Книга Страна призраков - Колин Генри Уилсон

Кое-что вызывало особое любопытство. В коридорах на равных промежутках были вделаны в стенные панели эдакие бусины из зеленого стекла, которые по мере прохождения возгорались подобно кошачьим зрачкам.

— Интересно, для чего это?

— Механические глаза. Через них карвасид может видеть, кто и где идет по дворцу.

Разгуливая по лабиринту коридоров, Найл дивился разнообразию. Отделка некоторых комнат и переходов была стилизована под природу, другие полнились абстракциями, в третьих пол и стены покрыты орнаментом, похожим на мавританский. Словно у карвасида настроение менялось всякий раз, когда он переходил в следующее помещение, и это сказывалось на заданиях украшавшим дворец мастерам. Кое-где стены были голые, из зеленого не то камня, не то искусственного материала; с массивной темной мебелью смотрелось впечатляюще, но как-то мрачновато. В других комнатах зеленый камень прятался под облицовкой.

Найл вслух заметил насчет смешения стилей.

— Дворец без разнообразия — бессмыслица, — коротко отреагировал Тифон, впрочем, не убедив.

У Найла дворец был просто удобным местом для проживания, вроде дома. Этот же больше походил на музей.

Следующая комната и впрямь оказалась музеем, уставленным стеклянными шкафами и ящиками. Найл замер над хрустальным саркофагом с фигурой, облаченной в кольчугу, черный кожаный камзол и штаны из потрескавшейся кожи, с поножами.

— Это доспехи, что были на карвасиде, когда он звался еще командором Сатханасом, — стал рассказывать Тифон. — А вот гетры, бывшие на нем во время зимнего перехода в Страну Призраков.

Найл с большим интересом вгляделся в лицо лежащего; впрочем, это был всего лишь манекен с раздвоенной черной бородой.

Внимание Найла привлек стеклянный ящик по соседству. В нем покоился еще один мужчина в кольчуге и кожаном камзоле, более рослый и дюжий, чем Сатханас. Воин казался живым, только кожа напоминала полированное дерево, а карие глаза были явно из стекла.

— Это Фоззил, товарищ карвасида по оружию. Именно он обнаружил вход в Страну Призраков.

— Это статуя?

— Нет. Тело забальзамировано.

Найл смотрел с мрачной очарованностью.

— А другие соратники тоже здесь?

— Из Отряда Преданных только он один. Но здесь есть Дарвид Грубин, сын Фоззила, возглавлявший нашу ударную силу, когда здешние жители готовились к вторжению Хеба. Он известен как Герой Сибиллы.

Найл оглядел кряжистую фигуру. Тоже как живой; сейчас возьмет и встанет из своего ящика.

— А вон там у нас представлено любимое оружие карвасида.

— Ух ты! Жнец! — указал Найл.

Атомный бластер среди двуручных мечей, секир и арбалетов смотрелся явно не к месту.

— Жнец, — согласился Тифон удивленно. — Тебе известно о жнецах?

Найл хотел ответить, но его перебил Герек:

— Я сказал ему, что их изобрел карвасид.

От дальнейшего обсуждения этой темы лучше было уклониться, а потому Найл просто сделал вид, что впечатлен.

Фигура в отдельном стеклянном шкафу тоже была мумифицированной и вместе с тем смотрелась до странности гротескно: голова грушей, нос, словно расплющенный тяжелым предметом, толстые, кажущиеся резиновыми губы и мешки под глазами, как будто наполненные жиром. Туловище было пухлое, а кривые ножки так обтянуты лосинами, что в одном месте даже разошелся шов. На редкость отталкивающая образина.

— Это у нас главный распорядитель, Замго. Служил верой и правдой тридцать лет; карвасид в нем души не чаял.

— Да уж, — усмехнулся Герек. — До горничных был охоч — страсть. Ни одной не пропустил, всех обрюхатил.

— Он чем-то болел? — поинтересовался Найл, оглядывая уродливую, словно недугом перекошенную фигуру карвасидова любимца.

— Вовсе нет. Просто был одним из самых успешных экспериментов карвасида.

— Экспериментов?

— Когда-то это называлось генной инженерией. Но карвасид сделал грандиозное открытие, что на гены можно влиять через подсознание, доступ к которому открывают определенные вибрации. Ты когда-нибудь слышал про обучение во сне?

Найл кивнул.

— Здесь в основе лежит примерно тот же принцип.

— Но почему карвасид сделал его таким безобразным?

— Он проверял идею, что уродливые люди оказываются наиболее умными. Скажем, Фоззил был далеко не красавцем, но во всем отряде именно он был самым сметливым, исполнительным и работящим. Видимо, свою неказистость он компенсировал развитием других качеств.

Найл неприязненно покосился на мумию Замго.

— Ну это, мне кажется, уж как-то слишком.

— Я бы, пожалуй, согласился, — в тон ему сказал Герек.

— Зато на работе это не отражалось. Службистом Замго был образцовым.

Найл прошелся вдоль большой стеклянной витрины с остальными «экспонатами» — такими, что лучше не глядеть.

— Почему они все так уродливы? — спросил он наконец.

— Видишь ли, в ту пору карвасид работал над сравнительно простыми генетическими вариациями, и некоторые из них действительно вышли неприглядными. — Тифон указал на урода с носом, похожим на огромную шишковатую клубнику. — Красота — это гармония многих частей в совокупности. Замени одну, и общая картина испортится до неузнаваемости.

— Но он создал хоть что-нибудь, не отдающее уродством?

— Да много чего. Боюсь показаться нескромным, но и мы с Гереком тоже в каком-то смысле плоды его деяний: матери, вынашивая нас, бессознательно подвергались его воздействию.

— Только на матери Тифона, в отличие от моей, внушение сказалось не особо, — улыбнулся Герек.

Тифон с притворной сердитостью ткнул его в живот.

Проходя мимо какого-то змееобразного обрубка с признаками человечьего лица, Найл лишь гадливо отвел глаза, ни о чем не спросив.

А вот перед другим экспонатом он, наоборот, с интересом остановился. В большой прозрачной емкости с жидкостью плавал объемистый мозг.

— Вот один из наиболее интересных экспериментов, — увлеченно заговорил Тифон. — Этот мозг выращивался вне тела. Карвасид рассчитывал, что сможет подавать все внешние раздражители с потоками энергии. Человек, которому этот мозг принадлежал, — ребенок-паралитик по имени Руфио — даже не догадывался, что у него нет ни конечностей, ни туловища. Стимулируя рефлекторные дуги, карвасиду удавалось внушать ему, что он делает все, чем подобает заниматься обычному ребенку: ест, пьет, гуляет, играет. Он даже учился плавать.

— И успел влюбиться, — подсказал Терек.

— Влюбиться? — изумился Найл.

— Представь себе, да. Когда Руфио достиг половой зрелости и стали выделяться половые гормоны, ему в мозг внедрили образ разбитной красотки. Причем одной лишь любовью дело не ограничилось. Мозг начал с удивительной скоростью прибывать в размерах: за год почти вдвое. Понимаешь, к чему я клоню? Не сдерживаемый черепной коробкой, он продолжал безудержно разрастаться. Карвасид, таким образом, создал сверхмозг, живущий целиком иллюзиями!