Книга Тени предков - Джорджет Хейер

– Моя дорогая, сядьте подле меня. Но где? К ней подошел Эйвон.

– Ты осталась без места, Фанни? Мадам, ваш покорнейший слуга. – Он поднял лорнет и сделал знак лакею. – Два кресла для дам.

– Но к чему? – торопливо сказала графиня. – Мой муж уступит мне…

– Ах нет, мадам, не покидайте меня! – весело перебила Фанни. – А вот и кресла! Право, у нас самое лучшее место, чтобы слушать.

И она усадила графиню в кресло на изогнутых ножках, которое лакей поставил у камина таким образом, что ей была видна вся зала и она была видна почти всем. У той же стены сидел и ее муж, но из ниши он видел только ее профиль. Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. Он ответил ей предостерегающим взглядом и стиснул зубы. Меривейл, чуть покачивая ногой, улыбнулся Давенанту, прислонившемуся к дверному косяку.

Мадам Дюдеффан села возле столика и, откинув голову, улыбнулась Эйвону.

– Итак, мой друг, мы ждем вашей сказки. Надеюсь, она заставит нас слушать с увлечением.

– Об этом, мадам, я предоставлю судить вам, – ответил Эйвон, встал перед камином, открыл табакерку и изящно взял понюшку. Озаряемый огнем и свечами, его костюм сверкал, лицо у него оставалось непроницаемым, и только в странных глазах пряталась ироническая усмешка.

– Тут что-то не так, хоть поклянусь! – шепнул д'Анво своему соседу. – Не нравится мне выражение лица нашего общего друга!

Его светлость защелкнул табакерку и стряхнул крошку табака с широкой манжеты.

– Моя повесть, мадам, начинается, как все хорошие повести, – сказал он, и хотя его голос оставался мягким, он был слышен и в дальнем конце залы. – Жили-были два брата. Имена я забыл, но они терпеть друг друга не могли, и я буду называть их Каин и… э… Авель. Не имею ни малейшего представления, как первый Авель относился к первому Каину, и умоляю меня не посвящать в это. Мне приятно полагать, что он его не выносил. Если вы спросите меня, откуда взялась эта ненависть между братьями, я могу лишь предположить, что вспыхнула она у них в голове. Их волосы были такими огненными, что, боюсь, огонь проник в мозг. – Его светлость развернул веер и безмятежно взглянул на лицо Армана де Сен-Вира, который вдруг словно что-то понял. – Вот-вот. Ненависть росла, ожесточалась, и под конец, мне кажется, каждый брат был готов решиться на что угодно, лишь бы досадить другому. У Каина она перешла в неотвязную страсть, в безумие, которое обратилось против него же самым губительным образом, как я вам расскажу. Моя повесть, вам будет приятно услышать, не лишена морали.

– Что, во имя всего святого, это означает? – прошептал Лавулер приятелю. – Сказка? Или за ней что-то кроется?

– Не знаю. И как он умудряется держать всех в таком обаянии?

Его светлость продолжал, говоря очень медленно и бесстрастно:

– Каин, старший, в положенный срок унаследовал титул своего отца, который был графом и завершил свой путь по жизни. Если вы вообразите, что вражда между ним и Авелем теперь пошла на убыль, позвольте мне разуверить вас в столь естественном заключении. Возвышение Каина лишь подлило масла в огонь ненависти: нашего друга Авеля теперь жгло желание стать преемником своего брата, Каина же жгло желание во что бы то ни стало воспрепятствовать ему. Положение, как вы замечаете, чреватое многими возможностями. – Он умолк и обвел взглядом своих слушателей, взиравших на него с недоумением и живейшим любопытством. – Одолеваемый мыслями о достижении этой, главной, цели своей жизни, Каин вступил в брак и, без сомнения, почитал себя победителем. Но Фортуна, капризная бабенка, как видно, невзлюбила его: годы шли, а сын, который наполнил бы сердце Каина радостью, все не появлялся и не появлялся на свет. Вы представляете горесть Каина? Авель, однако, торжествовал все больше и больше и, боюсь, без колебаний… э… высмеивал неудачу своего брата. – Его светлость посмотрел на мадам де Сен-Вир, которая застыла в неподвижности рядом с Фанни, и принялся мерно обмахиваться веером. – Кажется, супруга Каина один раз подарила ему мертворожденного ребенка. И Каину словно бы приходилось оставить всякую надежду, но вдруг, вопреки ожиданиям Авеля, госпожа графиня вновь обрадовала супруга. На этот раз Каин решил, что его желание должно непременно сбыться. Возможно, он научился не доверять своей удачливости. И когда время графини приблизилось, он увез ее в свое поместье, где она разрешилась от бремени… дочерью. – Вновь герцог умолк и поглядел через залу на Сен-Вира. Он заметил, как граф покосился на дверь и гневно покраснел, увидев прислонившегося к ней Руперта. Его светлость улыбнулся и покачал лорнет на ленте. – Да, дочерью. Теперь оцените хитрость Каина. В его поместье жил, а может быть, прислуживал ему крестьянин, чья жена только что подарила ему второго сына. Фортуна или Случай, таким образом, расставили ловушку Каину, и он в нее попался, Подкупил этого мужика, чтобы он обменял своего крепыша сына на его дочь.

– Какое злодейство! – воскликнула мадам де Воваллон довольным тоном. – Герцог, вы ввергаете меня в ужас!

– Постарайтесь простить меня, мадам. Ведь в моей истории есть мораль. Итак, обмен был произведен и остался тайной для всех, кроме родителей обоих младенцев и, разумеется, повитухи, помогавшей графине. Но что сталось с ней, мне неизвестно.

– Mon Dieu, каково! – заметила мадам Дюдеффан. – Как мне отвратительны эти негодяи!

– Продолжай, Джастин, – нетерпеливо сказал Арман. – Ты меня чрезвычайно заинтересовал.

– Да, я так и предполагал! – Его светлость задумчиво кивнул.

– Но что произошло с дочерью… Каина?

– Терпение, Арман. Сначала разделаемся с Каином и его якобы сыном. Каин вскоре вернулся с семьей в Париж… Я упоминал, что все это происходило во Франции? А приемному отцу своей дочери приказал переехать в какое-нибудь отдаленное место, не сообщив никому, куда именно, включая и его самого. Мне кажется, на месте Каина я бы не желал так страстно потерять всякий след своей дочери, но, без сомнения, он поступал так, как считал наиболее разумным.

– Герцог, – перебила герцогиня де ла Рок, – немыслимо, чтобы на свете нашлась мать, согласившаяся на подобный обмен!

Мадам де Сен-Вир дрожащей рукой прижала платок к губам.

– Почти немыслимо, – протянул герцог мягким голосом. – Вероятно, графиня страшилась своего супруга. Он был весьма и весьма неприятным человеком, поверьте мне!

– Поверить этому нетрудно, – сказала герцогиня с улыбкой. – Бессердечный злодей! Но продолжайте.

Из-под тяжелых век Эйвон смотрел, как Сен-Вир дернул душившее его жабо, потом он перевел взгляд на сосредоточенное лицо Меривейла и слегка улыбнулся.

– Каин, его жена и лжесын вернулись в Париж, как я уже сказал, к великому разочарованию бедняги Авеля. Авель наблюдал, как его племянник растет, ни лицом, ни натурой ни в чем не проявляя ни единой фамильной черты, и бешенство его возрастало, но правды он не подозревал, в какое бы недоумение ни приводил его мальчик. Как подобное могло прийти ему в голову? – Эйвон расправил манжеты. – На время оставим Каина и вернемся к его дочери. Двенадцать лет она жила в глухом сельском уголке со своими приемными родителями, которые растили ее как собственную дочь. Но на исходе этого срока Фортуна вновь занялась делами Каина и наслала чуму на область, где жила его дочь. Чума скосила и ее приемного отца, и ее приемную мать, но мою героиню она пощадила, как и ее названого брата, о котором ниже. Ее отослали к тамошнему кюре, который дал ей приют и заботился о ней. Прошу вас не забыть этого кюре. Он играет в моей истории не большую, но важную роль.