Книга Путь лапши. От Китая до Италии - Джен Лин-Лью

– Некоторые люди не воспринимают меня серьезно, как равного партнера, хотя мой муж как раз на этом настаивает. – Она добавила, что женщины в Центральной Турции более консервативны, чем женщины в Стамбуле. – В Стамбуле, если женщины хотят свободы, они просто разводятся. Но проблема есть везде, и она вот здесь, – сказала Ферда и показала на свою голову. – В большинстве семей не все всегда идет гладко. Вы думаете, что у нас не бывает конфликтов? Цель – все уравновесить.

– В таких местах, как Газиантеп, где люди решают жить рядом со своими семьями, связи прочнее, – добавила Филиз. – Найти человека, за которого выйти замуж, – это не купить одежду, которая хорошо сидит. Требуется много времени, чтобы укрепить брак. Необходимы терпение и любовь.

После нескольких чашек чая мы вернулись в кухню, где Ферда приготовила мерсимекли кофте – пирожки с красной чечевицей и булгуром, а также юваламу – йогуртовый суп с крошечными фрикадельками из молотой молодой баранины с рисом. К двум блюдам также предлагался рисовый пилав и простой салат из листьев салата, помидоров и моркови. Кофте, в которые были добавлены сливочное масло, черешки чеснока и сирийский красный острый перец, намекали на нашу близость к Среднему Востоку. Я попробовала несколько йогуртовых супов по всей Турции, но самый вкусный был у Ферды – молодая баранина с рисом придавали супу густоту, словно в него добавили тапиоку, сверху она полила его растительным маслом с мятой, и это добавило восхитительный запах. Затем Ферда налила в стаканы айран – напиток, подобный йогурту, который напомнил мне центральноазиатский кумыс. Айран был немного лучше, но я была к нему равнодушна. Однако этот был очень свежим и острым, его привезли непосредственно из деревни, где жила домработница Ферды. Я отреагировала так же, как в первый раз на кисломолочный напиток из кобыльего молока в Киргизии, и чуть не подавилась.

На меня произвело впечатление то, что сестра так быстро приготовила довольно сложную еду, в особенности потому, что я связалась с Филиз только в предыдущий день, чтобы подтвердить свой приезд. Мой гид объяснила, что Ферде не требовалось идти в магазин за продуктами, потому что она привыкла к гостям.

– Некоторых гостей приглашаю я, другие сами себя приглашают, – пояснила она.

Ферда показала мне содержимое своего холодильника. Она достала курицу, которую можно использовать для приготовления супа или жаркого. Пакет замороженных фисташек размером с обычную упаковку у «Costco» можно использовать на десерт. Копаясь в холодильнике, она нашла круги лахмаджуна – турецкой пиццы, которую я уже видела на автобусных остановках.

– Вот что я использую, если у меня заканчивается все остальное. Хотите попробовать? – спросила она, отправляя заготовку в духовку. – Посмотрите, какая тонкая корочка, – сказала Ферда, поднимая лахмаджун после того, как он нагрелся. Блюдо приготовил ее любимый пекарь. И на самом деле оно было восхитительным – это была аппетитная лепешка с хрустящей корочкой, сверху – томатная паста и мелко рубленные молодая баранина, петрушка и красный перец.

– Это кисмет, – пояснила Филиз, используя слово, которое, как я обнаружила в дальнейшем, имеет турецкие корни. – Видите, еда находится здесь до гостя. А человек, отправляясь в чей-то дом, должен надеяться на свою удачу. У хозяев часто нет времени отправляться по магазинам, когда появляются гости. Поэтому все зависит от удачи.

* * *

После домашней еды и гостеприимного приема Филиз повезла меня посмотреть, как готовится лахмаджун. Его не пекут дома и не покупают в магазинах. Для этой лепешки требуется участие всего квартала. Вначале нужно купить овощи – петрушку, красный перец и помидоры – в овощной лавке или в супермаркете. Затем вы идете к ближайшему мяснику. Он – а это всегда он – выберет хороший кусок молодой баранины, мелко порубит ее с овощами и превратит ваши помидоры в пюре с помощью отжимного пресса. После этого вы со своим мелко нарубленными мясом и овощами и томатным соусом отправляетесь к ближайшему пекарю. Пекарь замешает тесто, скатает в шар, затем раскатает его и распределит по нему начинку с мясом, а после этого поставит в глубокую и широкую печь.

Мясник и пекарь имеют особую важность для общин и выигрывают от симбиоза, как объяснила Филиз. Кроме того, что мясники делают начинку для лахмаджуна, они часто готовят и кебабы, и другие мясные блюда, которые пекут в коммерческих печах, всегда в нескольких шагах от дома. Несмотря на то что у всех есть дома плиты и духовки, большинство местных жителей считает, что еда, которую нужно выпекать или запекать, лучше получается у профессионального пекаря. По воскресеньям во второй половине дня пекарни наполнены людьми, которые ждут, когда будет готова их еда. Важность мясника и пекаря, как мне кажется, отражала кое-что из кухни центральной части Турции, о чем я слышала еще в Киргизии от своей знакомой Гюльзат: «По сути это мясо и тесто». В Газиантепе тесто, в частности, готовилось с такой утонченностью, которая меня изумила.

Наиболее важным тесто было для баклавы. Греки и турки спорят о том, кто изобрел эту сладость, и те и другие утверждают, что это именно их изделие. Но на самом деле у десерта могут быть очень глубокие связи по всему Шелковому пути. Филиз подозревала, что идея слоеной сладости фактически появилась дальше на востоке, в Центральной Азии, с их традицией слоеного хлеба. (Хотя я видела только грубую версию баклавы в Узбекистане, во время своих исследований я нашла старые рецепты слоеного хлеба.) Фактически слово «баклава» может происходить от монгольского «байла», что означает «связывать». Даже более интересным является рецепт изделия, подобного баклаве. Оно называется гуллак, его можно найти в китайской кулинарной книге, написанной во времена монгольского правления. Другие выдвигают теорию о том, что сладкое изделие появилось в османской кухне.

Но независимо от того, где появился этот десерт, бесспорно, что в Газиантепе больше магазинов, торгующих баклавой, чем в любом городе мира: Филиз сказала, что их больше пятисот. Багажные отделения в автобусах на центральном вокзале заполнялись коробками с баклавой, которую развозили по всей стране. И хотя баклава так же распространена в Газиантепе, как плов в Центральной Азии, она гораздо аппетитнее. В «Gulluoglu» – одном из самых известных в городе заведений, торгующих баклавой, мы устроились поесть квадратики известной сладости, которую здесь делали с фисташками и сахарным сиропом, а не грецкими орехами и медом, как в случае греческой баклавы. Филиз предложила перевернуть десерт и есть его таким образом, чтобы прочувствовать во рту все слои баклавы. Слои вытяжного теста ломались все вместе, когда я вонзала в них зубы, и откусывание напоминало тот приятный звук, который слышится, когда вы наступаете на кучу осенних листьев. Мой язык погрузился в слоистую масляную сладость.

На следующий день Филиз отвела меня в кухню «Gulluoglu». Я была возбуждена как ребенок, которого привели на шоколадную фабрику Вилли Вонка. Мы познакомились с Байрамом, главным кондитером, который готовит десерт. Ему был шестьдесят один год, у него выступал круглый живот, а история его жизни оказалась такой же мифической, как у Вилли Вонка. Он с самого детства работал на производстве. Его отец был садовником предыдущего главного кондитера, и однажды отец привел молодого Байрама в дом своего господина. Кондитер заметил, как ребенок играет, делая куличики, и это напомнило ему о правильном приготовлении теста для выпечки. Главный кондитер тут же приказал Байраму работать у него, а семья Байрама поняла, что такое обучение – это возможность вырваться из нищеты, и с готовностью согласилась. Поскольку сладость является таким важным продуктом в Газиантепе, те, кто занимается ее изготовлением, пользуются определенным уважением, и должность можно передавать из поколения в поколение.