Книга Хранители Фолганда - Иванна Осипова

Думаю, всё поправимо. Даже Кукловод не успел захватить земли полностью.

— Работы много, да, — взгляд Люция посветлел, словно в позднюю осень ворвалось неожиданно тёплое солнце.

Ничего не сказав, он направился в сторону столбов, а Фолганды поспешили следом.

— Там жители ближайшего поселения, — предупредил Скай. — И они настроены принести кого-нибудь в жертву.

— Не беспокойтесь, — не оборачиваясь ответил Дарион. — Здесь есть только одна вероятная жертва.

Он уверенно двигался вперёд, расправив плечи, высоко подняв голову. Люций шествовал по своим землям, как бог-создатель, белые островки кристаллов таяли под ногами мага, и нежные зелёные ростки травы пробивались сквозь подтаявшую землю, казалось, само небо обретало цвет.

Фолганды шли позади Дариона Люция простыми наблюдателями за чудом. Стефана терзали противоречивые мысли. Похоже, что Люций сбежал из их мира, чтобы помочь, а теперь играл роль, притворяясь безразличным и насмешливым. Он снял чары Ская с девочек и Вельды, освободил их. Признал правоту Ская.

С другой стороны, как Стефан и говорил сыну, Дарион был преступником, убийцей, которого следовало наказать в землях Фолганда. Придётся принимать окончательное решение, как поступить с магом из Хриллингура.

59

И вновь они увидели столбы с изуродованными, на время онемевшими, палачами Хриллингура. Дарион прошёл мимо них, как через строй, потемнев лицом, всё внимание направил на собственные создания, замершие в различных позах у ритуального камня.

— Надо запомнить, — острый, насмешливый взгляд коснулся Ская. — На случай, если сильно будут надоедать.

Он шутил, отрывисто смеялся, но весёлость его была такой отчаянной и неживой, что Фолгандам сделалось неудобно, словно случайно они подсмотрели как кто-то посторонний корчится от душевной боли, теряя человеческий облик. Напряженное тело Люция постоянно ожидало удара в спину, но Фолганды спокойно смотрели на того, кто затеял историю с книгой, Мальтусом и похищением, стал источников новых суровых испытаний для них.

Люций и сам понимал, что стал убийцей. Когда-то его это не заботило, а теперь…Он не находил объяснений, что изменилось, но внезапно маг увидел, каким могло стать его будущее не затей он мести и поисков Великой сделки с Древом. Сейчас это показалось мелким и неважным.

Глядя на Фолгандов, стоявших вместе, обменивающихся поддерживающими взглядами, он затосковал о несбыточном. Единые, любящие, сильные не стихиями, а доверием и своим счастьем. Даже теперь, в час испытаний, семья светилась внутренним покоем от присутствия друг друга. Они рядом и живы, значит смогут встретить любую беду лицом к лицу, смогут противостоять. А ведь он мог бы встретить Маргариту при других обстоятельствах. И может быть…

Не желая больше терзать себя, Дарион приступил к исполнению задуманного. Смотреть на изуверов из Хриллингура было неприятно, а вначале он упивался их страданиями, снова и снова переживая собственные. Ему нравилось наказание, что он придумал для стариков, потерявших человечность задолго до исполнения приговора. Они сломали жизнь мальчику Дариону и сотням других магов, а он дал им вечную жизнь, полную тем, что они так любили. Просто поменял кое-что местами. Идеальная казнь, достойная восхищения. Почему же так жжёт внутри? Дарион ощутил во рту мерзкий привкус. Его тошнило, но не от вида изувеченных тел. Он мельком взглянул в матовую гладь огромного зеркала и отшатнулся. Собственные преступления предстали такими яркими образами, что мучительно сжалось сердце. На мгновенье он даже увидел, как Мальтус избивает хрупкого юношу в тёмном подвале, а он сам душит и сажает на цепь. Образы обрушились вместе с эмоциями Скайгарда, усиленные чувствами всех других Фолгандов — отца видевшего истязания сына через узы крови, матери при виде цепи и ошейника, сестры от разлуки с любимым братом и тревоги за него, даже чистые невинные мысли Фрейи. Когда-то ему не было дела до страданий Ская, который должен был стать лишь орудием в деле. Люций стоял пронзённый чужими-своими чувствами. Как случилось, что открытый добрый мальчик из Хриллингура, стал похож на своих палачей?

— Держитесь, сейчас станет немного ветрено, — обратился он к Фолгандам, запечатав в сердце воспоминания и нынешние чувства.

Подняв голову к небу, Дарион прикрыл глаза. Не делая никаких движений, не сплетая чар пальцами, как обычно поступают маги, он колдовал. Его схемы создавались иной силой, не имевшей запаха или следа. Фолганды видели только готовые фрагменты, растекающиеся от невысокой фигуры возле столбов, поднимающиеся вверх облачком тумана. И только Скай видел, как постепенно проявляется пересечение цветных ярких линий, среди которых теряется Дарион, становится частью бесконечных квадратов и целых секторов ещё бо̀льших квадратов, с сияющими точками по углам. У Люция были свои секреты построения схем, но ментальная природа их оказалась общей с той, что Скай вычитал в книге предка.

— У него осталась магия, — прошептала Маргарита родителям. — Есть надежда.

— Это его земли, а Кукловод не набрал силу, — пояснил Стефан. — Станет ли Дарион помогать врагам.

— Он сбежал от Шауна, чтобы помочь, — порывисто напомнила Ри и покраснела под внимательным взглядом отца. — И Дарион не враг…не обычный враг, — поняв, что лучше молчать, она закрыла рот ладонью.

Стефан недовольно свёл брови, приготовившись ответить резко, но почувствовал, как Вельда крепко сжала ладонь. И он сдержался, только покачал головой, глядя на улыбку жены. Об этом они поговорят позже.

Подул лёгкий ветерок. Он не принёс с собой ни запахов, ни тепла, ни холода. Бесцветный и пустой. Не ветер, а представление о ветре, его образ, не имеющий ярких оттенков. Ветер набирал силу, обдувал людей на площадке и стариков на столбах. Казнённые ожили и взвыли на разные, одинаково дурные, голоса. Они кричали что-то язвительно-гневное, но ветер уносил слова в пустоши, а Люций улыбался с тоской, сквозь слезы, катившиеся по лицу. Он плакал, не стесняясь своей боли, не пряча лица от Фолгандов и своих земель.

Ветер с силой рвался вперёд, обдирая столбы, обрывая жухлой листвой с них человеческие фигуры, тот прах, что остался. Ветер очистил площадку полностью от следов казни. Осталось только зеркало. И Дарион, глянув в него, сказал:

— Пусть останется напоминанием мне.

Приговорил сам себя, и Стефан понял это. Сомнения так и не давали покоя Фолганду. Решение не было принято.

Мальчишеским ловким движением, Люций подпрыгнул и сел на жертвенник. Вожак общины так и стоял с занесённым для удара кинжалом. Всем показалось, что сейчас маг ляжет на камень, заняв место Стефана. Маргариту потянуло вперёд, следом старшего Фолганда и Ская.

Удивлённо, Дарион поднял на них задумчивый взгляд тёплых карих глаз. Догадался