Книга P.S. Любимый, завтра я тебя убью - Иоанна Хмелевская

Из кабинета донёсся голос Кароля:

— Да, зонтик. Открой его и посмотри, как он с точки зрения закона?

Зонтик…

Сорвавшись со стула, Марина выскочила в прихожую. Муж показывал племяннице большой мужской зонт, самый обыкновенный. Чёрный, массивный, из тех, что открывают двумя руками, без всяких там автоматических штучек.

Наверняка тот самый, который купил в оружейном магазине. Вот сейчас она наконец все поймёт!

— Нажать вот здесь, — с явным удовольствием поучал Кароль.

И Юстина послушно нажала.

Из наконечника закрытого зонта выскочило тонкое острие, короткое, но превосходно заточенное. Юстина нажала ещё раз, и лезвие бесшумно исчезло. Вольский раскрыл зонт. В таком положении острие тоже можно было пустить в ход.

— Ну, что скажешь, законница?

Законница была озадачена.

— Даже не знаю. Это не огнестрельное оружие, факт. А вот насчёт холодного… Дядя, а вы случайно не опираетесь на этот зонт во время ходьбы? Ну, скажем, в гололедицу.

— Если нужно, могу и опираться. Честно говоря, по льду не часто доводится ходить, а вот плохое дорожное покрытие в нашем городе не редкость. Итак, решено — это зонт-трость. Что тогда?

— Тогда предварительный умысел можно исключить. Но, к сожалению, в данном случае у нападающих должны быть ножи, иначе плохо ваше дело. Если у напавшего ножа нет, вы не имеете права ткнуть в него остриём…

— А на что я имею право?

— Отбиваться просто зонтом, иначе превысите пределы необходимой обороны. Но если на вас нападут на скользком участке дороги, где вы привыкли опираться на зонт как на трость, тогда у хорошего адвоката есть все шансы доказать: у подзащитного не было времени закрыть зонт, а нападавшие в агрессивном ажиотаже сами напоролись на острие. За чужую агрессию вы ответственности не несёте.

— А если тротуар сухой?

— По нашим законам понесли бы ответственность.

— И ты, став прокурором, тоже потребовала бы наказать меня?

— Ни в коем случае! Я бы обвиняла нападавших.

— Спасибо за разъяснение. Видишь ли, я ещё и потому счёл нужным приобрести это… этот предмет, что в юности увлекался фехтованием…

— Боже упаси! — перебила девушка. — О навыках фехтования и не заикайтесь! Учтите, для фехтовальщика такой зонт и не зонт вовсе, а оружие. Адвокат негодяев в полном соответствии с законом вменит вам в вину преступный умысел: вы специально заказали или приобрели такой зонт, чтобы выходить с ним на улицы города с целью колоть, причём делаете это профессионально. Фехтование надо выбросить из головы!

— Увлекался, но так и не научился фехтовать, — невозмутимо докончил Кароль. — Не оказалось у меня к фехтованию никаких способностей. Но вот интересно, я выхожу на улицы, чтобы колоть… Кого или что?

— Что угодно. Бандитов. Покрышки автомашин. Арбузы на прилавках. Просто людей, стоящих в очереди перед вами…

— До сих пор никто во мне не замечал склонностей к хулиганству.

— Дядечка, вы даже представить не можете, каких глупостей наслушаешься в суде. И не дай бог оказаться перед судом невинному человеку, наверняка засудят. Если такое будет вам угрожать, уж лучше быстренько совершайте какое-нибудь преступление, лучше покрупнее. Скажем, бросайтесь дырявить покрышки у всех автомашин подряд.

— Зачем?

— Да затем, что судья испугается за свои и оправдает вас.

— Ты наверняка права, — согласился предприниматель Вольский. — Вот я, скажем, могу совершенно легально и в соответствии с законом обокрасть любое учреждение в нашей стране, да только мне не хочется. Что ж, приму к сведению твои советы. Хотя я, без сомнения, предпочёл бы оказаться перед судом, нежели в гробу.

С ужасом выслушала Марина разговор дяди с учёной племянницей. Значит, это правда! Супруг принял меры, и теперь угонщики ему нипочём.

В крайнем случае его засудят, а зачем ей осуждённый муж? Боже, столько трудов потрачено зря, столько денег брошено на ветер! А все для того, чтобы Кароль принял меры для защиты.

Кароль давно повесил зонтик на место и устроился в кресле с бутылкой вина, а Марина никак не могла прийти к однозначному выводу: открыл он или не открыл её убийственный замысел? На что намекал, упомянув гроб? И как теперь поднять вопрос об ассигнованиях на банкетный наряд?

Спасла капуста. Ну как она могла забыть столь веский аргумент?

— А капуста, если хочешь знать, вовсе и не молодая была! — торжествующе бросила Марина. — Старая она, ещё прошлогодняя, и видишь, какая получилась! Так что я уже немного сэкономила, но могу пока отказаться от сотового. А вот новое платье купить просто необходимо. К старой горжетке…

Кароль замер с пальцем на телевизионном пульте. Сопоставление стоимости капусты и Марининых туалетов явно превосходило его математическую выдержку. И опять положение спасла Юстина; она не дала возможности тётке продолжить претензии, а дяде — ответить этой идиотке, как та того заслуживает.

— Горжетку хорошо бы взять ту, из голубой норки, — протянула она мечтательно, — тётечка в ней давно не показывалась в свете. И очень подходит к чёрному. А вам, тётечка, придётся быть в чёрном. — И, срываясь с места, предложила:

— Не станем откладывать, пошли посмотрим, я с таким удовольствием одену вас! А дядя все равно не разбирается в дамских туалетах, как и все мужчины.

Психологическая атака увенчалась успехом. Кароль включил телевизор, с облегчением подумав, что спокойно посмотрит новости, Марина же, несколько ошарашенная, послушно двинулась за племянницей в свою гардеробную.

И только при виде голубой норки немного пришла в себя.

— «В чёрном, в чёрном», — проворчала она. — На похороны я иду, что ли? Может, мне ещё траурную вуаль прицепить?

— Никаких вуалей, лицо тётечке сделали отлично, — безжалостно возразила племянница. Теперь изображать энтузиазм не было необходимости. — Но ведь человек состоит не только из лица, хотя косметичка у вас просто кудесница. И повесьте на место это платье. Переливающийся шёлк, да ещё цвета электрик, демонстрирует фигуру в полном объёме… к сожалению. Так что или — или. Или тётя за неделю похудеет минимум на десять килограммов, или остаётся только матово-чёрное. А ещё лучше сбросить двадцать кило.

— За неделю? — не поверила свой ушам Марина.

— Вот именно, за неделю не выйдет, потому я и говорю о чёрном. А двух недель хватило бы, вот тётка моей подруги за шесть дней похудела на шесть с половиной кило, а старше вас… минутку… да, на пятнадцати лет. А вообще она худее тёти на… да, килограммов на сорок. Тот, кто знал её прежде, при встрече так и падал. И до сих пор держится! А разве вы, тётечка, хуже?

О нет, Марина не хуже. И не хочет быть хуже. С какой стати ей быть хуже?

— Ну ладно. Как она это сделала?