Книга Распутин. Анатомия мифа - Александр Николаевич Боханов

императрицу придется поместить в больницу для душевнобольных. Ее душевное равновесие держится исключительно на Распутине; она развалится тотчас, как только его не станет. А когда Император освободится от влияния Распутина и своей жены, все переменится; он сделается хорошим конституционным монархом». Эту глупость Юсупов потом нигде не воспроизвел, она известна лишь благодаря записям Маклакова.

Маститый адвокат имел куда более основательные политические представления, чем его собеседник. Однако уже при повторной встрече (всего у князя с Маклаковым были по крайней мере три беседы по поводу убийства) начал проявлять признаки заинтересованного внимания. Эту перемену отношения Маклаков объяснил тем, что во второй раз Юсупов приехал к нему «уже не нанимателем убийц, а человеком, решившимся действовать лично». Мэтру адвокатуры такое намерение явно приглянулось, хотя он и понимал, что, «если бы дело дошло до суда, я подлежал бы уголовной ответственности как пособник». Но желание «попасть в историю» оказалось сильнее доводов профессиональной этики и моральных норм. Маклаков стал ментором Юсупова.

«В разговоре с Юсуповым, настаивая на том, что убийство нужно делать без шума и оставлять против себя как можно меньше улик, я сказал, что убить всего лучше ударом; можно будет потом привести труп в парк, переехать автомобилем и симулировать несчастный случай. Говоря об орудии, которым можно было бы покончить с человеком без шума и без улик, я указал ему для примера на лежащий на моем столе кистень. Это была не резиновая палка, как говорит князь Юсупов, это был кистень с двумя свинцовыми шарами, на коротенькой гнущейся ручке. Его я еще до войны купил за границей».

История подготовки убийства просто потрясает своим бесстыдством: известнейший русский адвокат обучает потенциального убийцу, как совершить преступление и скрыть следы! Действительно, то время в истории России являлось периодом массового помешательства.

Юсупов слушал наставления известного либерала затаив дыхание. Однако ему требовались не только советы, но и реальные помощники. В числе таковых первым оказался двоюродный брат царя великий князь Дмитрий Павлович. Он был почти сыном в царской семье, много лет Александра Федоровна и Николай II относились к нему просто, с родительским участием. Так и осталось до конца неясным, почему Дмитрий согласился участвовать в убийстве, прекрасно понимая, что этим нанесет страшный удар своим венценосным покровителям. Не имея никаких политических интересов, лишенный всякого общественного кругозора, он, как и его задушевный друг Феликс, меньше всего был способен руководствоваться неким мировоззрением. Очевидно, и здесь определяющую роль сыграли специфические личные черты пресыщенной натуры: жажда впечатлений, тяга к тайному и запретному.

Третьим заметным участником акции стал страстный думский оратор Владимир Пуришкевич. Он считался «твердокаменным монархистом», много лет без устали клеймившим мнимых и истинных врагов трона и самодержавной власти. Под влиянием военных неудач и роста всеобщего недовольства он, как и многие другие, вдруг разглядел истинную причину всех зол в Распутине.

Девятнадцатого декабря 1916 года Пуришкевич произнес с трибуны Государственной думы пламенную речь, где восклицал: «В былые годы, в былые столетия Гришка Отрепьев колебал основы русской державы. Гришка Отрепьев воскрес в Гришке Распутине, но этот Гришка, живущий при других условиях, опаснее Гришки Отрепьева». Выступление произвело сильное впечатление на многих и вызвало большой интерес у князя, который ознакомил Пуришкевича со своим намерением и встретил полную поддержку.

Замысел убийства в основных чертах был готов уже во второй половине ноября 1916 года. В него была посвящена и супруга князя Ирина Александровна, которой он сообщал 20 ноября: «Я ужасно занят разработкой плана об уничтожении Р. Это теперь прямо необходимо, а то все будет кончено. Для этого я часто вижусь с Марией Головиной и с ним. Они меня очень полюбили и во всем со мной откровенны. Он все меня зовет с ним ехать к цыганам. На днях поеду «ряженым». Ты должна тоже в том участвовать. Дмитрий Павлович обо всем знает и помогает. Все это произойдет в середине декабря». В письме супруге Юсупов подчеркнул фразу: «Ни слова никому о том, что я пишу, т. е. о наших занятиях».

Ментор Маклаков наставлял князя, что подготовку надо «провести в строжайшей тайне». Юсупов с этим был согласен, но все ухищрения оказались напрасными. Пуришкевич обо всем раструбил. Позднее Маклаков вспоминал: «За несколько дней до убийства ко мне пришла думская журналистка М. И. Бекер. «Знаете ли вы, — спросила она, — что Распутин будет скоро убит?» Я сделал вид удивленный. «Я имею определенные данные: убийство состоится в доме Юсупова, в нем участвуют сам Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович». — «Кто вам это наплел?» — «Пуришкевич».

Оказалось, что последний, давно страдавший тяжелым недугом — «реченедержанием», рассказал о намечаемой акции в думской комнате для журналистов! Маклаков от такого неожиданного известия на какое-то время просто онемел. Он немедленно встретился с главным организатором. «Я рассказал об этом Юсупову. Он был потрясен и заговорил со мной другим тоном: «Я больше не могу; если бы вы знали, как мало мне помогают мои сотрудники по этому делу! Я все должен делать один». Несчастный! Как ему трудно приходилось!

Вскоре выяснилось, что Маклаков не будет лично участвовать в «акте возмездия». Адвокат узнал, что его присутствие в доме Юсупова в момент убийства нежелательно, потому что этому воспротивился великий князь Дмитрий Павлович, считавший, что к делу не следует привлекать «политически левые элементы», так как «убийство затеяно истинными монархистами для спасения монархии, и что участие кадета придало бы ему совершенно иной характер». Иными словами, только истинные ревнители «монархизма» должны были убивать во имя «монархии» человека, которого так ценил монарх и который не раз спасал жизнь наследнику престола! Подобная «философия» не казалась участникам абсурдной.

Маклаков в «деле спасения монархии» личного участия не принимал и накануне отбыл в Москву «читать лекцию». Но содействие он все-таки оказал. Именно он дал Юсупову коробочку с гранулами цианистого калия, которым Феликс должен был отравить ненавистного друга царской семьи. Уже в эмиграции Василий Маклаков признался, что вместо яда дал Юсупову простой аспирин, чем и объяснил удивительную невосприимчивость Распутина к действию якобы смертоносной отравы.

План убийства не блистал изобретательностью. Феликс решил пригласить Распутина к себе в гости и там покончить с ним «раз и навсегда». Повод для приглашения — намерение жены Феликса Ирины познакомиться с Григорием. Это была ложь. Сама Ирина в тот момент находилась в Крыму, отсутствовали в Петрограде и родители Феликса. Сам главный организатор собирался на следующий же день после убийства отбыть к семье в Крым. Своей супруге он послал депешу, где просил: «Пришли 16-го мне телеграмму, что ты заболела и