Книга Черно-белая жизнь - Мария Метлицкая

Небо было отчаянно-синим, и бледно светило прохладное зимнее солнце. Прямо из детства – яркий морозный денек. Она вскочила и босиком подбежала к окну – снег, серебристый, блестящий и яркий, переливался на утреннем солнце.

Припорошенные деревья стояли торжественно-нарядные, словно приодетые к Новому году. Ах, какая же красота! И какая чудесная, тихая радость! Сердце сладко и громко отсчитывало учащенные от восторга удары. Это и вправду был восторг – искренний, настоящий, глубокий и радостный. И снова: «Ах, какая же я молодец! А как они сопротивлялись! Как уговаривали меня этого не делать! Как убеждали, что дом им не нужен! И вот оно, счастье! Тут, за окном! Тут, в доме! И вообще – везде и вокруг!»

Леля быстро оделась и спустилась на первый этаж. Было еще чуть нежило, не обжито. Она стала разбирать чемоданы и вытаскивать разные штучки, привезенные из поездки, – шары, гирлянды, прозрачного и светящегося Санту в красном кафтане. И через час дом был принаряжен и готов к празднику. Потом она села пить кофе – и любоваться.

«Счастье, счастье, – твердила она, – вот оно, счастье! Свой дом, свои елки за окном. Свой Санта-Клаус с лукавой улыбкой. – А потом вспомнила о своих обязанностях матери и жены. – Так, хватит! Хватит рассиживаться и вообще умиляться. Впереди трудный день – готовка, праздничный стол. Ох, да – завтрак! Скоро проснутся любимые и дорогие. Поторапливайся-ка, матушка! Хватит балдеть и нахваливать себя – прекрасную и замечательную. За работу, моя дорогая. А то, что ты – умница, это ты знаешь и так».

Вскоре выползла и сонная дочь, удивленно озираясь и широко позевывая:

– Мам! А ты что, уже? – удивилась она, обводя глазами гостиную – Ну, ты даешь!

Потом спустился и муж.

Они вышли на улицу. И замерли от восторга и удивления – это был настоящий морозный подмосковный предновогодний денек – как по заказу! И даже обнаружились два пузатых красногрудых снегиря на ветке – вот уж и вправду чудо! Из Москвы снегири давно улетели.

Они гуляли по лесу, пробовали кидаться снежками и лепить снежную бабу, но снег был рассыпчатым, сухим – бабы и снежки не лепились, однако настроения это не испортило и радости не убавило.

А потом Леля побежала в дом – дела ждать не собирались – и принялась за готовку. Ну, что успела – конечно же, любимое оливье – куда ж мы без него! И привезенные римские деликатесы – колбасы, ветчина, сыры. А на горячее – гусь! Своего часа он ждал в морозилке. И прекрасен был тот день и тот праздник. Прекрасно было то время – все были здоровы, все были вместе… все были счастливы. Время белой полосы – справедливой, щедрой и доброй.

Да, отвлеклась… Так что там с билетами? И что с Новым годом? Что, кстати, с билетами обратными? На какое число их заказывать? Вот уж дилемма. И сколько билетов? Два? Ей и мужу? А число? Ничего не было понятно. Совсем ничего – сумеют ли вернуться оба? Успеют ли к празднику? Или ей снова возвращаться одной? Эх, полосатая жизнь!

А деньги-то считаны – другие времена, другие обстоятельства… Так что же делать с билетами? Ломала голову долго – а потом решила: по поводу обратных будет ясно сегодня, когда она узнает, что там да как. А вот туда надо брать – и брать на завтра. Естественно. Хотя и с этим разумнее было бы подождать – Галочка, в общем, права! И еще – не психуем и ждем результата. А там уж принимаем решение.

Стало чуть легче, и она решала поехать в дом – воскресенье, на работу ехать не надо. А сидеть и ждать Галочкиного звонка невыносимо.

Да и нужно глянуть – как там и украсить его к Новому году, достать игрушки, гирлянды, фонарики. Украсить, да. Хотя есть сомнения, что праздник они встретят там, и большие сомнения, надо сказать. Но верить надо в хорошее. Потому что плохое подъедет – без нас, без нашего ведома.

Участок был расчищен – спасибо Ивану, охраннику и смотрителю. Кстати, не забыть отнести ему денег – за верную службу. Господи, снова деньги… Только теперь откуда их брать?

Леля вздохнула и открыла дверь в дом. Было немного прохладно: зимой дом подтапливали, а не топили – приезжали они туда редко. Прибавила отопления и вышла на улицу срезать у елки несколько веток – их и украсить. Пусть не целая елка, но все равно празднично и нарядно. И будет пахнуть хвоей и праздником. Потом принялась за работу – вытащила коробку с елочными игрушками, села на пол и стала их разбирать.

Вытащила того самого смешливого Санту, лукавца из Рима, и заревела белугой. Сидела на полу и ревела – вспоминала тот год, ту поездку, тот праздник… И те ощущения – покоя и полного, безграничного счастья.

Вот тогда-то, именно в ту минуту, раздался звонок. Схватила трубку, в уверенности, что это Галочка. Но это была не Галочка, дочь. Катька ревела и кричала – ревела и кричала так, что невозможно было разобрать слов.

– Что-что? Не поняла, Кать! – пыталась вклиниться в эту истерику Леля. – Повтори, ради бога! Да что случилось-то? Что? Ты что говоришь? Господи, при чем тут «не хочу жить и все надоело»?

Наконец услышала – дурочку ее любимую бросил Гвендаль, ее французский бойфренд. Сказал, что разлюбил, – как все просто! У них, молодых, все просто пока! Тот «просто разлюбил», а этой «просто не нужна эта жизнь»! «А зачем, мам?»

Еле остановила, еле перебила и принялась утешать, уговаривать и успокаивать:

– Дурочка моя маленькая! Девочка моя дорогая! Любимая моя самая! Самая лучшая, самая красивая, самая умная! Да наплевать на этого идиота! Он разлюбил! Ха-ха! Да пошел бы он к черту! Тоже мне – герой! Тоже мне – красавец! Хилый и дохлый твой Гвендаль! Гвендаль – Пендаль, ты поняла? И вообще – на бабу похож! Жидкий какой-то и женственный! Тощий, вертлявый, волосики редкие! Не редкие? Да и хрен с ним! Пусть и густые – все равно хрен! Значит, просто немытые! Мытые? Хорошо, пусть будут мытые! И носатый, кстати! Очень носатый твой Пендаль! Все французы носатые? Тем хуже для них! И морда вечно недовольная! Что, тоже у всех французов? Ага, не у всех! Значит, тебе достался такой непромытый и такой недовольный! Хорошо, хорошо! Тогда – недовольный! Пусть будет промытый, о’кей! И все равно какой-то женоподобный! Бабообразный твой Пендаль, вот! Ничего мужского, честное слово! Как – что такое я говорю? Я тоже женщина, Кать! Нет, ты не ори! Ты мне просто поверь!

А дочь продолжала кричать, перебивала ее и снова захлебывалась в слезах.

– Мир не кончается на твоем Пендале, слышишь? – пыталась вразумить дочь Леля. – И жизнь не кончается тоже! Ах, какая беда – со своим парнем рассталась! Прямо рухнули небеса! Катя! Возьми себя в руки! Я не прошу – я просто требую! Да, первый мужчина – я понимаю! Если все это можно вообще назвать мужчиной! Что я «опять»? Да правду я говорю! А кто тебе ее скажет, кроме меня, матери? Не по чему там убиваться, слышишь? Не по чему и не по кому! И сколько их у тебя еще будет! – тут она демонически захохотала. – Папа? А что – папа? Тоже не айс? Да, папа – не айс! Но он хотя бы красавец! У папы фактура! И есть на что посмотреть! Хоть выйти было не стыдно! А с этим твоим… уж ты извини! Ты же у нас красавица, Кать!