Книга Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич

Настал черед и для мусульман. Они сдались при условии, что им гарантируют личную свободу, а также свободу религии; Изабелла не пыталась изгнать их — лишь потому, что ей не хотелось, чтобы страна обезлюдела, а торговля и сельское хозяйство пришли в полный упадок. Вместо этого она согласилась на создание того, что, по сути, представляло собой государство в государстве, — исламскую общину, религия, законы и обычаи которой остались бы нетронутыми. Тем не менее многие мусульмане пересекли проливы и отправились в добровольное изгнание в Африку, по большей части в Оран и Алжир. Для тысяч других уступки королевы должны были показаться слишком хороши, чтобы оказаться правдой, — это вскоре и подтвердилось. На этот раз Изабелла действовала более осторожно, сжимая тиски постепенно. Однако буквально с наступлением каждого нового месяца отношение к мусульманам ухудшалось; их начали воспринимать как парий, отправлять религиозные обряды им становилось все труднее, их все настойчивее побуждали к переходу в христианскую веру. Эти попытки насильственного обращения в христианство вызвали серьезные восстания, и в 1502 г. вышел королевский декрет, где предлагался все тот же выбор: принятие христианства, изгнание или казнь. В отличие от евреев подавляющее большинство мусульман выбрали первое. К 1503 г., по крайней мере формально, мусульман в Кастилии не осталось, но так как мало кто верил в искренность их веры во Христа, мориски (как именовали обращенных) стали новой желанной добычей для инквизиции.

Война с Гранадой потребовала больших затрат; с ее окончанием высвободились силы, и именно это обеспечило возможность организовать давно планировавшееся путешествие генуэзца Христофора Колумба, которому суждено было завершиться открытием Америки. Хотя Колумбу пришлось отстаивать свое предложение перед лицом двух комиссий — первая состояла по большей части из церковников и теологов, вторая — из философов, астрономов и космографов, — основания, на коих католические короли в конечном итоге дали свое соизволение на отправку экспедиции, лежат на поверхности: установление власти турок над Восточным Средиземноморьем полностью перекрыло с давних времен существовавший средиземноморский торговый путь на Восток. К счастью, теперь всеми было признано, что Земля — шар и что до Индий, следовательно, можно добраться вне зависимости от того, в каком направлении плыть. Возникал, однако, новый важный вопрос: какой путь короче? Португальцы, перенявшие искусство кораблевождения от генуэзцев и ныне вдохновленные блистательным принцем Энрике Мореплавателем, выбрали путь на восток; они уже вложили деньги и прощупывали путь к югу вдоль побережья Африки.

Идея обогнуть Африку на корабле была не нова. Если верить Геродоту, финикийцы сделали это около 600 г. до н. э. Генуэзцы предприняли еще одну попытку в 1291 г., отправив братьев Уголино и Гвидо Вивальди на двух галерах, чтобы те разведали путь в Индию через океан. (Венецию это не беспокоило: она не нуждалась ни в чем подобном благодаря договору с египетскими мамлюками и полному контролю над морским путем через Красное море.) Вивальди не повезло — их корабли потерпели крушение у Канарских островов, и в течение XIV в. подобные попытки не предпринимались. В конце XV в., однако — к этому времени кораблестроение, искусство мореплавания и навигации значительно продвинулись, — ситуация сложилась иная. Португалец Бартоломеу Диаш обогнул мыс Бурь (переименованный Жоаном II Португальским в мыс Доброй Надежды) в 1488 г.; после этого открытие пути в Индию сделалось лишь вопросом времени.

Давнее соперничество Испании и Португалии, естественно, подталкивало испанцев к тому, чтобы выбрать западный вариант, и когда Колумб начал убеждать Изабеллу и Фердинанда в его преимуществах, во многом он, так сказать, обращал уже обращенных. Однако главная цель его путешествия, как и всегда у испанских первооткрывателей, была двоякой: золото и Евангелие. Полагали, что из Индии (существовало представление, что на некоторых территориях в этих краях проповедовал Евангелие святой Фома) можно будет не только начать выгодную торговлю с Востоком, славившимся своею роскошью, но и, воспользовавшись помощью Великого Хана, полностью мифической фигуры, которого считали другом христиан, а может быть, и вовсе христианином, распространить христианство на неведомом субконтиненте. Это предложение пришлось чрезвычайно по сердцу Изабелле. Правда, ее собственное королевство формально было очищено от заразы ислама, но в Восточном и Центральном Средиземноморье продвижение османов продолжалось и, судя по всем признакам, не тяготело к замедлению. Османы добрались даже до Италии, где конные отряды ополченцев заполонили Фриули, опустошили сельскую местность и подобрались к Венеции так близко, что с вершины колокольни Святого Марка отчетливо виднелись пылающие деревни. В 1480 г. султан отправил флот из ста парусных кораблей против порта Отранто в Калабрии и с легкостью захватил его. Теперь Неаполь и даже сам Рим оказались под угрозой. Очевидно, христианам следовало предпринять решительные действия, но как? Папа Пий II уже дважды (по разным поводам) пытался объявить Крестовый поход, однако почти не встретил отклика. Что ни говори, османская армия состояла из хорошо обученных профессионалов. В прямой схватке она была бы непобедима.

Здесь, возможно, и находилось решение проблемы: приступить к турецкой орде с востока, нанести удар в тыл, где она слаба и практически не защищена. Изабелла более не колебалась. Королева верила, что финансирует не просто экспедицию для открытия новых важных торговых путей, — она делала первый, но важный шаг к тому, что может завершиться последним Крестовым походом против неверных. Фердинанд также преисполнился энтузиазма; впоследствии говорили, что Колумб вызвал улыбку на монарших устах, высказав предположение, что доходы, полученные от его великого предприятия, позволят оплатить взятие Иерусалима. Конечно, улыбка могла выглядеть циничной, но Фердинанд вряд ли мог забыть старинное пророчество насчет «обетованного принца», который поднимет свое знамя над Святым городом и будет править миром. Он и Изабелла дали свое формальное одобрение 17 апреля 1492 г., предоставив в распоряжение Колумба три крохотные каравеллы (самая большая из них едва превышала в длину 100 футов), благодаря чему мир кардинально изменился.

Здесь не место рассказывать историю Христофора Колумба и его эпического странствия. Однако оно все-таки имеет значение для нашего повествования благодаря тому воздействию, которое оказало на судьбы Средиземноморья. Всего за пять лет до отплытия «Ниньи», «Пинты» и «Санта-Марии» Диаш обогнул мыс Доброй Надежды; всего шесть лет спустя, 20 мая 1498 г., его соотечественник Васко да Гама бросил якорь в Каликуте (Кожикоде) на Малабарском побережье Индии. Приезд да Гамы не ознаменовался практическим успехом: никто не хотел покупать дешевые товары, привезенные им с собой, и он, по-видимому, восстановил против себя принимавших его местных жителей — что было вовсе не нужно — своей надменностью и обидчивостью. На обратном пути неудачи также преследовали его. Он пропустил период муссонов; из его матросов 30 человек умерли от цинги; один корабль разбился, и мы даже не знаем даты его возвращения в Лиссабон. Но когда он вернулся, его ожидал восторженный прием. Он не только обнаружил путь в Индию, целиком пролегавший по морю, но и доказал, что португальские корабли могут — пусть и едва-едва — доплыть туда и вернуться обратно.