейль-баре. Меня сразу что-то насторожило. Ты уверяла, что он хороший человек, что свой долг обществу он заплатил, но ни за что не хотела называть его имени. Потом я видела тебя вместе с ним, ты названа его как-то, не припомню – то ли Дик, то ли Дин, то ли Ди. то ли Дон, – а он ответил: «Нет, Дюк. Привыкай». А еще однажды, когда я вернулась домой, старая миссис Дженсен рассказала, что ты была у нас дома вместе с этим человеком, к вам пришел еще кто-то, а потом миссис Дженсен услышала какой-то шум…
«Заплатил долг обществу»… Бад не сразу соображает, что это значит попросту «отсидел».
– И вы так и не узнали, как его зовут?
– Так и не узнала. Я…
– Сьюзен не знала двух братьев по фамилии Энгелклинг? Они жили здесь, в Сан-Бернардино.
Хильда, не отрывая глаз от фотографии:
– Бедная моя Сьюзи! Нет, кажется, нет. Я о них ничего не слышала.
– Друг Сьюзен не упоминал имени Дюка Каткарта? Не говорил о торговле порнографией?
– Нет! Сьюзи была хорошая девочка, она не стата бы заниматься такой грязью! А Каткарт – это человек, которого вместе с ней убили? Нет, его имени я никогда до того не слышана.
Бад сует ей чек от округа.
– А теперь расскажите, что было после того, как миссис Дженсен услышала шум.
Хильда, со слезами на глазах:
– На следующий день, придя домой, я увидела на полу в пристройке пятна, очень похожие на засохшую кровь. А ведь пристройка была совсем новенькая, мы ее выстроили на страховку моего покойного мужа! Скоро появились Сьюзен и этот человек, и я заметила, что они оба нервничают. Тот человек прошелся по дому, залез в подпол, потом позвонил по какому-то лос-анджелесскому номеру, и они со Сьюзи уехали. А неделю спустя ее убили, и я… ну, знаете… я тогда решила, может, она уже тогда опасалась чего-то, потому и вела себя так… И я тоже испугалась. И когда ко мне пришел тот милый молодой полицейский, который потом застрелил тех троих бандитов, я ничего ему не сказала.
Мурашки по спине: сходится, все сходится. Приятель Сьюзи – двойник Каткарта. «Шум в доме» – возможно, именно здесь двойник убил Каткарта? Сьюзи была с самозванцем в «Ночной сове», сидя за соседним столиком, незаметно наблюдала за переговорами… Значит, убийцы никогда не встречались с настоящим Каткартом лицом к лицу.
ПРОШЕЛСЯ ПО ДОМУ, ЗАЛЕЗ В ПОДПОЛ.
Бад бросился к телефону, набрал номер компании «П. К. Беллз». Полицейский запрос.
– Кто запрашивает?
– Сержант В. Уайт, полиция Лос-Анджелеса. Я в Сан-Бернардино, на Ранчвью, 04617. Нужен список всех звонков в Лос-Анджелес с этого номера в период с 20 марта по 12 апреля 1953 года. Записали?
– Минуточку, – говорит клерк. Две минуты спустя: – Три звонка, сержант. 2 и 8 апреля – один и тот же номер. НО-21118. Это телефон-автомат на углу Сансет и Лас-Пальмас.
Бад вешает трубку. Автомат в полумиле от «Ночной совы». Звонивший осторожничал: боялся сорвать встречу – или сделку.
Хильда теребит в руках бумажный платок. Заметив на столе фонарик, Бад хватает его и выбегает на улицу.
В нижней части пристройки – лаз в подпол. Бад с трудом протискивается – и вот он внизу.
Грязь, штабеля гнилых досок. Прямо посреди подпола, стоймя – длинный дерюжный мешок. Несет гнилью и нафталином. Бад задевает мешок локтем – вонь становится нестерпимой. Толкает сильнее – из-под мешка выскакивают и бросаются врассыпную ослепленные фонариком крысы.
Бад рвет мешок, направляет луч света внутрь. В лицо ему скалится череп с остатками кожи. Бад бросает фонарик, рвет дальше, двумя руками: мутит от вони, звенит в ушах пронзительный крысиный писк. Еще рывок – и Бад видит, что в черепе зияет пулевое отверстие, чуть повыше костей, горчащих из фланелевого рукава, различима метка «Д. К.».
Бад выползает наружу, жадно глотает воздух. Хильда Леффертс уже тут как тут. Глаза ее молят: «Господи, пожалуйста, только не это!»
Чистый воздух, ослепительный свет дня. Свет, пролить свет… вот это мысль! Эксли мало не покажется.
Есть у него знакомый в «Версии» – скандальном «красном» журнальчике. Там сочувствуют коммунистам и нефам, ненавидят копов. Парень из «Версии» Балу кое-чем обязан.
Хильда, трясясь от ужаса:
– Там… там… что-нибудь есть?
– Ничего, кроме крыс. Однако я вас попрошу в ближайшее время никуда не уезжать. Возможно, я привезу вам снимки для опознания.
– А чек?
Бад протягивает ей конверт, измазанный крысиным Пометом.
– Держите. И благодарите капитана Эксли.
В кабинете, где ОВРовцы допрашивают своих, царит относительный уют – ни стульев, привинченных к полу, ни запаха мочи.
Джек поднимает глаза на Эда Эксли.
– Я знал, что я в дерьме, но не думал, что увяз по самую макушку.
Эксли:
– Удивлен, что тебя не отстранили?
Джек ерзает на стуле. Форма ему тесна, сидит неловко – он не надевал ее с 1945-го. От Эда Эксли – изможденное лицо, седина в волосах, пристальный недобрый взгляд из-под стальных очков – у него холодок бежит по спине.
