Книга Северная корона. Часть 1 - Анна Джейн

- Ни фига себе! - от переизбытка эмоций Никаущипнула сестру за бок, и та едва не вскрикнула.

- Очумела?

- Ты только посмотри, как нам повезло, - жаркозашептала Ника на ухо Марте, которая в художественном искусстве смыслила чутьбольше, чем утка в японской кухне.

- Почему повезло? - отчего-то испугаласьзловеще-радостного шепота кузины вторая девушка. Она обалдело смотрела наочередную композицию, рискнув в уме предположить, что ее автор - носительредчайшего вируса "ку-ку". Ну а что еще можно сказать про человека,который создал работу под звучным названием "Эффект очень улыбающейсябабочки", в которой сооруженное непонятно из каких разноцветных тканейогромное существо с крыльями прекрасной бабочки и с полуобнаженным теломженщины с огромными черными глазами на пол-лица, игриво нагнувшись, показываловсем желающим пятую точку, на котором криво был нарисован обыкновенный смайл инадпись "ha-ha-ha. by universe with love". Нет, Марта решительно непонимала современного искусства!

- Потому! Смотри, смотри влево, - велела ейНика. Темноволосая девушка послушно повернула голову в нужную сторону. -Мужчина в джинсах и в черной футболке!

- И что? - пожала Марта плечами. - Дядькакакой-то с хвостиком.

- Дура! Сама ты дядька! За окнами дядьки ходят,а это - Томас Радов, - шикнула на нее Ника.

- Кто это? - благополучно забыла фамилию художника,на чью выставку они пришли, ее кузина.

- Твой личный ангел-хранитель, - покачалаголовой продолжавшая восторгаться всем происходящим Ника. - Пошли ближе!Кажись, у Томаса интервью берут, подслушаем!

И девушки, действительно, делая вид, что рассматриваюточередную композицию, которая казалась Марте воплощением человеческого безумия,стали подбираться ближе к чудесному Томасу Радову, у которого женщина с пегимиволосами и мужчина-колобок брали интервью.

- Одна из ваших последних работ в жанреинсталляции называется "Дети-дети". Критики дают положительныерецензии на эту работу и очень часто говорят о ней в последнее время. С чемсвязано создание данной инсталляции?

- Естественно, с моим мироощущением, с чем жееще? - заявил, недолго думая над ответом, мужчина с хвостиком и в джинсах. -Все, что я создаю, связано с волнениями моей души.

- И о чем волновалась ваша душа в моментсоздания? О детях?

- Йес, - покивал Томас Радов. - О цветах жизни.

- Наверное, вы хотели показать образ детейвсего мира, как единый и целостный? - закатывая от восторга глаза, прошепталаженщина.

- Ну не то, чтобы всего мира, - засмущалсяхудожник, - ну вообще как бы да. Всего. Но через призму своих.

- У вас ведь трое детей? - уточнил второйжурналист, размахивая диктофоном, как оружием.

- Да. Трое. И совсем уже взрослые, -расчувствовался знаменитый художник.

- Вы растили их в одиночестве? Так ведь? Один?- никак не могла спрятать свой пафос пегаволосая женщина.

- Вы правы, - подтвердил Томас и, подумав,добавил, припустив в голос нотки светлой грусти. - Растил один. Троих детей.Поднимал на ноги младшего брата. Трудное время было, но хорошее.

- И, наверное, еще и семье помогали? Матушке сотцом? - с умилением уставилась на него журналистка. Томас вновь ослепительноулыбнулся:

- Конечно. Они же мои родители. Как иначе?

- В одном из интервью вы упомянули, что вашмладший брат психически нездоров и...

- Стойте, стойте, - поднял руки вверх господинРадов, как будто бы его собирались расстрелять. - Пусть он и нездоров, но небудем говорить о нем!

- Конечно, как скажете, - стушевался колобок.Молчащий директор галереи хмыкнул в кулак, но промолчал. Кажется, он лично знал"нездорового" младшего брата Томаса.

- Могу сказать лишь то, что родителям было сним тяжело, и я забрал его себе.

- О, Боже, вы, гениальный художник, быликормильцем такой большой семьи! - воскликнула тем временем женщина-журналист. -Вам приходилось работать и писать картины, так ведь? Как же только вас неизгрызла материальная сторона быта?

- Дорогая моя, - улыбнулся ей, как милостивыйимператор верной подданной Томас, - творить - мое призвание. От призвания неотказываются - это и дар, и проклятие одновременно. И, поверьте, как бы тяжеломне не приходилось, ничего не смогло и не сможет заставить меня броситьискусство. Оно - это я. Я - это оно. Кстати, - добавил он чуть-чуть лукаво, - ятут об перфомансе подумываю...

- Какой он забавный, - шепнула улыбающаясяМарта Нике, глядя, как журналисты наперебой начали выпытывать из лучащегосярадостью художника информацию о возможном будущем перфомансе. А он словно тогои ждал: заложил руки за спину, чуть приподнял подбородок и, глядя влево, началнеспешно рассказывать о будущей концепции своих возможных творческих работ. Состороны это выглядело так, как будто Томас делился с окружающими разгадками насамые волнующие тайны бытия.

- Нет, он очень-очень забавный, - опятьхихикнула скрипачка. - Мне кажется, в голове у него помимо мозга проживаеткто-то еще.

- Тихо ты! Он классный! Хотя-я-я, конечно,своеобразный. Пошли за ними, - велела Ника сестре, осторожно следуя следом замедленно движущейся компанией. Ей хотелось послушать еще.

- Ваши дети до сих пор живут с вами? -продолжались расспросы тем временем.

- Да. Кстати, моя старшая дочка собираетсязамуж, - продолжал неспешно рассматривать чудовищную композицию, которая былаим, собственно, и создана, длинноволосый жизнерадостный мужчина.

- За кого? - с придыханием спросилажурналистка, не выпуская из руки блокнота с карандашом.

- За человека, - услужливо сообщил ей Томас.Директор галереи вновь позволил себе смешок.

- А что, были претенденты неземных цивилизаций?- поинтересовался мужчина-колобок с диктофоном в руках. - Вот вы знаете, нашиместные господа уфологи...

- Были, - перебил его более чемнепосредственный художник, - знаете ли, мне казалось, что этот типан, то есть,- тут же поправился Томас, - конечно, милостивый государь, был родом откуда-тос Альфа-Центавры. Или, по крайне мере, с Сатурна.

- Как вы это поняли? - поинтересовался тут жеколобок с диктофоном. Его коллега закатила глаза. Похоже, они были в восторгеот художника.

- У него строка с данным сообщением по лбу бежалабез устали, - отозвался Томас. - Хорошо, что моя девочка выбрала приличногомальчика, прекрасно ориентирующегося в современном искусстве. Между прочим, ееизбранник - мой поклонник. А что у вас там с местными уфологами? -заинтересовался художник.

- Давай, автограф попросим? - прошептала Ника,глядя, как компания вновь медленно отходит вправо.