Книга Милый, единственный, инопланетный - Юлия Монакова

До отлёта в США остаётся менее двух месяцев. Работодатели оплачивают Илье визу, авиабилет и аренду квартиры. Новый год мы встретим уже порознь.

Иногда мне кажется, что я свыклась с этой мыслью и вполне сносно реагирую на происходящее. Мы с Ильёй обсудили сложившуюся ситуацию и приняли решение провести вместе то время, которое у нас осталось. У нас не будет больше упрёков, рыданий, скандалов, обещаний или эмоционального шантажа… Мы просто подарим друг другу эти два месяца, чтобы навсегда запомнить их как особенные дни нашей жизни. Дни, когда мы были молоды, влюблены и счастливы.

Я стараюсь адекватно реагировать на воодушевлённые рассказы Ильи о будущем месте работы, хотя в горле у меня в такие моменты ворочаются булыжники — ведь он рад, действительно рад, не буду же я портить ему эту искреннюю радость своей кислой физиономией!

Рус с Лёлькой подбадривают меня, но я вижу, что и они в смятении. Особенно растерян Рус, ведь он отпускает в Америку своего лучшего друга… Он и гордится успехами Ильи, и ужасно не хочет его терять.

Мать Ильи отреагировала на новость довольно сдержанно. Хотя, возможно, я ошибаюсь — мы давно с ней не виделись, к тому же она сейчас отдыхает в Крыму, а по переписке в ватсапе сложно сделать правильный вывод об эмоциональном состоянии человека. Быть может, у неё в душе сейчас тоже бушуют ураганы.

Что касается моих родителей, то они тихо сияют, радуясь, что проблема решилась сама собой: Илья уедет из страны и навсегда оставит меня в покое. Они даже не возражают против того, что я снова живу у него — ведь через два месяца всё закончится.

Всё закончится…

Помимо самого факта, что у нас с Ильёй нет совместного будущего, меня беспокоят ещё и насущные, чисто бытовые вопросы: как он справится там один? Как перенесёт длительный перелёт? Как будет ориентироваться в новой, непривычной обстановке, общаться с огромным количеством незнакомых людей, да ещё и на английском языке?

— По-моему, ты зря нагнетаешь, — рассудительно замечает Рус. — Конкретно в этом плане я бы за Илюху не беспокоился. Он постоянно, ещё со школы, пытается доказать окружающим свою независимость и самостоятельность. Жаль, мало кто принимает его всерьёз, начиная с собственной матери и заканчивая тобой…

Илья занят заполнением каких-то очередных документов онлайн, а мы с Русом сидим за кухонным столом и старательно скрываем друг от друга, в каком душевном раздрае пребываем. В ответ на его слова я возмущённо вскидываюсь:

— Я очень даже принимаю его всерьёз! Но согласись, переезд в другую страну всегда даётся тяжело…

— Вот как раз потому, что Илья зациклен на своём внутреннем мире, ему намного легче будет перенести внешние изменения, — возражает Рус. — Он просто зафиксирует новые данные и сохранит их в голове, как в компьютере, без излишнего нагнетания и драматизирования. Ну и согласись… отношение к аутистам и прочим людям “с особенностями” в Америке всё же не в пример лучше, чем у нас.

Вынужденно признаю его правоту.

— Работодатели в курсе, что он аспи, но это ни на секунду не повлияло на их решение, — говорю я. — Напротив — ждут его с распростёртыми объятиями и обещают создать все условия для того, чтобы ему жилось и работалось комфортно.

— Вот видишь… А здесь, как ни крути, большинство так и будет смотреть на него как на ненормашу.

— Ты преувеличиваешь… — возражаю я неуверенно.

— Преувеличиваю? — Рус выразительно играет бровями. — А почему твои родители восприняли ваш роман в штыки? Не по этой ли самой причине?

Я моментально сникаю. Он опять прав, тысячу раз прав! Может быть, Илье и в самом деле будет там лучше: новая работа, новые увлечения, новые возможности. А ещё, вероятно, новые друзья и новая девушка…

Мои губы начинают дрожать.

— Эй, ну что ты, — Рус легонько щёлкает меня по носу. — К чему такой похоронный вид? Ты же сама приняла решение.

— Илья принял! — упрямо возражаю я и передразниваю:

– “Я очень хотел этого. Это прекрасная и интересная работа”.

— Но он же звал тебя с собой!

— Ну как “звал”? Просто сказал, что его предложение пожениться остаётся в силе и мы можем успеть всё оформить, если я тоже захочу поехать.

— Слушай, ну по-другому выразить своё желание он и не сумел бы… Это — максимум, который можно было от него ожидать. Чего тебе ещё надо?

— Мне? — я замираю посреди кухни, прижав к груди заварочный чайник. — Наверное, действительно невозможного: проявления хоть каких-то эмоций…

— Хочешь, чтобы он страдал и убивался? — шутит Рус.

— Мог бы и поубиваться немного, — ворчу я.

— Марин, — произносит Рус с каким-то решительным отчаянием, — а может, всё-таки передумаешь?.. Я знаю Илью, если он не демонстрирует налево и направо, что опечален, это ещё не значит, что ему не будет без тебя плохо. Я уверен, он очень переживает… и будет безумно скучать по тебе.

— Однако он не сделал ни единой попытки уговорить меня! — обиженно отзываюсь я. — Спокойно принял к сведению, что мне осталось ещё полтора года учёбы, плюс я не хочу бросать работу на радио… К тому же — ну кому нужна русская журналистка в Штатах?!

— Вот именно потому, что ты так логично ему всё объяснила и разложила по полочкам, он и не стал тебя разубеждать, — вздыхает Рус.

Я резко опускаю заварочный чайник на стол, едва не разбив.

— Что мне делать, Рус? — шепчу я обречённо. — Я не знаю, как справлюсь… И справлюсь ли?

— Справишься, — он поднимается со стула, делает шаг ко мне и обнимает. — В конце концов, у тебя есть я… и Лёлька… мы не дадим тебе постоянно предаваться хандре и унынию.

— Спасибо… — я с благодарностью утыкаюсь ему в плечо.

В этот момент в кухне появляется Илья. Выражение его лица редко меняется, вот и сейчас он взирает на происходящее с видимым спокойствием, но я каким-то внутренним чутьём понимаю, что увиденное не особо ему нравится.

— Илюха, когда ты уедешь, разрешишь приударить за твоей девушкой? — шутит Рус, чтобы разрядить обстановку. — Марина давно мне нравится…

Илья как обычно не считывает иронии и серьёзно отвечает:

— Я думаю, что это плохая идея. Мне бы этого не хотелось.

105

На следующее утро во время прямого эфира я беру интервью у Макса Ионеску, знаменитого виолончелиста*. Никогда не была особой поклонницей классической музыки, но Ионеску известен тем, что совмещает несовместимое — он исполняет не только строгую классику, но и рок, и попсу, и известные мелодии из мюзиклов… У него куча поклонниц по всему миру, и сейчас, общаясь с ним лицом к лицу, я понимаю — почему. Дело даже не в красоте, у Макса совершенно не тот мужской типаж, который мне обычно нравится, но его харизма буквально зашкаливает. Отвечая на вопросы радиослушательниц, он и юморит, и философствует, и даже соглашается сыграть на виолончели, которую принёс с собой в студию и шутя называет своей любимой женщиной.