Книга Ловушки памяти - Юлия Басова

– Я взяла варёные утиные яйца, – громко возвестила Кристина, возвращаясь к нашему столу с двумя тарелками, наполненными всевозможной снедью.

Кроме йогурта она ещё прихватила с собой пару круассанов, булочки с шоколадом и домашнюю ветчину. На другой тарелке было разложено несколько сортов сыра и кусочки слабосолёного лосося.

– Ну, ты и сильна! – грубовато восхитился Лавровский, молниеносно переключаясь с нашего разговора на свою секретаршу. – А не лопнешь, деточка?

– Угощайтесь, Николай, – игриво предложила Кристина, по-прежнему делая вид, что меня здесь нет.

– Не хочу, я же сказал! – резковато ответил режиссёр. – А, вот и мой кофе.

Два услужливых официанта налили нам кофе и поставили перед каждым по тарелке с дымящимся омлетом. У меня был омлет с сыром, у Кристины – с беконом и ветчиной, а у Лавровского – с грибами, сосисками и помидорами. Мы молча принялись за еду, перекидываясь незначительными фразами по поводу вкуса блюд. Худышка Кристина исхитрилась слопать свою порцию горячего и заесть всё это выпечкой и солёной рыбой. Интересно, как её несчастный живот справляется с таким количеством пищи? Лично я предпочитаю не закидывать в себя сразу много разных продуктов. Мясо ем отдельно от рыбы, фрукты – вообще ни с чем не смешиваю, а к мучному и вовсе равнодушна. Мёртвая еда. Так мне кажется, по крайней мере.

Терпеливо дождавшись, когда в Кристинином рту растворится последняя булка с корицей и изюмом, я спросила:

– Что вы сегодня намерены делать?

Вопрос адресовался к обоим моим спутникам. Брать пример с секретарши и игнорировать других людей мне не хотелось.

– У Николая несколько встреч в разных концах Лондона. Кажется, я уже об этом говорила, – вымученным тоном ответила девушка.

– Да, Мила, у нас сегодня дел невпроворот, – подтвердил Николай и тут же поспешно добавил:

– Но ты не волнуйся. Отдыхай. Гуляй по городу, пробегись по магазинам. Я дам тебе свою кредитку. Главное, чтобы к семи часам вечера твоя светлая голова была в рабочем состоянии. Она мне очень пригодится для беседы со Стронгом.

Я поёжилась и непроизвольно обхватила плечи руками. Николай расценил этот жест по-своему. Громко, не стесняясь насупившейся Кристины, он произнёс:

– Мила, потерпи ещё немного. Скоро поедем отдыхать. Мальдивы, Бора-Бора, Сейшелы – куда скажешь. Сделай над собой небольшое усилие. Попробуй уломать этого супермачо, и мы расслабимся.

Я отчётливо услышала, как секретарша Николая щёлкнула от злости зубами. В принципе, имей я виды на Лавровского, вся эта ситуация порадовала бы меня. Становилось абсолютно очевидно: не в меру ревнивая недалёкая девица, к тому же сильно пьющая, надоела режиссёру до чёртиков. Справиться с такой соперницей не представляло труда. Однако было не совсем понятно, нуждаюсь ли я в такой победе. Лавровский, при ближайшем рассмотрении, никоим образом не смог бы разбудить во мне настоящую страсть. Как сделал это Роберт Стронг всего за один вечер. Удивительное дело – вроде оба моих знакомых, назовём их так, – знамениты. Успешны. Состоятельны. Но только к одному из них я отношусь прохладно, а другой вскружил мне голову настолько, что теперь не знаю, как буду жить без него.

При воспоминании о Стронге в глазах потемнело, а в горле образовался огромный ком величиной с кулак. Решив избавиться от своих тяжких и противоречивых мыслей, я твёрдо заявила Лавровскому:

– Отдыхать с тобой не поеду. Сначала разберись со своими любовными предпочтениями. Понимаю, это непросто, но надо.

Лавровский уставился на меня, словно дикарь на ноутбук. Видимо, отказов слышать ему давно не приходилось. Немного поразмыслив над моими словами, он горячо воскликнул:

– Ты о ней, что ли?

Он кивнул головой в сторону Кристины, покрасневшей от злости. Если бы у девушки совсем отсутствовали хорошие манеры и понимание, что в общественных местах следует вести себя прилично, мы бы с ней уже катались по полу, сцепившись, словно две дикие кошки. Уверена, что она мечтает наброситься на меня, чтобы стереть с лица земли обнаглевшую соперницу. Пришлось бы защищаться. Я живо нарисовала в уме картину нашей возможной драки и невольно усмехнулась. Знала бы эта дурочка, что у меня сейчас на самом деле на душе творится!

– Если она тебя смущает, – продолжал гнуть свою линию «чуткий» Николай, – то я сегодня же отправлю её домой. Не вопрос. Хочешь?

Я отрицательно покачала головой:

– Нет. Не хочу. И знаешь, почему?

Режиссёр снова уставился на меня с нескрываемым удивлением.

– Потому что Кристина тебя любит. Не делай ей больно. И ещё. Я здесь – по работе. Ты принял меня на место своего помощника. Не забыл? Вот и не смешивай дело и всякую фигню. Понял?

Не дожидаясь, пока ошеломлённый Лавровский придёт в себя от моей неимоверно дерзкой тирады, я быстро поднялась из-за стола. Скомкала белоснежную салфетку, которая был разложена на моих коленях, бросила её на стул и направилась к выходу из ресторана.

– Мила! Мила! Подожди! – раскрасневшийся режиссёр бежал следом за мной. – Да подожди же ты!

Я нехотя остановилась и с нескрываемым раздражением уставилась на него. Николай взял меня за руку и отвёл в сторону, подальше от любопытных глаз постояльцев гостиницы и персонала.

– Если ты по поводу обязательств, которые я взяла на себя, то не волнуйся, – мой голос прозвучал довольно резко, – просто узнай у Стронга, придёт ли он сегодня или нет. Появится он, появлюсь и я. Не сомневайся. Постараюсь убедить его сниматься у тебя. Только за результат не ручаюсь. И не потому, что в обиде на тебя. Нет, совсем не поэтому. Просто я наконец начала понимать его мотивы. И почему он отказал, тоже понимаю. Не потому, что ты плохой режиссёр. И не потому, что сценарий – не очень. Просто он не такой, как другие, этот актёр. Он и вправду хочет донести до людей свою душу. А получится ли у него это, если он будет играть в твоём фильме?

Я вопросительно посмотрела на Николая. Тот молчал, опустив вниз глаза.

– Вот. И я не уверена. И знаешь, если ты хочешь, чтобы фильм получился великим, подумай над одним вопросом, – я закашлялась от волнения, – как сделать так, чтобы рассказанная тобой история не просто развлекла людей, но заставила их рыдать, а после – сделаться чуточку добрее. Оглянуться по сторонам в поисках настоящей, а не придуманной правды, подлинной любви и истинного прощения. Подумай над этим, Коля!

Я замолчала, внимательно следя за реакцией режиссёра. Он какое-то время молчал, потом, словно собираясь с силами, произнёс:

– Ты не такая, как другие. Я люблю тебя, Мила.

Он наконец поднял на меня взгляд, и я прочитала в нём подтверждение этих слов. Его тёмные глаза слезились, словно у старого пса, готового умереть за своего хозяина, но который уже слишком слаб, чтобы драться за него.

– Коля, бросай пить. Это всё, что я могу тебе сказать, – странно, даже для самой себя, отреагировала я.