Книга Шпионы ХХ века. От царской охранки до ЦРУ и КГБ - Джефри Ричелсон

К аналогичным заключениям пришли в Лондоне, Оттаве, Мельбурне и Веллингтоне. В Оттаве на совещании 31 декабря 1944 года Норман Робертсон и прочие официальные лица Департамента внешних дел встретились с начальником Генерального штаба генералом Чарльзом Фоулксом и начальником Национального исследовательского совета (National Research Council) К.-Дж. Маккензи и решили продолжать канадские радиоразведывательные операции.

Основная причина носила политический характер. Как объяснил Фоулкс:

Доминирующим политическим фактором является место Канады в экономике военного и мирного времени, с одной стороны, как члена Британского Содружества и, с другой, как важнейшего экономического и военного партнера Соединенных Штатов. Эта позиция… указывает, что Канаде необходимо получать свою долю плодов разведывательной деятельности двух других держав и пользоваться их доверием… и если объединение усилий в разведывательной деятельности отвечает интересам Канады, оно только выиграет от того, что Канада внесет свой вклад в общий котел.

В Лондоне комитет начальников штабов встретился 21 ноября 1945 года, чтобы обсудить вопросы сотрудничества в области радиоразведки. Он заключил, что Британия предложит Соединенным Штатам "стопроцентное сотрудничество" в добыче данных электронной разведки. Но вместе с тем комитет сошелся во мнении, что "менее чем стопроцентное сотрудничество не стоит трудов".

Однако стремление к сотрудничеству не помешало затяжному раунду переговоров. Переговоры начались в Вашингтоне осенью 1945 года, где Соединенное Королевство представляли директор правительственного штаба связи (Government Communications Headquarters, GCHQ) сэр Эдуард Трейвис и Гарри Хинсли, а Соединенные Штаты представляла объединенная команда OP-20-G и армейского агентства безопасности связи (Army Signal Security Agency). Первым же поводом для разногласий стало желание британцев, с согласия канадцев, высказываться в переговорах от имени Канады. Американские участники переговоров непоколебимо противились такому соглашению, отдавая явное предпочтение "двухсторонним соглашениям с канадцами по всем вопросам разведки". Рациональное зерно наконец обнаружилось в служебной записке от декабря 1945 года, подготовленной для начальника военной разведки (Military Intelligence Service), отмечавшей, что в связи со "стратегическим положением Канады по отношению к Соединенным Штатам и России следует полагать, что отношения США с этой державой следует строить независимо".

Аналогичная проблема возникла и в отношении Австралии и Новой Зеландии: британцы требовали права высказываться от их имени, американцы же указывали на двухсторонние соглашения с этими странами военного времени и настаивали, что те должны быть полноценными и независимыми участниками переговоров. Американские представители отвергали британские проекты договоров один за другим или меняли их до неузнаваемости. Переговоры тянулись куда больше года.

Вдобавок к конфликту по поводу роли Канады, Австралии и Новой Зеландии имелись и радикальные разногласия по вопросу, должны ли все страны получать окончательный продукт радиоразведки на равных правах. На первой стадии переговоров Соединенные Штаты настаивали на том, что некоторыми разведданными касательно Китая делиться не следует. К концу 1946 года были также исключены разведданные по Филиппинам и Латинской Америке.

Наконец, в 1948 году пять держав согласились с условиями договора по безопасности Великобритания-США, известного под названием "Соглашение UKUSA", легшего в основу сотрудничества в области электронной разведки. В соглашении оговаривались принципы разделения обязанностей по сбору данных электронной разведки между пятью державами-участниками. Соединенным Штатам и Соединенному Королевству отводилась роль основных участников, а остальным — второстепенных. Канада должна была отвечать за охват севера Советского Союза и части Европы, Британия — за часть Европы (включая Советский Союз) и Африки, Австралия и Новая Зеландия должны были контролировать эфир в своем географическом регионе, а Соединенные Штаты отвечали за все остальное.

"ВЕНОНА"

Вскоре после подписания соглашения "UKUSA" американские и британские дешифровщики смогли совместно заняться советскими переговорами, перехваченными в 1944 и 1945 годах. Взлом этих шифров был одним из послевоенных событий, значительно осложнивших советские разведывательные операции.

5 сентября 1945 года Игорь Гузенко, шифровальщик ГРУ советского посольства в Оттаве, спрятал под рубашкой более ста документов — в том числе страницы из дневника резидента ГРУ. Гузенко удалось бежать и получить политическое убежище у канадских властей, хотя и не без труда.

Начав переводить документы и допрашивать Гузенко, полицейские обнаружили, что Советский Союз весьма активно ведет в Канаде разведывательную деятельность, позволившую ему внедриться в шифровальный отдел Министерства внешних дел, Департамент разведки Королевских Канадских ВВС, парламент, Национальный исследовательский совет, Департамент боеприпасов и снабжения и, в лице Аллана Нунна Мея, — в Канадскую лабораторию атомных исследований. Советы сумели добыть чертежи оружия, а также образцы обогащенного урана-235.

Кроме того, документы и допросы Гузенко стали также источником сведений о советских шифровальных системах, предоставили доказательства шпионской деятельности Алджера Хисса и чиновника американского казначейства Гарри Декстера Уайта, а также наличия в британской разведке советского шпиона под кодовым именем Элли (Elli).

В ноябре 1945 года Элизабет Террилл Бентли, служившая курьером одной из основных советских агентурных сетей, начала рассказывать ФБР об этой сети — включавшей работников OSS, военного министерства. Коллегии военной промышленности, управления внешней экономики, а также Казначейства, Министерства сельского хозяйства и торговли. Ее информация заставила ФБР всерьез расследовать обвинения, выдвинутые в 1939 году Уиттакером Чеймберсом по поводу внедрения советских шпионов в правительство США. Хотя ни одного из агентов, названных Беркли и Чеймберсом, не преследовали за шпионаж, все они утратили ценность для Советского Союза. В числе смещенных с высоких постов был Алджер Хисс, покинувший Госдепартамент в 1946 году, чтобы стать президентом Фонда Карнеги борьбы за мир во всем мире. Показания Чеймберса были последним гвоздем в крышке гроба Хисса. Утверждения Чеймберса были подкреплены сведениями, предоставленными французами за годы до того, — вероятно, основанными на показаниях перебежчика из ГРУ Вальтера Кривицкого о шпионской деятельности Алджера и Дональда Хиссов. Вдобавок Гузенко сообщил, что слышал в Москве о советском агенте в Госдепартаменте, весьма близком с бывшим госсекретарем Эдуардом Стеттиунисом и все еще находящемся на посту, позволяющем ему слать донесения по важным вопросам.

Сведения, предоставленные Гузенко и Бентли, не угрожали деятельности Кернкросса, Бёрджесса, Маклина и Филби, продолжавших свою шпионскую деятельность в пользу Советского Союза. После войны Кернкросс перешел из SIS в Казначейство, ежемесячно передавая разведданные своему куратору Борису Кротову. Единственной серьезной утратой для Советов был Антони Блант, покинувший MI5 из-за переутомления и стресса, вызванных двойной жизнью.