Книга Тайна скарабея - Филипп Ванденберг

Чтобы предупредить это, он собрал последние силы, и вдруг увидел, что выражение ее лица изменилось. Камински стало страшно. Это было уже не то знакомое лицо. Глаза Геллы вылезли из орбит. Горизонтальные морщины прорезали лоб, словно шрамы. Щеки запали и потемнели, словно битые потемневшие места перезрелого яблока. Она покачнулась и начала клониться назад.

Мгновение Артур упивался своей силой. Его лицо исказилось, на зубах хрустел песок. Когда Гелла закачалась, Артур, чтобы самому не упасть, разжал руки.

Бент-Анат рухнула на каменный выступ. Ее тело обвисло и упало, как подстреленная птица. Сверху была видна корона на голове колосса Рамсеса, о которую оно ударилось. Убийца увидел еще, как безжизненное тело задело колени Рамсеса и упало у входа в храм.

Фараон остался стоять на вершине, обдуваемый ветром. В момент триумфа он скрестил руки на груди и посмотрел вниз на свою работу. Это был его час, час мести, которого он так долго ждал, миг отплаты. Он поднял лицо к небу и захохотал. Хамсин обвевал его раскаленным песком и словно оборачивал шерстяным плащом. Хамсин дул еще сутки.

Труп нашли на следующий день у подножия второго колосса.

57

Двумя днями позже газеты всего мира сообщали о странном самоубийстве в Абу-Симбел. Бывший доктор совместного предприятия «Абу-Симбел» бросилась с вершины храма. По словам других сотрудников проекта, у нее раньше много раз проявлялись признаки шизофрении. Ее уволили четыре месяца назад после того, как она попыталась вместе со своим немецким любовником продать за границу мумию царицы Бент-Анат.

Возле трупа доктора нашли зеленого скарабея из царской гробницы. На нем была надпись. Ахмед Абд эль-Кадр из Египетского музея в Каире расшифровал иероглифы. Текст гласил: «Я, Рамсес, Усермаатра, столкнул тебя со скалы южного храма. И когда бы ты ни жила, тебя постигнет та же участь…»

58

Когда Майк Макорн узнал о несчастном случае, он попытался разыскать Артура Камински. Но Артур исчез. Он так и не поехал на работу в Турцию. В Египте тоже не было его следов.

Тогда Макорн вспомнил о Балое. Балое тайком получил от Камински какой-то адрес, когда хотел отблагодарить Артура за помощь в побеге. Ни Балое, ни Макорн не подозревали, что или кого они найдут по этому адресу: Эссен, Катариненштрассе, 55.

Дом находился южнее городского сада в районе вилл. Он был обсажен плакучими ивами. На двери висела табличка «Камински». Когда Балое и Макорн позвонили в дверь, им открыла двадцатилетняя девушка.

Макорн представился другом Артура Камински и поинтересовался, можно ли его увидеть.

Девушка ответила отрицательно и сказала, что ее отец уже четыре года как не появлялся. И спросила, не знают ли они чего-нибудь о нем.

Когда Макорн начал рассказывать, дочь Камински пригласила их войти.

Дом был довольно запущенный. Окна, двери и мебель требовали ремонта. На первом этаже в темной комнате на буфете работал телевизор.

– Мама, – позвала девушка, когда они вошли. – Пришли папины друзья.

В кресле в цветочек сидела бледная женщина с высоко начесанными черными волосами и улыбалась странной улыбкой.

– Вы, наверное, знаете, – сказала девушка, – моя мать, ну… она потеряла рассудок. Но иногда у нее бывают просветления.

Макорн озадаченно произнес:

– Мне очень жаль. Несчастный случай?

Девушка кивнула. Она старалась не заплакать.

– Папа вам об этом не рассказывал?

– Нет, – ответил Макорн, – он бывает очень странным. О жене и дочери он никогда не рассказывал.

– Они развелись, – сказала девушка. – Так даже лучше. Папа нас содержит.

– Как он это делает?

– Не ценными бумагами, конечно, но деньги дает.

Женщина у телевизора обернулась:

– Идите сюда, мы можем вместе смотреть телевизор.

Девушка ответила строго:

– Мама, эти господа не хотят смотреть телевизор. Они пришли от Артура.

– От Артура? – переспросила женщина. – А кто такой Артур?

– Видите, – обратилась девушка к гостям, – она его снова не помнит.

– Ужасно, – заметил Майк Макорн. – Как это случилось?

Девушка горько улыбнулась:

– Из-за самообмана. Не знаю, насколько хорошо вы знаете папу. У него случаются приступы. Каждый раз, когда он чувствует, что женщина одержала над ним верх, у него начинается бред. Да вы это, наверное, и сами знаете.

Макорн сделал удивленное лицо.

– Я не припоминаю, чтобы когда-нибудь видел Артура в таком состоянии, – соврал он.

– Тогда вы его не знаете, – заметила девушка.

– Может быть, – кивнул Майк. – А что вы имели в виду, когда сказали, что у него появляется один и тот же бред?

Дочь Камински хотела ответить, но передумала и пригласила гостей в другую комнату.

Пока они поднимались по темной лестнице на второй этаж, девушка рассказывала:

– Что касается меня, то я бы уже давно выбросила эту ерунду. Но мама, когда она в здравом уме, умоляет, чтобы я оставила все как есть.

Поднявшись, девушка открыла дверь. Макорн и Балое вошли.

Комната с занавешенными окнами от пола до потолка была оклеена фотографиями, копиями документов, одеждой и изображениями времен Древнего Египта. Музей или свалка голов, бюстов и профилей Рамсеса II. Куда ни глянь, отовсюду на гостей смотрел Рамсес.

Словно издалека, Макорн слышал голос девушки:

– Мой отец жил самообманом, ему казалось, что он Рамсес. Если женщина показывала свое превосходство, его личность менялась. Во время одного из припадков он пытался сбросить маму с Кельнского собора. Ему это почти удалось. Мама отчаянно сопротивлялась. Тогда-то она и потеряла рассудок.

Выйдя из дома, Макорн и Балое некоторое время шли молча.

– Майк, – сказал наконец Балое, – я тебе не завидую. Я бы ни за что не опубликовал такую статью.