Книга Кейн Черный Нож - Мэтью Стовер

Указывающую туда, где стою я.

НО Я

БОГ МИЛОСЕРДНЫЙ

Пинаю последний бочонок и отступаю от провала. Пламя вскарабкивается и взлетает огненным столпом пятидесяти футов высотой.

НЕ ЗАСТАВЛЯЮ ВАС

ЕСТЬ ЕГО

СЫРЫМ

Я все еще хихикаю, вынимая из сундучка первую бутыль и зажигая фитиль от пламенного столпа у края обрыва. Так горячо, что приходится закрыть лицо рукой, волосы горят, но я слышу свой смех. Я стал похожим на Бога, играющего костями - планетами.

Думали, это смешно? Смотрите дальше.

Я швыряю горящую бутыль за парапет, следом вторую. Они покажутся искрами буйного пламени, падающими в редеющую ночь. Оборачиваюсь и достаю еще две. Не смотря, куда упали первые. Я знаю, куда они должны попасть.

Может, я и хреновый стрелок, но метать умею отлично.

У ошметков стены с пламенем в руках я готов...

"Кейн - что ты творишь?"

Не совсем Шепот. Есть ли заклинание, называемое Рык?

Я все же бросаю бутылки и смотрю вниз, на ее озаренное пламенем лицо.

КАКОГО ХРЕНА

ВЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?

От Крика звенит в голове. Она дрожит и закрывает уши, но тут же подбегает к краю и машет вниз, в сторону стоянки. В сторону огня, ползущего от приземлившихся "коктейлей". На тесную площадку. Тесную от визжащих щенков.

Визжащих горящих щенков. Горящих самцов-подростков. Горящих самок-подростков.

И беременных.

"Такого нет в плане! Это же ... были дети..!"

ПРОВАЛИВАЙТЕ

ЧТОБ ВАС

"Но это были дети... малыши... они ничего не сделали..."

Я швыряю очередную бутыль. Та взрывается в десяти футах от положения Тизарры. Ей приходится бежать вдоль парапета, избегая огня, и в ярком свете я вижу на лице ужас и отвращение, и не дам за все это и капли собачьего поноса.

БЕГИ

ИЛИ СЛЕДУЮЩАЯ

ПОЛЕТИТ В ЛИЦО

Последний раз взглянув - выражение чистого гнева преданной женщины - она поворачивается и убегает.

Внизу кто-то успел открыть ворота загона. Весь лагерь ожил. Стрелы клацают вокруг меня. Кто не спасает щенков, тот или стреляет в меня, или мчится по уступам.

Они спешат ко мне.

Я поворачиваюсь к сундуку с бутылками. Если реально хочу сжечь мелких дерьмецов, нужно торопиться.

>>Ускоренная перемотка>>

- Тизарра, разрази тебя..!

Сколько раз я повторил это?

Наношу удар пяткой, с такой силой, что звенят зубы, но проклятущий Щит лишь мерцает, а розовый свет Слезы показывает белые пятна вокруг ее глаз. У нее была хренова куча времени понять, что тут есть реальная сила.

А в душе живет совесть.

Стоя среди обломков костей и лат около Слезы Панчаселла, обхватив руками узкую грудь и подавляя нервную дрожь, она выглядит так, будто готова стоять и следить за всем со стороны. - Ты ничего не говорил об убийстве щенков.

Она совсем съехала, забейте мне кость в жопу. -Извини, ладно? Обещаю, буду чертовски страдать весь остаток жизни, если пустишь под долбаный Щит...

- Это были дети, Кейн - ты никогда не говорил...

- Если бы сказал, - рычу я, - ты помогла бы?

- Ни за что!

- Вот тебе и чертов ответ.

Они уже вышли на след. Слышите, пещеры оглашены отзвуками яростного рева? Слышите, сколько боли? По мне, похоже, они желают вырвать мне когтями кишки, выцарапать боль наружу, и засунуть кишки в глотку, чтобы я задохнулся.

Кажется, не нужно было ей видеть мою улыбку.

Тизарра тоже слышит их боль: я читаю по лицу, по запавшим глазам и белым пятнам на месте губ.

- И что ты решила? Оставишь меня здесь? С ними?

- Следовало бы...

Я засовываю руку за пояс, туда, где торчит секущий жезл. - Что следовало бы, так вправить тебе мозги. Или это сделают они.

- И что я скажу Мараде?

Ох, ради всего дрянного. - Ей? Она смотрит и видит всё - не будь чокнутой девочкой...

- Не говори со мной так... ты не смеешь говорить так...

Ага, точно, я не в лучшем виде и попрошу прощения, если выживу, но эти вопли совсем рядом, у меня волосы стоят дыбом, уже слышу стук когтей по камням и к чертям всё это.

Вынимаю жезл, прижимаю кончик к поверхности Щита, необходимость рождает поток внимания, извергая из жезла режущую силу. Щит рушится каскадом искр, Тизарра шатается, а я прыгаю в пещеру, едва не выбив ей глаз. Ах ты скулящая мокрозадая курва!

Но я лишь прохожу мимо, к Слезе. - Поставь треклятый Щит снова!

- Кейн...

- Не время для дерьма. Давай!

Слеза Панчаселла мерцает мне с золотого пьедестала: частный закат размером с голову. Руническая рябь бежит по поверхности, извивается и распускает перья, тонет, затягивая взор в розовые глубины бриллианта.

Я же поднимаю свой отрезок небес: электрически шипящий кончик секущего жезла.

- Кейн...

Тысячу лет назад, если правдивы сказки: Панчаселл Митондионн, почти бессмертный Высокий Король Первого Народа рыдал, творя свой шедевр, эоны легенд двигали рукой величайшего адепта в истории расы - в истории мира - создавая Вещь Силы, и вещь красоты, песнь в кристалле, грезу о мире, ставшую твердой ради защиты его народа и его земель...

А вот и я, порочный недоносок из рабочего гетто, чья жизнь короче моргания левого глаза самого ничтожнейшего эльфа, готовлюсь рассечь поганую штуку надвое. Потому что кто-то, о ком они даже не слышали, не слушает меня.

Вот, друзья мои, глубокий урок. Вот как устроен мир.

Вот когда Тизарра наконец завладевает моим вниманием, не потому что зовет, а потому что с разрывающим уши грохотом испускает из рук поток пламени прямо в переход, из которого я вышел в пещеру и стрела пролетает в дюйме от ее почки и это достойное наказание за нашу сентиментальность и промедление, ведь залп стрел огриллонов проходит сквозь хвост ее Огненного Шара, загораясь, и одна летит прямо мне в лицо и я уже упал на плечо, перекатился и ударился лбом об пол, покатился обратно и въехал почкой в какой-то камень и даже не могу встать на ноги потому что колени, похоже, вдребезги...

А секущему жезлу конец.

С пола я целю в Слезу, сосредотачиваю волю и всё, что выходит - ожог от попки на ладони и статический разряд на острие жезла.

- Кейн...

Сейчас ее голос стал задушенным хрипом. Больная улыбка и кровь на устах, руки сжимают древко стрелы, угодившей в живот. Она выплевывает еще больше крови. - Кейн... мне жаль...