Книга Минни Шопоголик - Софи Кинселла

– Никакой «Гордости и предубеждения». И ничего японского. Забудь о кимоно.

– А что тогда?

Я какое-то время колеблюсь, а потом принимаю решение:

– Пошли со мной.

Привожу ее на кухню, отпираю ящик и достаю рисунки Дэнни:

– Это страшный секрет. Никому ни слова.

Мама с сомнением разглядывает рисунки, и тут до нее доходит.

– О, Бекки! – с восторгом восклицает она. – О, милая!

– Правда, это великолепно?

Именно я настояла на том, что это должна быть особая вечеринка, которая будет значить для Люка больше, чем для кого-то еще. И именно я выдвинула эту идею. Но по правде говоря, осуществила все Элинор. Элинор, и ее связи, и ее миллионы на банковском счете, и ее решительный отказ слышать в ответ «нет».

– Но как тебе это удалось? – Мама в полном изумлении перебирает рисунки.

– Мне помогли, – расплывчато объясняю я. – Очень помогли.

О причастности Элинор известно только Сьюзи, Джесс, Бонни и Дэнни. Элинор каким-то образом умудрилась руководить всем, оставаясь в тени. С точки зрения поставщиков и обслуживающего персонала, за все отвечаю и плачу я. Даже Дженис не в курсе.

И я чувствую себя все более и более неловко. Элинор столько всего сделала. Ей должно воздаться по заслугам. Но что я могу?

– А где Люк? – Мама озирается, словно подозревает, что я запихала его в шкаф.

– С ним все хорошо. Он на съемочной площадке с одной из клиенток.

– На съемочной площадке?

– Тсс! Я не должна знать об этом! О нем позаботятся в оставшиеся три часа. – Смотрю на часы. – Затем он приедет и… его ждет сюрприз!

– А что ты наденешь, Бекки? – вторгается в мои мысли мама. – Ты купила что-то новенькое? – Глаза у нее загораются.

Притворяюсь, будто не слышала вопроса. Все это время я старалась не думать о том, что надену на вечеринку.

– Бекки? Ты что-то купила?

– Нет, – вздыхаю я. – Не купила. Собираюсь порыться в шкафах.

– Дорогая! – не верит своим ушам мама. – Это так на тебя не похоже!

– Знаю. – Сажусь на стул и смотрю на ногти, настроение у меня слегка портится. – Но я не могла отправиться по магазинам, верно? Ведь я обещала Люку.

– Но он наверняка не имел в виду вечеринку. Для такого случая он сделал бы исключение…

– Мне не хочется рисковать. Мама, ты не понимаешь, он относится к этому очень серьезно. Нянюшка Сью сказала, что я шопоголик, – уныло добавляю я. – Сказала, что мне нужно в исправительный лагерь, иначе Минни тоже станет такой.

– Какая чушь! – Мама в ярости. – Не слушай никого. Все они шарлатаны, вымогающие деньги. Ты ведь не собираешься в какой-то там лагерь, правда, милая?

Я люблю маму. Она всегда говорит правильные вещи.

– Не знаю. Может быть. Все дело в том, что Люк поверил ей, – уныло признаюсь я. – И в конце-то концов, это его день рождения. И потому разве я могу купить новое платье?

Подумать страшно: я организую изумительную секретную вечеринку, а затем все идет прахом, когда Люк спрашивает, сколько стоят мои новые туфли, и мы ссоримся.

– Все решено, мама. Подыщу что-нибудь из уже имеющегося.

– Ну… ты молодец. – Она ободряюще улыбается мне. – Давай пойдем и посмотрим твои вещи прямо сейчас. Пошли, пошли.

Поднимаюсь вслед за мамой по лестнице, ноги у меня как чугунные. Вот почему я старалась не думать о своем наряде. Сегодня вечером на всех будут новые платья, даже на Минни.

Ладно. Ерунда это все. Я обещала и сдержу свое обещание. Ведь какая-то одежда у меня есть.

– Ну, что там у тебя в шкафу? – спрашивает мама.

– Может, надеть черное платье с кружевами? – Стараюсь подпустить в голос оптимизма. – Или то синее, которое было на мне перед Рождеством? Или…

Открываю дверцу шкафа и замираю на месте. Что это? Что за новый портплед из «Облика» висит на самом виду? И почему на нем большой красный бант?

– Открой! – волнуется мама. – Давай же, открывай!

Расстегиваю портплед и вижу роскошный темно-зеленый шелк. Нет. Не может быть…

Дергаю молнию до конца, и платье вытекает из портпледа темно-зеленой сверкающей рекой.

Это Валентино.

Это платье от Валентино с одним плечом, которое поступило в «Облик» месяц тому назад, я примерила его раз двадцать, но никак не могла позволить себе…

И тут замечаю карточку привязанную к вешалке. Беру ее оцепеневшими пальцами.

Бекки. Небольшой подарок, который ты найдешь в своем шкафу.

С любовью от мамы и папы.

– Мама. – На глазах выступают слезы, и я быстро-быстро моргаю. – Вы не должны были… Не должны…

– Это все Дженис! – Мама больше не в силах сдерживаться. – Она сказала, что ты ничего не купила. И мы не могли смириться с этим. С тем, чтобы такое случилось с нашей маленькой Бекки! И оно в твоем шкафу! Видишь? Тебе все понятно, солнышко? – Она торжествует. – Оно уже в твоем шкафу! Ты сдержала обещание, данное Люку!

– Да, понимаю. – Я не то смеюсь, не то плачу. – Но, мама, это Валентино! Оно стоит целое состояние!

– Ну конечно, оно не дешевое! Ты знаешь, «Уэндис бутик» в Оксшотте продает вечерние платья по очень разумным ценам, и я иногда удивляюсь, что вы, девушки…

Заметив выражение моего лица, она останавливается на полуслове. У нас уже долгие годы существуют разногласия по поводу этого самого бутика.

– Ладно. Я спросила твою милую коллегу Жасмин, что мне стоит купить, и она тут же предложила это платье. И даже сделала мне скидку, положенную персоналу, и еще одну большую скидку из-за изъяна.

– Изъяна? У платья нет изъянов!

– Она отпорола в одном месте подол, – с заговорщицким видом говорит мама. – Она умная, эта Жасмин. И все остальные твои подружки пришли на помощь и внесли свой вклад. Так что это и их подарок.

– Какие подружки? – не понимаю я. – Ты говоришь о Жасмин?

– Нет! Твои клиентки! Они все были там. И подписали открытку. Где же она? – Мама роется в своей сумочке. – Смотри!

Она протягивает мне открытку, на которой слова: «Веселого вам вечера, Бекки, и до ОЧЕНЬ СКОРОЙ встречи в “Облике”! Давина, Хлоэ и все ваши верные подруги. С любовью».

А ниже еще около двадцати подписей, и я читаю их с возрастающим недоумением.

– Но почему они оказались там одновременно?

– Возвращали вещи! – говорит мама так, будто это совершенно очевидно. – А ты не знала? Они начали кампанию за восстановление тебя в твоих правах!

Она вручает мне ярко-розовый листок бумаги. Так вот о чем говорила Давина!