Книга Диана Де Пуатье - Иван Клулас

Надеясь отвратить опасность, Екатерина обратилась непосредственно к магии пентаграмм. Она приказала изготовить медаль-амулет, отвращающую беды, экземпляр которой сохранился в Кабинете медалей Французской национальной библиотеки[516]. С одной стороны изображен бородатый король, одетый на античный лад и сидящий под балдахином со скипетром в правой руке и закрытой книгой — в левой. У его ног сидит готовый взлететь орел. Напротив короля обнаженная женщина с головой птицы держит в правой руке длинную стрелу, а левой показывает королю круглое зеркало. Это небесная Венера, то есть сама Екатерина, пытающаяся поймать и сохранить любовь Юпитера — Генриха II. Вокруг пятиконечной звезды бегут каббалистические надписи, переведенные с иврита латиницей. Их расшифровал Пьер Беар: «Явись мне, о Господь. Отринь во мрак и ужасни непосвященного. Даруй мне, молю тебя, силу». Слева от женской фигурки видна заглавная «Н», увенчанная надписью «Анаэль», под ее ногами — две буквы под коронами «К» и «F», а под когтями орла — «А» в короне, еще несколько букв и имя «Оксиэль». Все изображение поделено на две части знаком в форме стилизованных песочных часов. Буквы под коронками могли обозначать Генриха и его сыновей — Франциска, Карла и Генриха, который при крещении был наречен Александром. «Н» могло обозначать также и Франциска Анжуйского, младшего сына Екатерины, крещенного как Эркюль (Hercule). На оборотной стороне звезды обнаженная женщина держит в правой руке яблоко, а в левой — расческу — символы супружеской любви и чистоты. Четыре имени духов — Хагиэль, Ханиэль, Збулеб и Асмодель, а также другие каббалистические надписи окружают фигуру женщины: «Молю тебя, медаль. Даруй мне твои чудодейственные свойства. Заклинаю тебя. От женщины чуждой сохрани моего супруга!» Жан Фернель д’Амьен, первый врач короля Генриха II, якобы был вдохновителем рисунков на этой медали, призванной защитить королевское потомство и сохранить Екатерине верность мужа. Современники знали о существовании талисмана, но ничуть этому не удивлялись: первое издание «Журнале де л’Этуаль» воспроизводит его изображения. У королевы было множество и других амулетов в виде драгоценностей и античных фигурок. Таков был ее способ борьбы с соперницей, чью власть она приписывала таинственному эликсиру или колдовству.

Будучи крайне суеверной, Екатерина верила, что звезды предсказывают все важные события, и, несомненно, Диана, как и король, разделяли ее мнение. Начиная с 6 марта 1557 года в течение двенадцати дней небо над Европой озаряла необычайно яркая комета. Она двигалась к восьмому градусу зодиакального созвездия Весов. В монастыре Юст Карл V расценил этот небесный феномен как знак своей скорой кончины, но также и указание на то, что грядущий год будет весьма пагубным для его давнего врага — Франции[517].

Разгром и пленение Монморанси 10 августа 1557 года под Сен-Кантеном Эммануилом-Филибером Савойским, генералом Филиппа II Испанского явили тому подтверждение. Отозванный из Италии герцог Гиз лелеял надежды на реванш Франции. Его брат герцог д’Омаль, зять Дианы, также не желал смириться с поражением. Он доказал это, изгнав в октябре из Бресса барона де Полвилье, пытавшегося отвоевать эту провинцию для герцога Савойского. Первый успех, казалось, подтверждал, что судьба вновь благоприятствует Гизам. Это обрадовало двор, где возникло нечто вроде священного союза между королевой, Дианой и кардиналом Лотарингским, который высказывался от имени своих братьев[518].

По возвращении с фронта король приказал всем губернаторам провинций исполнять приказы герцога Гиза, как если бы они исходили от самого монарха. Таким образом, герцог распоряжался всеми ресурсами страны, в то время как его брат, кардинал Карл Лотарингский, в отсутствие коннетабля сосредоточивал в своих руках всю административную власть. Ссылаясь на то, что враг существует и в пределах государства, он способствовал преследованию протестантов. После облавы, устроенной в Париже 4 сентября, 400 кальвинистов были захвачены во время собрания на улице Сен-Жак. Кардинал заставил парламент побыстрее вынести приговор, хотя в списке арестованных фигурировали вельможи, придворные дамы и даже служанки королевы. Подобная суровость могла лишь обрадовать герцогиню де Валентинуа, как и Гизы, убежденную, что в этот момент крайней опасности необходимо поддерживать религиозное единство[519].

Итак, в Королевском совете царило полное единогласие, когда король Генрих II принял решение провести отвлекающий маневр, напав на Кале, владение супруги Филиппа II Испанского Марии Тюдор, вместе с мужем объявившей войну Франции. Возврат французской территории, попавшей в руки англичан 210 лет назад, в 1347 году, позволил бы стереть унижение от сен-кантенского разгрома. Герцог Гиз мастерски организовал осаду города. За пять дней он сумел взять замок, а потом и город, который англичане покинули 8 января 1558 года.

Французы, войдя в Кале 9-го числа, захватили богатую добычу, оцениваемую в миллион с лишним золотых экю. Все это было разделено между солдатами и офицерами, за исключением герцога, который не оставил себе ничего[520]. Однако требовалось, чтобы за этой славной победой следовали новые. Пока шла осада Кале, в Париже собрались Генеральные штаты, и 5 января их попросили предоставить королю чрезвычайную финансовую помощь в размере трех миллионов золотых экю[521]. Лишь одно духовенство предлагало миллион помимо десятины, обычно уплачиваемой Короне. Король на заседании суда 15 января вознаградил Церковь, издав эдикт, вводивший в королевстве Франции инквизицию, «для искоренения ересей и ложных учений». Третье сословие, под впечатлением приятной новости о падении Кале, согласилось внести остаток требуемой суммы в обмен на отмену кое-каких прочих налогов. А тем временем в Париже 10 января в присутствии короля, королевы, дофина, вельмож и придворных дам состоялось торжественное богослужение в Сент-Шапель. После того как Гиз завершил изгнание остатков англичан с территории Кале, 25 января Генрих II отправился туда праздновать победу. Герцог-победитель попросил для себя лишь один дом в городе, который и получил, а плюс к тому — земли, приносившие в год 7–8 тысяч ливров ренты.

Звезда Гизов стояла в зените, и Диана, их родственница, грелась в лучах славы. В последний четверг накануне Великого поста, 17 февраля, купеческий старшина и эшевены Парижа устроили ужин в честь короля и герцога Гиза. Ратуша сияла праздничным убранством[522]. Стены были украшены богатыми драпировками и, как значится в решениях муниципалитета, «множеством триумфальных знамен, на которых имелись гербы короля и королевы, Монсеньора дофина, Монсеньора де Гиза, кардинала Лотарингского, Хранителя Печатей, Мадам Маргариты и Мадам де Валентинуа, с девизами по-латыни, прославляющими короля и господина герцога, в память о взятии Кале». Диана попала в число триумфаторов. Она восседала за почетным столом, к которому были допущены 26 дам из числа буржуазии, дабы вознаградить парижских нотаблей за щедрый вклад в финансирование кампании. Выгнать из зала толпу любопытных оказалось невозможно. После пиршества некоторый беспорядок, вызванный восторженными изъявлениями любви подданных к своему королю, не позволил начать представление аллегорической пьесы, написанной поэтом Жоделем, для чего был подготовлен специальный театр. Народу набилось столько, что и о танцах не могло быть и речи. Короля и двор сопроводили на верхний этаж, где трапеза продолжалась до одиннадцати часов вечера. После отбытия короля толпа рассеялась, и эшевены, так и не успевшие поужинать сами, узрели, что ратуша полностью разграблена. Сержанта и отряд лучников послали с требованием к артистам вернуть богатые ткани из шелка и парчи, а заодно и роскошные сценические костюмы, однако труппа успела улизнуть, оставив лишь скверную маску, не стоившую и пяти су.