Книга Правильный пацан - Сергей Донской

Пока они обменивались этими репликами, Сергей, похоже, принял окончательное, бесповоротное решение.

– Сядешь в машину сзади, – сказал он Рите. – Потом осторожно возьмешь у меня гранату и прикажешь своим соседям заблокировать двери. Прижимать нужно вот эту металлическую штуковину, похожую на скобу. Стоит тебе хоть немного ослабить хватку и…

– Можешь не продолжать, – спокойно произнесла девушка. – У меня сил хватит. И для того, чтобы держать гранату, и для того, чтобы разжать пальцы.

– Вы сошли с ума, – устало сказал Ластовец, когда Сергей стремительной тенью метнулся прочь. – Ты хоть понимаешь, что вы сейчас творите, де-вочка?

– Я вам не девочка, – отрезала Рита, устроившаяся за спинами эфэсбэшников. – Ему, – она кивнула на Сергея, взбирающегося на козырек подъезда, – ему – да, а вот вам – нет.

– За что же такая немилость? – кисло улыбнулся Ластовец. – В чем лично я перед тобой провинился?

– А вы спросите меня об этом чуть позже. Когда мы с Сережей будем лежать на асфальте в наручниках, а из подъезда будут выносить трупы. – Помолчав немного, Рита добавила: – Трупы, которых могло бы не быть.

Взглянув на сердитое личико, отражающееся в зеркале заднего обзора, Ластовец замолчал. Он вдруг понял, что его вопрос действительно звучит глупо. Сотруднику ФСБ не стоит задавать его людям ни при каких обстоятельствах. Даже в тех редких случаях, когда удается обойтись без трупов и наручников.

Ластовец поднес к глазам часы и скрипнул зубами. До начала штурма оставалось всего полторы минуты, а пригнувшаяся фигура Леднева уже подбиралась к одному из черных окон на уровне второго этажа.

– Крикни своему дружку, чтобы не дурил, – взмолился Ластовец. – Его же сейчас прихлопнут к бениной матери!

– Тогда молитесь за него, товарищ чекист, – тихо сказала Рита. – Потому что в этом случае я просто разожму пальцы.

Полковник покосился на бесчувственного Неелова, которому с горем пополам удалось придать вертикальное положение, и позавидовал ему. Старший лейтенант понятия не имел о грозящей им всем опасности, у него ничего не переворачивалось внутри, и при любом исходе ему будет не в чем себя упрекнуть.

А еще Ластовец жалел о том, что не знает толком ни одной молитвы. Потому что было самое время напомнить о себе тому, кто решает наверху человеческие судьбы.

4

Освободившись, Виталий еще некоторое время лежал на полу, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Его заставил действовать сдавленный стон, донесшийся до его ушей. Жена! В первую очередь нужно позаботиться о ней, а потом уже кряхтеть, охать и ощупывать свои болячки.

– Иду, Томчик, иду!

Подобрав по пути Лехин пистолет, Виталий склонился над Тамарой и, не тратя времени на распутывание узлов, с треском разодрал простыню, опоясывавшую рулон ковра.

– Не смотри на меня, – попросила жена, когда из ее рта был извлечен тряпичный комок. – Не смотри на меня, или я умру от стыда!

– Ты ни от чего не умрешь, глупая, – пообещал Виталий дрогнувшим голосом. – Все позади.

Тамара помотала спутанными волосами, за которыми старательно прятала глаза:

– Отвернись, слышишь? И принеси мне какую-нибудь одежду. Этот псих все на мне порвал.

– Какую одежду? – растерялся Виталий.

– Да какая разница, господи! – воскликнула Тамара. – Хоть плащ из прихожей. Только сначала дай мне пистолет. Если этот бритоголовый псих вздумает встать, то я его пристрелю. Своими руками.

Прежде чем подчиниться, Виталий приблизился к Лехе и с удовольствием пнул его в живот. Парень даже не пошевелился. Его лицо, иссеченное осколками, выглядело в темноте черно-белым и совершенно неживым.

– Готов, – прокомментировал Виталий, отстраненно удивляясь тому обстоятельству, что внутри него ничего не переворачивается.

– Все равно дай мне оружие, – потребовала Тамара. – На всякий случай.

– Держи.

Вложив пистолетную рукоять в протянутую руку жены, Виталий направился в прихожую. Он и сам не понял, что заставило его замереть, затаить дыхание и начать передвигаться на цыпочках. Но, подкравшись к двери и приложившись к «глазку», Виталий впервые в жизни узнал, каково это, когда волосы на твоей голове шевелятся от ощущения близкой опасности.

За дверью притаились чужие. Они выбрали такую позицию, чтобы их было невозможно увидеть в дверной «глазок», и Виталий, бросив взгляд на лестничную площадку, чуть было не вздохнул с облегчением, когда его внимание привлекло едва заметное шевеление на полу. Две большие серые тени, смутно обозначенные на желтом кафеле. Те люди, которые их отбрасывали, явно вышли из детского возраста и не в прятки собирались играть.

– Вот мы и допрыгались, – беззвучно прошептал Виталий. – Абзац.

Оглушенный ударами собственного сердца, Виталий потрогал накладной замок, гадая, с первого же удара его вышибут или только со второго. И в том и в другом случае у него с Тамарой не было ни одного шанса устроить оборону Брестской крепости. Покинуть квартиру незамеченными они тоже не могли. Или?..

Метнувшись в гостиную, Виталий припал к оконному стеклу и обнаружил, что его худшие предположения подтверждаются. Из подъезда вышел один незнакомый мужчина, потом еще двое. Все они сели в машину и укатили с площадки, но наискосок от подъезда темнела еще одна легковушка, кажется, «Волга», а возле нее, переминаясь с ноги на ногу, стояла… Рита.

– Что там происходит? – спросила Тамара, заметив, какой напряженной сделалась спина мужа.

– Ничего хорошего, – пробормотал Виталий. – Внизу торчит машина, явно смахивающая на ментовскую или кагэбэшную. Внутри происходит какая-то возня, но отсюда не разглядеть. Кажется, там Серегу повязали.

– Почему ты решил, что именно его? – всполошилась Тамара.

– Потому что возле машины Рита перетаптывается, как коза на привязи.

Виталий присел, отвернулся от окна и посмотрел на Тамару таким затравленным взглядом, что пуговицы плаща, который она застегивала дрожащими пальцами, перестали просовываться в петли.

– Надо бежать! – прошипела она. – Немедленно.

– Поздно. – Виталий покачал головой. – За дверью уже стоят.

– Кто?

– Откуда я знаю?.. Омоновцы, спецназовцы… Разве теперь это имеет значение.

– Тогда давай сдаваться! – поспешно предложила Тамара. – Добровольно. Нам с тобой ничего не будет. Мы же не совершили ничего такого. Дадим показания, и нас отпустят.

Ее полная грудь никак не желала запахиваться полами плаща, но Виталий вдруг поймал себя на мысли, что это его уже не возбуждает, а совсем наоборот. Вспомнилось почему-то тесто, лезущее из квашни. А еще подумалось, что нельзя так просто отрекаться от своих ближних. Даже в самые трудные моменты жизни. Даже если петух прокукарекал и готовится хорошенько клюнуть в задницу.