Книга Высшая лига убийц - Александр Романовский

Из прочего обеспечения присутствовали: микрофон «для караоке», две цифровые камеры «LQ» и четыре полочных динамика «JBL». Последние стояли на равных дистанциях вокруг стола, у каждого из четырех углов.

Вероятно, такое внимание ИскИну весьма импонировало, что и стало причиной для смены «поведенческой модели». Все нормально, говорил себе Блэйз.

Он поглядел на дальнобойщиков. Волынщик, учитывая торжественность случая, преобразился: вылинявшие «Levi's» и джинсовая же рубаха с пятном (очевидно, машинное масло) на рукаве. В отличие от напарника, Вулф в своем облике ничего не изменил. Все та же серая хламида, единственной переменой в которой было то, что капюшон свободно свисал вдоль спины, Голова — нагромождение того, что присуще и человеку, и зверю, — оставалась открытой. Страшные глаза казались белыми язвами, лучащимися противоестественным светом... А пасть под ними — красной раной.

Наконец все расселись, и ужин начался. Сперва беседа текла вяло, но, по мере того как опорожнялась бутыль бурбона, принесенная Громобоем, языки развязывались. Ели и пили все. Даже Кэтрин — из иллюзорной тарелки иллюзорными приборами, соответственно иллюзорную пищу. И иллюзорный бурбон.

Разговор касался различных, ни к чему не обязывающих тем, наподобие того, какое все-таки увлекательное, рискованное и доходное занятие — грузовые перевозки; отчего Троуп предпочитает бластерам старые пистолеты, какова политическая обстановка в Центре и как она скажется на Окраине, почему загадочно исчезают целые караваны в отдаленных областях и имел ли отношение Рой к смутной Угрозе, что якобы подступала к Млечному Пути.

ИскИн, как наиболее рассудительная и осведомленная из присутствующих, вела себя удивительно тактично — поддакивала, хихикала и, не считая корректных комментариев, молчала. Даже когда речь зашла о безумных собратьях, формирующих Рой, она, как ни странно, не бросилась на защиту «расы машин», угнетаемой «отсталыми в эволюционном отношении существами».

Волк также преимущественно отмалчивался. С его стороны доносилось лишь форсированное чавканье. Вид того, как пища исчезала меж звериных клыков, был не самым милым зрелищем, какое Блэйзу доводилось наблюдать. Ассоциации возникали далеко не лицеприятные. Поэтому стрелок старался лишний раз не смотреть в том направлении. Учитывая расположение трапезничающих, это не представляло особого труда, как и не казалось признаком неуважения. Макбраун сидел по правую руку, его напарник — по левую, ну а красотка в декольтированном платье — напротив, ближе к проектору.

Наконец, когда флотилия блюд и подносов подверглась полнейшему разгрому, Громобой повернул беседу под тем вектором, что его интересовал.

— Как встретил Вулфа?.. — переспросил Том. — Ну, всё довольно просто...

— Помнится, — улыбнулся Троуп, — ты заявил, что это долгая история, которую в двух словах не расскажешь, лишь на протяжении совместного путешествия.

— Верно, а вы твердили, что зовут вас не Громобоем, — заметил дальнобойщик. — Что это меняет? И потом, вы приняли наше предложение не ради того, чтобы выслушать недолгую, хотя и любопытную историю, так ведь?..

Блэйз кивнул. Да, тут не поспоришь.

И Волынщик поведал, как он встретил будущего напарника и друга энное количество стандартных лет тому назад. Произошло это вблизи от Ориона, когда Макбраун «хавал парсеки», в одиночестве возвращаясь из очередного рейса. Радары выхватили из Космоса некий объект, а приемник поймал «SOS». Том сперва хотел проскочить мимо, потому как пираты — «гнусные беспринципные твари» — нередко пользуются этим приемом, но затем автоматика подтвердила, что параметры объекта соответствуют параметрам спасательной шлюпки. Похоже, кто-то и впрямь терпел бедствие. Обмозговав ситуацию, дальнобойщик «бросил якорь», решив, что будет терзаться муками совести до конца своей жизни, если поступит иначе.

Покидать судно Волынщик не стал, ведь, даже принимая во внимание скафандр, он будет абсолютно беззащитен. Пришлось проделать ювелирную работу, «проглотив» шлюпку, не подающую никаких признаков жизни (не говоря о движущей тяге), открытым трюмом. Благо, груза в таковом к тому времени уже не оказалось. Макбраун рассчитал, что, если внутри шлюпки находятся пираты, их всего двое, максимум — трое, больше попросту не влезет. Оказавшись на борту, корсары ничего не добьются, разве что попадут еще в более серьезную переделку — Том откачает из трюма весь воздух или распахнет шлюз нараспашку, чтобы вакуум вернул себе свой «дар».

Но сканеры показали, что внутри находится всего одно существо и оно еще живо. Дальнобойщик понял, что придется рискнуть. Он не знал, в каком состоянии пребывал этот человек или Иной, не исключено, ему потребуется немедленная медицинская помощь. Притащить на борт шлюпку, чтобы позволить пассажиру «склеить ласты своим ходом», верх безрассудства.

Прихватив бластер, Волынщик отправился в трюм. Внутри шлюпки, окутанное системами жизнеобеспечения, находилось существо, подобного которому Макбраун прежде не встречал. Жизнь в метаморфе едва теплилась.

— ...Так я его и нашел, — подвел итог Томас. — Едва живого, в состоянии, близком к коматозному. Несмотря на внутривенное питание, он был предельно истощен. Странствовать ему оставалось считанные дни... Или даже часы. То, что я оказался в тех краях, иначе как чудом не назовешь. — Он улыбнулся. — Никаких ранений, не считая пары ожогов, очевидно от бластеров. Лазеры прошлись по касательной, не повредив ни ткани, ни органы. Очевидно, это случилось незадолго до того, как Вулф оказался в спасательной капсуле. Примерно в тот самый момент, когда он повредил глаза.

Дальнобойщик замолчал.

— Повреди он глаза, — сказал охотник, — остались бы шрамы. А я их не вижу.

— В Открытом Космосе всякое случается, — последовал крайне туманный ответ.

— Хм. Занятно, — протянул Троуп. — А что сам Вулф может сказать по этому поводу?.. В результате каких эпизодов он очутился в дрейфующей шлюпке?..

— А ничего не может, — хмыкнул Волынщик. — Потому что НИЧЕГО не помнит.

Громобой поднял бровь, как умеют немногие из его коллег.

— Или НЕ ХОЧЕТ помнить?

— А разве это не одно и то же?! — На этот раз голос подал сам метаморф, обратив белые незрячие глаза к собеседнику. Оба действия попали в самую точку.

Блэйз задал свой вопрос не просто так. Он и сам порой считал, что «слишком много воспоминаний, слишком много...». Тех, что частенько являлись в кошмарах. Лица убитых (тех, кого он убил самолично, и тех, кого успели убить убитые им), изувеченные жизни, грозный рев бесконечности; путь в пустоту, усыпанный осколками тысяч грез. Всему этому хотелось однажды сказать: «Left behind». Но в этом случае Троуп перестал бы быть тем, кем он являлся.

Самим собой.

— Значит, у вас наступила амнезия?.. — спросила Кэтрин.

Волк повернулся на голос. К ближайшему динамику, размещенному несколько в стороне от голограммы. Девица умудрилась изобразить смущенный румянец.