Книга Жизнь, Ранчо, Любовь - Эмма Люси

ситуации.

Потому что за последние несколько недель я снова стала верить в свои силы. Я почувствовала, что достойна того, чтобы Уайатт был со мной. Почувствовала, что заслуживаю своего статуса инфлюенсера, права написать книгу о моём опыте работы на ранчо и ретрите.

Я снова почувствовала себя самой собой.

Но почему из-за этого всё рушится?

— Мне придётся сесть за руль позже, — призналась я, проводя большим пальцем по краю стакана.

Дюк, может, и не предлагал поговорить, но я чувствовала по тому, как его тёмные глаза смотрели на меня, по тому, как он терпеливо ждал.

— В нём едва ли больше рюмки водки, с тобой всё будет в порядке. Кроме того, это был любимый напиток твоей бабушки Грейс.

При этих словах мои глаза округлились.

— Ты знал Грейс?

Дюк улыбнулся.

— На Ивовом хребте все друг друга знают.

— Точно.

Сколько времени пройдёт, прежде чем разнесётся слух, что фальшивая подружка Уайатта сидит в баре одна, и тушь, вероятно, стекала у неё по щекам?

— Ага, — добавил Дюк, прочистив горло. — Она приходила сюда каждый четверг вечером, чтобы выпить только по одному коктейлю. Сидела вон в той угловой кабинке, — он кивнул на неё, — и просто наблюдала за людьми. Почти уверен, что она знала моего дедушку, когда он был владельцем бара.

Интересно, почему я никогда не слышала, что она сюда приходила. Хотя бабушка и не была большой поклонницей правил, я, наверное, была слишком маленькой, чтобы пить, когда приезжала, так что даже не знала, пустили бы меня сюда. Интересно, сидела ли она когда-нибудь здесь, когда были и ребята, и Черри, и представляла ли когда-нибудь, что я являлась частью их сплочённой компании? Интересно, знала ли она, что однажды я найду дорогу сюда, были ли все те мотивирующие слова, которые она мне говорила, предназначены для этого момента?

Напиток напомнил мне о закате, жидкость на дне была почти кроваво-оранжевая, по мере поднятия становилась бледно-янтарной. От одного глотка у меня во рту заиграли искорки, напиток был сладким и сверкающим, как мечты.

Конечно, таков был любимый напиток бабушки Грейс.

— Ты сказал ему, что я здесь? — спросила я Дюка.

Он пожал плечами, слишком сильно напоминая мне Уайатта.

— Нет, но, если он продолжит обрывать мой телефон, я буду вынужден. Обычно наши разговоры сводятся к поднятию больших пальцев и односложным ответам, поэтому меня пугает такое количество сообщений.

Смешок вырвался из меня прежде, чем я успела его сдержать. В ответ раздалось лишь одно слово. Да, звучало в точности как у Уайатта Хенсли, с которым я познакомилась в первый раз.

Глаза Дюка сияли, когда я улыбнулась в ответ.

— Так что, если у тебя есть какой-нибудь способ заставить его остановиться, я был бы тебе очень признателен.

— Я застала его и Холли целующимися, — выпалила я, заметив, как Дюк вздрогнул от моего признания.

— Она поцеловала его, — настаивал он.

— Так он сказал.

— Значит, сказал правду. В этом нет никаких сомнений. — Каждое слово, которое произносил Дюк, звучало убедительно, его тон стал чрезвычайно серьёзным.

— Но откуда ты знаешь?

— Потому что я знаю Уайатта. Он бы так не поступил. И если только он не дал тебе повода не доверять ему, то ты должны поверить, что он тоже не стал бы так делать.

Плечи Дюка напряглись, грудь вздымалась, когда он выпрямился, готовый сразиться со мной в этом вопросе. В его непреклонности светилась яростная преданность. Преданность, которую я сама должна проявлять, как сказала бы мне бабушка Грейс. Как, вероятно, и Уайатт.

— Но она Холли. Девушка, из-за которой у него разбито сердце.

— Да. — Улыбнулся Дюк. — А ты — это ты. Этого должно быть достаточно.

Что-то подступило к горлу. Этого должно быть достаточно, он прав. Но почему мне казалось, что недостаточно?

Всё, что Уайатт говорил или делал, было обещанием для меня. Что мы были неизбежны. Как день и ночь, наши жизни всегда будут пересекаться.

Почему я не могла просто поверить, не задавая вопросов?

Мгновенно смягчившись, Дюк вздохнул.

— Насколько я могу судить, Уайатт даже не взглянул на других женщин с тех пор, как вы, ребята, начали работать вместе. И он часто улыбается, когда ты рядом. На самом деле, прямо немного пугает.

Я с трудом сдержала ответную улыбку.

— Послушай, — он снова подался вперёд, снова облокотился на стол, — мне никогда по-настоящему не нравилась Холли, даже когда они встречались, я изо всех сил старался относиться к ней с теплотой. Она всегда хотела того, чего не могла получить. Она, наверное, запаниковала, увидев, как вы с Уайаттом целовались той ночью, потому что поняла, что окончательно потеряла его. Что он влюблён в кого-то другого.

Слова обрушились на меня, как тонна кирпичей.

Любовь.

Что-то сжало моё сердце, сильнее с каждой секундой.

— Но… но тот поцелуй был ненастоящим. Он не был влюблён в меня.

Взгляд, который Дюк бросил на меня, склонив голову набок, заставил меня почувствовать себя самой глупой девчонкой в мире. Он не мог поверить, что я была такой бестолковой……

Неужели я была такой бестолковой?

Я знала, что пыталась игнорировать свои чувства, боясь, что они слишком сильны за такое короткое время, проведённое вместе. Что я, возможно, не готова полюбить снова, но… Бабушка Грейс всегда говорила, что иногда самое лучшее приходило к нам, когда мы этого даже не ждали. Я никогда не искала кого-то, как Уайатт, на самом деле, я была готова забыть о парнях на несколько месяцев, когда приехала на ранчо «Закат».

Но он сам тут появился.

Поворот сюжета в моем фильме.

Он был рядом со мной, дал мне то, в чём я нуждалась, как нежность, так и силу. И теперь его объятия стали для меня домом, как ни в один другой.

Каждая песня, которую я слышала, напоминала мне о нём. Каждое туманное утро напоминало мне о его сонных глазах и растрёпанных кудрях, когда