Книга Мазарини - Людмила Ивонина

XVII век являлся столетием, когда захват и раздел территорий разъедал концепцию Европы как синонима единого христианского дома. Первый министр Франции об этом сожалел, но, будучи рационалистом, воспринимал это как данность. В своей политике миротворца кардинал часто воспринимал себя или, может, хотел воспринимать в качестве мессии, возрождающего единство христианского мира. Разумеется, его государство – Франция – будет политическим и духовным центром новой Европы, гарантом мира и спокойствия. Таким образом, Мазарини поддерживал распространявшиеся в то время экуменические идеи.

Одновременно столетие, в котором жил Мазарини, было временем поразительно быстрого распространения светскости и рационализма, подготовившего почву для великого французского Просвещения. Носителями новых идей являлись великие философы – Рене Декарт и сочувствовавший янсенистам Блез Паскаль. Значение Парижа как духовного центра Франции и всего континента значительно повысилось – ведь здесь находился блестящий двор, самое главное в стране судебное учреждение – Парижский парламент, Сорбонна – лучшее учебное заведение Франции и салоны, ставшие средоточием светской жизни и взрастившие передовую французскую интеллигенцию эпохи Просвещения. В Париже зрел огромный интеллектуальный потенциал, который мощно проявит себя в будущем.

Первый министр Франции с удовольствием отдавал дань светской жизни. Его сложно назвать настоящим интеллектуалом; кардинал больше являлся политиком и находился в этом отношении ближе к грешной земле. К тому же он очень любил власть и золото. Но вместе с тем Мазарини был очень эрудированным человеком и большим коллекционером. Он коллекционировал книги, старинные манускрипты, полотна художников.

В его коллекции картин было несколько великих шедевров: Джорджоне, Рафаэль, Леонардо да Винчи, Тициан (эти полотна перешли к нему из великолепной коллекции несчастного английского короля Карла I); далее шли Эль Греко, Брейгель, фламандцы, двадцать шесть полотен Ван Дейка, десять картин французских художников – Пуссена, Клода Желе, Вуэ, Валантена, Миньяра.

Крупный знаток библиотечного дела современности Альфред Франклин считал, что «самыми известными крупными библиофилами XVII века являлись три великих министра Франции. Это Ришелье, Мазарини, Кольбер». Надо заметить, что даже в самый разгар политических бурь кардинал не забывал о своей коллекции книг. Во время Фронды, в 1652 году, он писал известному библиотекарю того времени Габриэлю Ноде: «В эти ужасные дни заботьтесь, насколько возможно, о сохранении моих книг. От этого зависит и ваше, и наше состояние». Книги эти действительно представляли большую ценность – Ноде по приказу кардинала ездил по всей Европе, пополняя коллекцию, и вывез в общей сложности четыре тысячи старинных книг и манускриптов из Германии во время Тридцатилетней войны.

Мазарини с молодости очень любил музыку и театр. Человек, прослывший во Франции отъявленным скупердяем, на это денег не жалел. Он даже пригласил в Париж самую знаменитую певицу того времени Леонору Барони, создал итальянскую труппу. Впрочем, особого успеха эта труппа не имела: артисты страдали из-за фамилий, оканчивающихся на «и». Низкопробные «мазаринады» сделали свое дело. Французский театр расцветет пышным цветом немного позже – во времена постановок Мольера при Людовике XIV.

Наконец, Джулио всегда старался казаться джентльменом с головы до ног. В последние годы жизни он по-прежнему был красив, хотя и полноват, прекрасно одевался, хотя по роду деятельности ему частенько приходилось носить сутану. Еще раз заметим, что свою с таким трудом добытую кардинальскую мантию Джулио не любил.

Несмотря на весь свой рационализм и любовь королевы, Мазарини так до конца и не лишился определенного комплекса неполноценности – комплекса незнатного в принципе дворянина, чужака-итальянца, выбившегося в самые высшие сферы политики и придворного общества во Франции. Об этом, помимо его желания породниться со знатнейшими фамилиями Европы, свидетельствует то, что кардинал завел себе роту мушкетеров, такую же, как у короля. Но он все же выдерживал дистанцию – не осмелился, однако, дать ей лошадей, как у мушкетеров короля. Рота служила ему в пешем строю. Туда поступило немного высокородных особ, и ради собственной значимости Джулио попросил Людовика направлять в нее своих выраставших пажей.

Конечно, этот ставший великим человек желал увековечить себя. Наверное, у него не было уверенности, что он уже сделал это своей деятельностью на политическом поприще. Но, скорее всего, он просто любил жизнь, уважал интеллектуалов и деятелей искусства.

Несметное богатство и сомнительные способы обогащения Джулио Мазарини питали ненависть фрондеров и, как метко заметил Пьер Губер, «лень историков и рассказчиков анекдотов». Тем не менее любой министр Старого порядка, как и более поздних времен, вплоть до сегодняшнего дня, всегда обогащался, и это было обычным делом. В те же времена правителям необходимы были соответствующий стиль и образ жизни, роскошные резиденции, эскорты, кареты и т. д. Бедный или хотя бы скромно живущий министр существовать просто не мог. Правда, некоторым министрам во французской истории все же приписывали репутацию абсолютно честных людей, и прежде всего Сюлли при Генрихе IV Бурбоне или Кольберу при Людовике XIV. Это совсем не так. К примеру, Жан-Батист Кольбер за все время своего служения королю основал влиятельнейший фамильный клан Кольберов у трона французского монарха, слившийся впоследствии со знатнейшими семьями королевства. Иначе тогда было нельзя – просто засмеют.

И все же состояние Мазарини было самым крупным в XVII веке – сорок миллионов ливров. Затем шло состояние Ришелье – двадцать миллионов, а затем – Конде – четырнадцать миллионов. Но ненасытная жажда богатства не вылилась у первого министра в гобсековские формы. Любопытно, что он имел всего лишь две резиденции, украшенные и обставленные в стиле итальянского барокко, – в Париже и Риме, а до своего окончательного возвращения в столицу после Фронды в феврале 1653 года не владел ни землей, ни поместьями в королевстве. Только в середине 1650-х годов Джулио приобрел у герцога Мантуанского герцогство-пэрство Майенн, а через несколько лет – герцогства Нивернэ и Донзинуа. Так Мазарини незадолго до своей смерти стал герцогом и пэром. Почти все, чем он владел, досталось Франции в том или ином виде.

Сколько подлинных вещей Мазарини сохранилось до наших дней? Этот вопрос больше всего интересует искусствоведов. В инвентарном списке, составленном после смерти Джулио, числилось 200 статуй, столько же античных произведений из мрамора, 471 картина знаменитых мастеров, огромное количество драгоценных камней, среди которых были самые красивые бриллианты в Европе. И кроме этого 30 тысяч книг, которые стали основой библиотеки, и поныне носящей имя Мазарини.

Еще кардинал основал коллеж Четырех наций, где под руководством лучших профессоров Сорбонны обучались шестьдесят сыновей дворян из аннексированных Францией земель: Эльзаса, Пинероли, Артуа, Руссильона. И таким образом достигалось единство государства.

Наследство Мазарини его кровные родственники фактически не получили. Кроме коллежа Четырех наций, оно было распределено по галереям, библиотекам и дворцам Людовика XIV и Жана-Батиста Кольбера. Однако таким образом оно и уцелело.