Книга Шелк и тени - Мэри Джо Патни

В это время один из пиратов оттащил Майкла к его группе рабов.

— Посмотрим, что можно сделать, — услышал мальчик голос Велдона…

Перегрин сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь. Боль вернула его в настоящее.

— Христианам запрещается покупать рабов, — продолжал он свой рассказ, — поэтому Велдон попросил об этом человека, у которого гостил. Когда меня привели к нему в дом, я рассказал Велдону о Джеми Мак-Фарленде и его команде. Я знал, что, если о нашем несчастье узнает английский консул, он вмешается, и всех выпустят на свободу. Я просил Велдона связаться с консулом. Он мне обещал сделать это.

…Как тогда радовался маленький Майкл, что сможет сделать что-то и для Джеми, который был так добр к нему…

— Только спустя несколько недель Велдон поведал мне, что и не думал обращаться к консулу. Прошло много лет, прежде чем мне удалось вернуться в Триполи. Я делал все, чтобы узнать о судьбе Джеми и его команды, но они исчезли бесследно. Я уверен, что Джеми умер в рабстве, хотя, может быть, и нет… Но тогда я еще ничего не знал и думал, что меня Велдон от рабства спас.

…Два дня в доме Велдона прошли спокойно. Мальчик почти не встречался со своим благодетелем который приказал ему вымыться и сжечь старую одежду. Мальчика одели в красивую арабскую одежду, подогнанную по его размеру. Его хорошо кормили, давали много фруктов. Майкл уже начал беспокоиться, когда Велдон пригласил его к себе.

Он был рад встрече со своим благодетелем. Он уже успел полюбить молодого человека, который спас его от рабства. Конечно же, человек, обладающий такой властью, спас и Джеми. Возможно, капитан уже ждет его, чтобы забрать с собой.

Однако в комнате был только Велдон, сильно пьяный и жаждущий удовольствий. Сначала Майкл даже не понял, чего от него хочет молодой аристократ. Боясь обидеть своего спасителя, он осторожно вырывался из его объятий, которые становились все настойчивее. Когда Велдон совсем распоясался, Майкл попытался убежать. Он вырывался и царапался, но Велдон был гораздо сильнее его, и ему без труда удалось повалить мальчика на диван. Что мог сделать ребенок, оказавшись в руках сильного взрослого…

Даже годы не заглушили тех сердечных жук я того унижения, которые он тогда испытал. Перегрин задыхался не в силах продолжать. Когда он снова заговорил, его голос стал чужим и далеким:

— С каким наслаждением и жестокостью он воспользовался моей беспомощностью.

Сара в ужасе вскрикнула, и Перегрин понял, что она догадалась. Но она и представить себе не могла, что он тогда чувствовал. Ужас, боль, но главное — оскорбительное унижение, сознание того, что Велдон надругался над его телом.

— Я боролся. Господи, как я боролся, — с горечью сказал Перегрин, — но это только сильнее возбуждало его. Я боролся каждый раз, когда Велдон приближался ко мне. Тогда он стал привязывать меня к кровати и бить хлыстом, чтобы сделать послушным.

…Какое же сексуальное удовольствие получил тогда Велдон! Глаза его горели, лицо сияло. Он хлестал с оттяжкой, не жалея сил. А хлыст был крепким, сделанным из кожи носорога…

— Ты видела рубцы от этого хлыста. Я продолжал бороться, не с каждым разом становился все слабее, и он без труда справлялся со мной.

…Велдона также возбуждал вид крови. Он давал Майклу возможность немного отдохнуть и снова пускал в дело хлыст. Наконец мальчик совсем ослаб и уже не мог сопротивляться…

— Не помню, как долго он держал меня взаперти. Думаю, что пару месяцев. Тогда я совсем потерял счет времени.

Сара подошла к мужу и встала у него за спиной. Он сильно вспотел, и его белая рубашка прилипла к спине. Сердце Сары болело: ей было жалко и того десятилетнего мальчика, и этого взрослого мужчину, в душе и на теле которого до сих пор сохранились шрамы от жестоких побоев. Стремясь утешить его, она нежно коснулась плеча мужа.

Он весь ушел в прошлое, и ее прикосновение стало для него как удар хлыста. Сжав кулаки, Микель резко повернулся и чуть было не ударил ее. Его глаза горели диким огнем.

Они стояли, глядя друг на друга. Казалось, время остановилось, его безумный взгляд был красноречивее всяких слов: он все еще видел перед собой Велдона…

— Как тебе удалось убежать от него? — Губы Сара пересохли от волнения.

— Я не убежал, — с горечью ответил Микель. — По всей вероятности, Велдону пора было уезжать. Считая, что я ему больше не нужен, он подарил меня местному паше с предложением меня кастрировать. Он сказал, что оказывает мне великую честь, так как евнухи пользовались большим уважением в Оттоманской империи.

— Господи, неужели человек может совершить такое по отношению к ребенку? — сказала Сара, содрогаясь при мысли, что ее муж мог стать бесполым существом. Тогда бы между ними не возникли та близость и страсть, тот обмен энергиями, которые соединили их. Да и вообще Микель мог умереть во время этой страшной операции.

— Велдону доставляет удовольствие мучить детей. Он решил сделать мне прощальный подарок и вырезал у меня на бедре букву X — хозяин, обработав ее для большей отчетливости сажей. Я проклял его и дал себе слово, что наступит день, когда он мне за все ответит. Я сказал ему об этом, он только рассмеялся мне в лицо. Уверен, что, покинув Триполи, он сразу забыл о моих угрозах. Для него я был просто небольшим развлечением, незначительным эпизодом в его проклятой жизни.

— И как ни странно, тебе удалось сделать то, в чем ты поклялся.

Сара содрогнулась, вспомнив, как Велдон переиначил правду относительно прошлого ее мужа. У Микеля есть все причины ненавидеть Велдона. Это ненависть маленького мальчика, не знавшего отца. Ему хотелось любви, а вместо нее он получил предательство и унижение. Микель абсолютно прав, говоря, что Велдон сущий дьявол.

— Как ты попал из Северной Африки в Азию? — спросила Сара.

— Вместо того чтобы кастрировать меня, паша решил подарить нескольких мальчиков, среди которых был и я, султану в Константинополь. — Рот Перегрина скривился в усмешке. — Мои зеленые глаза, которые тебе так нравятся, привлекали всеобщее внимание. Может быть, моя жизнь сложилась бы по-другому, будь они у меня голубые или карие.

Сара почувствовала себя виноватой — она так часто восхищалась зелеными глазами мужа.

— Судно достигло Константинополя и стало на якорь, — продолжал Микель. — Мне удалось прыгнуть за борт и вплавь добраться до берега. К тому времени я немного владел арабским я турецким языками, знал мусульманские обычаи и вполне мог сойти за уличного оборванца неизвестного происхождения. Очень скоро мне посчастливилось найти работу у персидского купца, не имевшего детей. Поняв, что я смышленый мальчик, он начал учить меня счету и своему ремеслу. После его смерти я стал вести дела самостоятельно и водил караваны по Шелковому пути вдоль границ Туркестана. Остальное ты знаешь.

— Просто невероятно, что тебе удалось выжить, но еще невероятнее, что ты стал богатым человеком, — сказала Сара не в силах представить, как такое может вынести человек. — И после стольких лет ты приехал в Англию, чтобы найти Велдона и отомстить ему?