Книга Любовь на сладкое - Алина Ланская

Когда из-за поворота появляется здоровый черный внедорожник, а за ним еще один, я досадливо вздыхаю. Не к нам. Но вот машины тормозят аккурат напротив нашего дома, открывается дверь…

Марат!

Хорошо, Оксана предупредила, а то бы я завизжала сейчас. Заклеенная пластырем бровь, ссадины на скулах и… радостная улыбка на разбитых губах.

— Привет!

— Привет! — Бегу к нему, никого не замечая вокруг, и через мгновение чувствую его крепкие объятия, колкую щетину на своих щеках. И губы. Шершавые разбитые губы на моих губах.

— Как же я соскучился. Прости меня.

— Ты меня прости. Я люблю тебя.

— Это я тебя люблю!

Закрываю глаза, замирая в его руках, ловлю быстрые поцелуи, таю от счастья… Марат.

Глава 73

— Интересно девки пляшут. Холодов?!

Вздрагиваю от непривычно резкого голоса Оксаны, поворачиваю голову и вижу мачеху, которая не сводит ледяного взгляда с… Ярослава. А он что тут… Друг? Я аж поежилась.

— Оксана Дмитриевна Копанева! Живая? И даже не слишком постарела. Ну здравствуй!

Они стоят друг напротив друга, готовые убить одним взглядом. Я еще сильнее прижалась к Марату. Вот это да! Знакомы, значит? Первый раз вижу настолько ошеломленного Холодова. А еще бледного. Смазливый хам тоже побит, как и Марат.

— Да что шарахаешься, как черт от ладана? Проходи уж, раз приехал. Если не боишься. Травить не буду, так и быть.

— У меня антидот от твоего яда, хлебосольная ты моя хозяюшка. Ну веди в свое чистилище. Поболтаем…

— Люба, это и есть твоя мачеха?! — Марат касается губами моего виска. — Я ее не так себе представлял.

— И я тоже, — растерянно отвечаю. — Хочу тут остаться, с тобой стоять, в дом чего-то уже не хочется.

А вот Холодов, ни капли не стесняясь, бодро идет по дорожке к веранде. Оксана проводила его таким взглядом, что я совершенно неожиданно для себя ощутила беспокойство за будущее Холодова. Каким бы противным язвой он бы ни был, но ведь, не поменяй он тогда наши чемоданы в аэропорту, я, может, и не обнимала бы сейчас Марата.

— Задумалась о чем? — Марат, как и я, тоже не торопится заходить в дом. Те машины, на которых они с Ярославом приехали, уже скрылись из виду.

— Задумалась. Надо все-таки в дом пойти. Я никогда не видела Оксану в таком виде. Она вообще очень добрая и хорошая…

— …и поджарит Холодова сейчас на огне? Ты говорила, она домохозяйка?

— Ну да… вроде. Я никогда не интересовалась ее жизнью до папы. Знаю, что она очень рано выскочила замуж, чуть ли не сразу после школы, но довольно быстро развелась, сбежав от мужа. Вот и все…

— Ладно, за Холодова не переживай. Раз так решительно потопал в дом, значит, знает, на что идет. Вряд ли мы там нужны. Точнее… Я так соскучился по тебе за эти дни. И мне нужно многое, очень многое тебе сказать.

— И мне.

В дом мы так и не зашли, а направились гулять вниз по улице к набережной. В это время там еще было мало людей, и можно было спокойно усесться на ступени причала, чтобы смотреть на Волгу и говорить.

— Знаешь, я с детства часто слышала фразу «что скажут люди», мама ее постоянно произносила, и бабушка тоже. А люди не любят тех, кто спорит, кто говорит, что думает, кто высмеивает или язвит. Я должна быть хорошей девочкой, потому что так принято. И я была. Такой ты меня и знал в школе. Но иногда так хотелось дать сдачи, а не проходить мимо, опустив голову. Но нельзя было, я сама себе запрещала, будто дамба какая-то внутри стояла… А потом Оксанка за меня взялась. — Я улыбнулась, вспоминая наше с ней знакомство. — Я к папе на каникулы приехала, и с того момента началось… Это уже после школы произошло. Однажды мы с ней ходили в кондитерскую, Оксана предложила мне написать о своих впечатлениях. Так и появилась «Любовь на сладкое». Раз мне проще выражать себя в Сети, то пусть так, чем никак. Оксана и деньги мне давала на походы по ресторанам. Но мы всегда знали, что это ненадолго, просто мостик для того, чтобы я научилась, не стеснялась выражать себя. Сначала в анонимном блоге, потом вслух, потом глядя человеку в лицо. А я тебя разочаровала, верно? Но мне так обидно стало и за тебя, и за твоего папу, и за «Али»… Это не идеальный ресторан, но не заслуживает того, что о нем писали. Какая-то волна заказная против него идет, мне тоже в директе предлагали гадость про него писать. Я даже думала тебе во всем признаться, но… ты… ты же уши мне надрать обещал. Я помню. И я так боялась, что ты меня… не зря боялась.

Замолкаю и смотрю на спокойную речку. Внутри легче стало, и сейчас я совершенно уверена, что Марат не будет злиться, не встанет и не уйдет, чтобы подумать и позвонить мне на следующей неделе.

— Тебе нужна была моя поддержка, а я… — выдыхает он, нервно теребя ладонью свои волосы. — Я не понял, но все равно… прости, если сможешь. Не знаю, что меня больше тогда взбесило: то ли то, что за моей спиной, то ли, что совершенно не замечал за тобой такой язвительности, то ли… как представил, сколько еще желающих надрать тебе уши… А еще я устал от двойного дна в людях. Мне нужна ясность. И я все о тебе хочу знать. И не буду пороть горячку, что бы ты мне ни рассказала.

— Да у меня нет никаких секретов больше. Мой блог — вот и вся моя тайная жизнь. Про дневник ты знаешь, я и сейчас продолжаю его вести, обещаю его больше не терять. Но там нет ничего такого, чего бы ты не знал.

— Когда-нибудь они у тебя появятся. Я не идеален, Люба, да никогда и не претендовал на это. Наверное, я не тот парень, в которого ты влюбилась в школе. — Он грустно улыбнулся. — Прочитай я сейчас твой потерянный дневник, то не узнал бы себя.

Мы молчим, смотрим на спокойную воду, чуть щурясь на солнце, которое ярко светит на безоблачном небе.

— Но мы можем познакомиться. — Он улыбнулся и протянул мне руку. — Меня зовут Марат, юрист, я люблю свою девушку Любу Метелицу, и я горжусь ее блогом «Любовь на сладкое».

Я пожимаю его руку, а он не отпускает меня и начинает рассказывать, говорить о себе то, чего не только я, да никто, наверное, не знает. Я слушаю внимательно, не перебиваю, хотя хочется иногда не только ахнуть. А еще я понимаю, что на самом деле мне тоже, тоже есть что сказать. Многое!

— Болит? Точно не болит? Если б я только знала… И дядя Холодова все разрулил, да?

Мы завтракаем в единственном уже начавшем работать кафе на набережной. Смотрю на его уставшее лицо и понимаю, что скоро нам придется потревожить Оксану с Холодовым, если тот, конечно, до сих пор в «чистилище». Что бы между ними ни было, но Марату точно надо отдохнуть. После такой-то ночи! Он и в машине не смог поспать как следует.

— Дядя Холодова — «безопасник», у него на всех машинах маячки стоят. Так что, пока мы там дрались, он уже все выяснил. Ребята его рассказали. Повезло на самом деле. Не уезжай больше от меня. Теперь я знаю, что это такое.