Книга Комбат не ждет награды - Максим Гарин

Ребята погибли, в конце концов…

– Я все понимаю, Борис, не спеши. Надо хорошенько подумать.

У Бахрушина, как у опытного разведчика, имелось несколько запасных ходов, как говорится, домашних заготовок. Но реализация этих ходов требовала времени. И одним из таких ходов был следующий вариант действий: встретиться с министром внутренних дел, потому что, насколько знал Бахрушин, тот ненавидит гээрушников, ненавидит Министерство обороны и постарается при любой возможности сделать им подлянку, высветить их в невыгодном свете. Самого же министра внутренних дел они подставляли не раз, но он оставался на плаву, скорее всего, благодаря своей неподкупности и близости к президенту. Этот ход являлся самым надежным, но и самым сложным.

Ведь для того, чтобы министр внутренних дел включился в цепочку, с ним необходимо было встретиться и все ему рассказать, убедить, заставить поверить. Никаких бумаг в подобных делах лучше не писать и даже не иметь на руках.

И сейчас полковник Бахрушин пожалел о том, что оставил в своем служебном сейфе ту записку, по которой он послал трех офицеров с проверкой на законсервированный полигон.

* * *

За те несколько часов, что Борис Рублев отсутствовал, оставив своего друга Андрея Подберезского сторожить захваченного водителя и экспедитора с «Урала», груженого спиртом, случилось следующее.

Директор ликеро-водочного завода под Смоленском, обеспокоенный тем, что спирт не привезли и его люди остались без работы, а он, естественно, без денег, позвонил самому Гапону.

– Да ты что, с ума сошел! – рявкнул в трубку Матвей Гаврилович Су понев. – Такого быть не может! Как это они спирт налево пустили!? Ты в своем уме? – хрипел в трубку Су понев.

– Не знаю, не знаю, Матвей Гаврилович… – извиняющимся голосом почти шептал директор ликеро-водочного, – уже почти три часа как машина должна быть на месте.

– А ты звонил на полигон, спрашивал у полковника Иваницкого?

– Нет, не звонил, – признался директор.

– Так позвони, придурок! Я тебе за что деньги плачу! Не за то, чтобы у меня голова болела и чтобы я сам решал все вопросы! Сам утряси. У тебя есть люди, есть охранники.

И если водитель и экспедитор загнали спирт налево, тогда я буду с ними разбираться, понял? А вдруг у них что-нибудь случилось?

– Да, да, Матвей Гаврилович, я сейчас позвоню.

Супонев бросил трубку, зло и грязно выругался. Один из его помощников даже прижался к стене, ведь хозяин крайне редко приходил в ярость и вот так грязно, как зэки на зоне, ругался.

– Придурки, мать вашу!.. – бурчал Супонев, наливая в бокал коньяк. – Если бы дела можно было делать одному, ни от кого не зависеть. Вот была бы жизнь, правильно я говорю? – обратился он к своему помощнику.

– Правильно, Матвей Гаврилович, правильно.

– Но ведь без вас, чертей и идиотов, ничего не получается. Хоть от вас больше вреда, чем пользы. Свои же пристрелят, будь они все неладны!

Директор ликеро-водочного завода минут через пять после разговора с Супоневым пришел в себя. Он сунул в рот таблетку валидола и лишь после того, как таблетка исчезла под языком, набрал номер полковника Иваницкого.

Дежурный бросился на полигон и минут через пять полковник Иваницкий взял трубку.

– Как не прибыла!? Я же сам лично ее отправил!

– Вот потому и звоню, – с полковником Иваницким директор завода разговаривал на равных. – Во сколько ты отправил?

Полковник назвал время.

– Вот и я думаю, что уже часа три с половиной, как машина должна быть на заводе.

Может, случилось что, а? Ты пошли людей, Иваницкий, пусть глянут, что с машиной случилось, – все еще теша себя самым простым выходом, самой незатейливой причиной, произнес директор ликеро-водочного завода.

– Сейчас разберусь.

Иваницкий почувствовал, как по позвоночнику липкой холодной струйкой потек пот.

– Да что же это такое в самом деле! – пугаясь прошептал он.

«Борщева убили, это мне теперь ясно, а кто следующий?»

И полковнику Иваницкому стало еще хуже.

Окно кабинета с крестом рамы шатнулось и поплыло перед его глазами.

– Боже, боже, – пробормотал полковник, опускаясь в кресло и подтягивая к себе блюдо с графином. Он налил полный стакан воды, а затем дрожащей рукой разбрызгивая воду на галстук, сделал несколько глотков.

"Да, следующий я. Ведь недаром же Гапон прислал на полигон своих людей. Да-да, я!

И надо скорее отсюда бежать, скорее! Но сейчас я убежать не могу, слишком много людей на полигоне. Значит, ночью. Ночью надо уносить ноги, надо выкопать деньги, забрать их и на «Уазике», якобы для проверки постов, самому лично поехать. А затем в Смоленск, из Смоленска в Москву, а оттуда куда глаза глядят. Только бы убраться отсюда, унести ноги. Иначе все! Ведь займутся, наверняка займутся и Борщевым, и теми тремя офицерами из ГРУ. А если не власти займутся мною, то тогда – сам Гапон. Я слишком много знаю, я сидел на кране. Да, мы с Борщевым заварили дело и вляпались в дерьмо. Борщев хоть пожил в свое удовольствие… Рестораны, водка, девки, проститутки, любовница.., он себе ни в чем не отказывал. А я, я, полковник Иваницкий, даже доллара из заработанных денег не истратил! Они все лежат в толстых пачках, упакованные и завернутые.., как младенцы. И каждая пачка перевязана веревочкой. Боже, за что мне такое наказание?! – и тут же полковник сам себе сказал:

– А ведь ты сволочь, Иваницкий! Ты же прекрасно знал, на что шел. Тебе никто своей воли не навязывал, тебя никто за руку не тянул. Ты сразу согласился, думал, обеспечишь себя на всю жизнь. Думал, все занимаются такими делами… Да, я так думал. Боже, во что я вляпался! Но, может, еще и обойдется?" – мелькнула мысль.

Этой мыслью полковник тешил себя не раз.

И пока ему удавалось выходить сухим из любых переделок. И после убийства людей из ГРУ все обошлось, и когда Борщев залетел в милицию, тоже все обошлось.

"Но неужели они ничего не боятся? – подумал Иваницкий о генералах, министрах и о Матвее Гавриловиче Супоневе. – Ведь у них у всех руки в крови. Ведь на их совести столько человеческих жизней! Ведь они своей отравой погубили столько людей, как ни одна война! Боже, о чем я думаю!? Если я сейчас ничего не предприму, то Супонев меня убьет.

Убьет не задумываясь. Ему-то на мою жизнь наплевать. Пришлют других полковников, майоров на этот долбаный полигон, и те станут, как и я раньше, отпускать спирт. Будут приезжать по ночам цистерны, загружаться и уезжать. Нет, с Гапоном лучше не конфликтовать", – и полковник Иваницкий, выскочив из штаба, направился к людям Гапона, которые, развалившись на травке у входа в склад, перекидывались картишками.

Он объяснил, что случилось, сослался на разговор с директором ликеро-водочного завода, затем на самого Супонева и сказал: