Книга Глубже - Робин Йорк

видела много полицейских шоу, как и Бриджит. Я читала детективы. Все, что я могу себе представить — это Уэста в безличной комнате, которого допрашивает светловолосый полицейский. Уэста призывают назвать имена.

Уэст со своим умным ртом говорит не то, что нужно. Влипает в еще большие неприятности.

Но потом я думаю о Фрэнки и понимаю, что ошибаюсь.

Он будет на самолете. Сегодня днем, завтра, послезавтра, ничто не остановит его от поездки.

Лучше бы я этого о нем не знала. Лучше бы я не была так уверена в нем, так непоколебима в своей убежденности, что он всегда будет делать именно то, что считает правильным.

Я хотела бы, чтобы правильным было то, чего я хочу, но это не так, и это оставляет меня здесь. В беспокойстве за Уэста. Застрявшей наедине с собой, одной, на грани слез, потому что он уедет, а я останусь, а я люблю его.

Это несправедливо.

Я прохожу несколько кварталов до полицейского участка и сажусь на ступеньки. В такую рань здесь никого нет. Только редкие автомобили пробиваются сквозь холодное утро. Завтра весенние каникулы, но Айова застряла в зиме, замерзая и оттаивая только для того, чтобы снова замерзнуть.

Сегодня я ненавижу это место. Я также ненавижу Орегон, океан, холмы, которых никогда не видела. Ненавижу трейлерные парки. Я ненавижу маму Уэста за то, что она такая неудачница, за то, что любит человека, который не заслуживает любви, и забирает у меня человека, которого люблю я.

Столько ненависти. Но моя ненависть не кажется ядовитой. Это кажется истинным, неизбежным. Я должна ненавидеть эти вещи, потому что они здесь, посреди моей жизни.

Ненавидеть — единственный вариант, который у меня есть.

Я все еще сижу на ступеньках час спустя, когда друг Нейта Джош выходит из участка и останавливается, чтобы закурить сигарету.

— Кэролайн, — говорит он, увидев меня. Он затянулся, задыхаясь от дыма, и ему требуется некоторое время, чтобы восстановить голос. — Господи.

Он не спрашивает: «Что ты здесь делаешь?»

Он знает, почему я здесь.

Длинноволосый, широкоплечий, гибкий Джош. Я думала, что он мой друг. Я думала, что нравлюсь ему.

Он сдал Уэста.

— Нейт там? — спрашиваю я.

— Что? Нет.

— Значит, ты просто так настучал на него.

Он выглядит так, словно я ударила его молотком по лбу. Совершенно не готовый к этому разговору.

Я встаю с единственной целью, воспользоваться его удивлением. Думая о моем отце в его кабинете о том, как он поднимается, чтобы расхаживать, когда хочет получить власть надо мной, я даже ставлю себя на ступеньку выше Джоша.

Почему бы мне не воспользоваться теми преимуществами, которые у меня есть?

— Что он тебе сделал? — спрашиваю я. — Если уж на, то пошло, то я не понимаю, почему ты и меня ненавидишь? Я ничего не понимаю. Мне нужно, чтобы ты объяснил это.

— Ничего. И я не ненавижу тебя.

— Ты сдал его полиции.

— Нет, я этого не делал, клянусь. Я…

— Что случилось? Ты позвонил с наводкой или они тебя задержали?

Я наблюдаю за его лицом, сузившимися глазами, ожидая знака. Но мне не нужно быть проницательной, чтобы увидеть это — это очевидно.

— Они задержали тебя. Что ты сделал?

— Я курил косяк в машине.

— Где, в кампусе?

— На стоянке «Хай-Ви».

— Ты издеваешься надо мной.

Он качает головой.

— Тебя поймали за курением наркотиков в машине у продуктового магазина? Насколько ты глуп?

Теперь он не смотрит на меня.

— Итак, они спросили тебя, кто продал тебе травку, и ты назвал им имя Уэста. Даже несмотря на то, что это была ложь.

— У меня не было выбора.

— У тебя был выбор. Ты просто выбрал то, что было легко. Почему бы не повесить это на Уэста? Нейт все равно его ненавидит. Уэст тебе не друг. Он всего лишь дилер. Он расходный материал. Он никто. Не то чтобы его кто-то любил или кому-то было бы не все равно, когда его вышвырнут из университета, верно? Он не так важен, как ты. Никто так не важен, как ты.

И чем дольше я говорю, тем больше злюсь. На Джоша. На Нейта.

Я никогда не была для него по-настоящему человеком. Если бы это было так, он не обращался бы со мной так, ни тогда, когда мы встречались, ни в августе, ни сейчас.

Он стоит за всем этим. Меня не волнует, что это Джош сдал Уэста — это Нейт сделал это возможным. Нейт, который убедил всех наших друзей, в том числе и Джоша, что я психованная сука. Нейт, который обращался со мной как с дерьмом, причинял мне боль и нападал на меня, и Нейт, которому это сходило с рук.

Я провела так много месяцев, не сердясь на него.

Почему, черт возьми, я не злилась?

— Где Нейт?

— Не знаю. Спит?

— Он дома? — спросила я.

— А?

— Он уже уехал домой в Анкин на каникулы? Или он все еще здесь?

— Он поехал домой.

— Спасибо.

Я бегу вниз по ступенькам, оставляя Джоша там для… чего угодно.

Мне плевать на него.

Когда я добираюсь до Анкина, уже почти восемь, и шоссе забито людьми, идущими на работу. Движение в районе Нейта движется в противоположном от меня направлении, так что я уже чувствую, что нарушаю правила, когда паркуюсь на его подъездной дорожке. Тем более, когда его мама подходит к двери.

Его мама такая милая. Она всегда была добра ко мне. Она, кажется, не знает, что делать с тем фактом, что я стою на ее пороге, и я могу это понять. Раньше мне разрешали входить без стука. Я практически жила здесь в выпускном классе.

Теперь я опасна для ее сына, для ее покоя. Она это знает. Я могу сказать это точно.

— Нейт здесь?

— Он еще не встал.

— Я бы хотела, чтобы Вы его разбудили.

— Тебе не следует здесь находиться.

— Но я здесь.

— Кэролайн, тебе следовало бы поручить это дело колледжу.

Я устала от слова «это». Я много слышала это слово с тех пор, как впервые услышала его от своего отца, слово, используемое как убежище. Эта ситуация. Эта беда. Это разногласие.

Я прокурор. Я не позволю ей прятаться за словами.

— Вы видели фотографии?

Она не может смотреть на меня.

— Кэролайн, я не хочу об этом говорить.

— Так Вы их видели или нет?

— Да.

— Узнали одеяло Нейта на заднем плане?

Она скрещивает руки на груди. Смотрит на пятно на полу у своей ноги.

— На этих фотографиях я, — говорю я. — Но