Книга Рутинёр - Павел Корнев

В судорожном рывке я взлетел по лестнице и буквально вывалился в распахнутую настежь дверь, за которой тянулся глухой проход между домами. Тот вывел в узенький переулок с натянутыми меж окнами верёвками с бельём, но куда именно меня занесло, – оставалось только гадать. Подозреваю, на другую сторону Староимперского тракта. В любом случае, район был незнаком, а местные обитатели попрятались, напуганные стрельбой, поэтому я припустил вдогонку за капитаном лиловых жандармов.

Где-то совсем неподалёку бухали одиночные выстрелы, а над округой плыл густой звон церковных колоколов, не иначе из-за этого шума я и не расслышал лязга клинков. Просто выскочил из-за угла, отдуваясь от бега, и едва не споткнулся о тело Густава, валявшегося в грязи с раскроенной мастерским ударом головой. Пришлось скакнуть через него, и в результате я чуть ли не нос к носу столкнуться со спешившимся кирасиром. Тот удерживал на поводу трёх лошадей, да ещё напряжённо всматривался в проход меж домами, а потому к стычке оказался готов не больше моего.

Мятежник рванул из ножен палаш, я вскинул пистоль и выстрелил ему в лицо. Пуля угодила под шлем и едва не развалила голову надвое, безжизненное тело рухнуло на землю, и лошади захрипели, попятились, испуганно заржали. Из прохода в переулок вывалился ещё одни кирасир, но ему было не до меня: из рубленой раны на бедре хлестала кровь, а миг спустя удар в шею и вовсе заставил его растянуться на земле.

Рихард Колингерт переступил через тело мятежника, узнал меня и опустил окровавленную шпагу; на его кирасе хватало зарубок и вмятин, но сам капитан лиловых жандармов оказался невредим. Просто повезло, что на момент сшибки пистоли бунтовщиков уже были разряжены, а в узком проходе они не сумели взять его в клещи и были вынуждены атаковать по одному.

– Второй кирасирский, – с отвращением сплюнул Рихард на тело поверженного врага. – Никудышние фехтовальщики!

– На твоё счастье, – фыркнул я и двинулся к нервно бившим копытами о землю жеребцам. – По чьему приказу их перевели в столицу?

– Неважно! – отмахнулся капитан, не пожелав откровенничать со мной на этот счёт. – Надо убираться отсюда!

– И куда же?

– Императорский дворец мятежникам не взять, их выбьют столицы ещё до конца дня!

Кое-как мы успокоили коней и забрались в сёдла, Рихард Колингерт поскакал первым, я от него не отставал, но, когда потянулись знакомые места и капитан лиловых жандармов повернул в сторону центра города, я натянул вожжи.

– У меня другие планы!

– Как знаешь, вон Черен. Не пропадай!

Рихард пришпорил коня и унёсся прочь, я повернул в другую сторону и поскакал к ближайшему каналу, но выезд на набережную перекрыл пикет и повязки на рукавах бойцов были белыми. Мне в мундире лиловых жандармов там ничего хорошего не светило, и я направил жеребца дальше. Вдогонку прозвучало несколько выстрелов, одна из пуль даже угодила в брусчатку в паре шагов и с мерзким стуком отскочила в стену дома.

Ангелы небесные! Да сколько же этой погани в столице?

По соседней улочке проскакал отряд верховых; меня они не заметили, а я не стал выяснять их принадлежность и пришпорил скакуна. Проскочил два квартала, увидел бегущий по переулку отряд стражников и промчался мимо, решив лишний раз не рисковать. И всё бы ничего, но не сообразил, что вывешенные из окон дома на следующем перекрёстке простыни – это отнюдь не сохнущее бельё, а подражание белым стягам мятежников, и лишь чудом опередил рванувших наперерез горожан.

Один попытался палкой перебить ноги коня, но сам подставился под удар, и угодивший по островерхой шляпе палаш развалил его череп надвое. Замах утянул меня вперёд, я чуть не вывалился из седла и приник к лошадиной шее, это и спасло. Пущенный вдогонку арбалетный болт прошёл выше и засел в ставне соседнего дома. Жеребец заржал и попытался встать на дыбы, я каким-то чудом осадил его, и мы помчались дальше.

На соседнем перекрёстке с разваленной баррикадой шла драка; пришлось пригнуться и поскакать по галерее, едва не стоптав при этом какого-то раззяву. И всё бы ничего, но чем дальше, тем неровней и неохотней бежал конь. Пришлось даже колоть его кинжалом в шею, только и это помогло не слишком сильно. Очутившись на безлюдной улочке, я выпрыгнул и седла, тогда и обнаружил засевший в лошадином бедре болт.

– Дерьмо! – выругался я и побежал к видневшейся неподалёку набережной.

На ходу разрезал ремни кирасы, и та со звоном упала на мостовую, у меня с плеч словно гора свалилась. А уж, когда увидел привязанные ко вбитым в дно каналам столбам лодки, так и вовсе духом воспрянул. Рано радовался – ни шеста, ни вёсел не оказалось ни в одной из них.

– Святые небеса! – простонал я и завертел головой по сторонам. Поблизости никого не было, лишь по мосту в соседнем квартале пробежал десяток солдат, которых толком с такого расстояния не разглядел.

Шансы своим ходом добраться до Северной набережной в мундире лилового жандарма представлялись не слишком высокими, поэтому я разбежался и со всего маху ударил плечом в дверь ближайшей лавки. Та заскрипела, засов явственно подался, но окончательно выбить его получилось только с третьего раза.

Я вломился внутрь с обнажённым палашом и с облегчением перевёл дух, обнаружив, что хозяину хватило ума не бросаться на защиту имущества, а запереться в квартире над магазинчиком. В итоге никто не помешал мне отыскать в кладовке вёсла, забраться в приглянувшуюся лодку и перерубить прочную верёвку, которой ту привязали к торчавшему из воды столбу.

Всё! Дальше будет проще!

2

Спасло отсутствие у мятежников единого плана действий. Тут и там вспыхивали столкновения между сторонниками и противниками императора, но они носили, как выразились бы мои коллеги, не системный, а скорее спорадический характер. Где-то перекрывались дороги и захватывались мосты, а где-то всё ограничивалось вывешенными из окон белыми полотнищами и сбором квартального ополчения.

Да иначе и быть не могло! Хоть проповеди настоятеля монастыря Поступи Пророка нашли отклик в душах многих горожан, но хватало и тех, кто рьяно поддерживал устремления светлейшего государя по искоренению солнцепоклонников, а большинство обывателей и вовсе предпочло отсидеться дома. Наверняка в мятеже участвовали и другие отряды помимо второго кирасирского полка, но, судя по звукам стрельбы, противостояние сместилось в район императорского дворца, а на окраинах было спокойно.

Канал не перегораживали шлюзы, и я беспрепятственно доплыл до Рейга, а там, когда лодку подхватило и потянуло сильное течение, бросил вёсла и принялся умываться и оттирать от крови руки. Привести в порядок мундир не стал даже и пытаться – выглядел он так, словно довелось поработать на скотобойне. Да и в любом случае лиловое сейчас не тот цвет, в котором стоит выходить из дома.

Пристань пустовала, как и набережная, чего нельзя было сказать о таверне. Туда набились едва ли не все окрестные жители, и я спешно прошмыгнул на задворки заведения, под скрип ступеней взбежал на третий этаж, отпер дверь и навалился на стену, с облегчением переведя дыхание. Сразу взял себя в руки, прошёл в комнату, бросил оружейный ремень с палашом на кровать. Одну за другой расстегнул медные пуговицы, стянул мундир, кинул под ноги. Потом избавился фуфайки, сапог и рейтуз, подошёл к рукомойнику и долго умывался, оттирая незамеченные ранее пятна засохшей крови и въевшуюся в кожу пороховую гарь.