Книга Потемкин - Наталья Болотина

В одном из распоряжений Потемкина действительно есть приказ перегонять стада скота, оставшегося после выезда за границу татар, но делалось это для раздачи поселянам, чтобы «сделать нужное пособие бедным и неимущим». Да и жители, привлеченные правительственными мерами в Северное Причерноморье, представляли собой все разнообразие национальностей — от татар до немцев. По распоряжению Потемкина в Тавриде из «тамошних жителей» были сформированы конные дивизионы, они в национальных одеждах участвовали в сопровождении императорского кортежа и поразили своим видом придворных и иностранных дипломатов. Для новоформируемых команд был утвержден даже специальный «штат жалованью на содержание», чтобы, с одной стороны, привлечь местных жителей к службе, а с другой — предотвратить «каковые либо в земле шалости». Не стоит забывать, что во все время подготовки и самого путешествия сохранялась военная угроза со стороны Турции, на что указывает одно из распоряжений Потемкина 29 октября 1785 г. генерал-майору Репнинскому: «…подтверждаю я прежнее мое вам предписание, чтоб в ваших сношениях с пограничными турецкими начальниками глас умеренности предпочитали вы шуму и угрозам, коих в действо произвесть вы не в силах. Если турки более говорят, нежели делать могут, то таковый пример недостоин подражания. Пусть они одни останутся при хвастовстве своем, с нашей стороны да сохранится вся пристойность». Опытный политик и государственный деятель понимал, что в настоящее время Россия не готова к новой войне, южные земли еще требуют укрепления и наполнения жителями.

Мысль о «потемкинских деревнях» возникла за несколько месяцев до того, как Екатерина II ступила на новоприобретенные российские земли. Миф предварял реальность, и в этом нет никакого парадокса, если учитывать атмосферу соперничества, наговоров и взаимной ненависти, царившую в петербургском высшем свете, а также сложные внешнеполитические интриги. О том, что ее ожидает лицезрение размалеванных декораций, а не долговременных построек, царице твердили еще в Петербурге, о чем есть много тревожных помет в «Записках» М.А. Гарновского, управляющего делами Потемкина в Петербурге. Весной 1787 г. он сообщал через B.C. Попова князю, что между многими нелепыми слухами, имевшими хождение в столице до прибытия светлейшего в Киев, «глупее не было сего, что его светлость находился в Кременчуге недели две болен, а потом удалился в Нежин, где также лежал болен». Постоянная перлюстрация (изготовление копий) депеш европейских дипломатов, собиравшихся сопровождать Екатерину II в путешествии на юг, укрепляла и усиливала ее сомнения. Неслучайно в дневнике А.В. Храповицкого находим такую запись от 4 апреля 1787 г.: «Перелюс[трация] писем… к Сегюру и Кобенцелю. — Намерение (императрицы. — Н.Б.) скоро ехать, невзирая на неготовность князя Потемкина, тот поход удерживающего». Нежелание Потемкина принимать Екатерину вызывает сомнения. Известно, что 7 января 1787 г. он с искренней радостью приветствовал начало путешествия: «У нас здесь зелень на лугах начинает показываться. Я думаю, скоро и цветы пойдут. По дороге пыль, а у Перекопа еще снег. Дай Боже, чтобы сия страна имела счастие тебе понравиться, моя кормилица».

Уже в ходе шествия Потемкин отдавал последние распоряжения по торжественной встрече Екатерины II. 15 апреля он сообщал Синельникову, что прибытие императрицы в Кременчуг ожидается 24 или 25 апреля. В связи с этим Потемкин приказывал: «употребить все силы, не теряя ни минуты, чтоб все было в исправном порядке и готовности к тому времени. Постарайтесь по всей возможности, чтоб город был в лучшей чистоте и опрятности. Безобразящия город строения разломать или срыть… Чем многочисленнее будет корпус дворянства, тем лучше… На других воротах, что на мосту, прикажите надписать “Екатерине Великой”… Правление наместническое (Екатеринославское. — Н.Б.), палаты и все присутственные места содержать в готовности к собранию сенаторскому; сверх исправности в делах должны все канцелярские служители быть в совершенном опрятстве».

2 января в 11 часов утра при пушечной пальбе с обеих крепостей из Зимнего дворца выехала Екатерина II в сопровождении свиты и иностранных послов. Обычный порядок жизни императорского двора сохранялся и в дороге. Екатерина вставала в шесть часов утра и занималась делами с подчиненными, затем завтракала и принимала иностранных послов. В девять часов все двигались в путь, в два останавливались для обеда; в семь часов располагались на ночлег. Везде она находила дворец или красивый дом; представителям западноевропейских дворов в городах отводили квартиры в домах зажиточных людей, а в деревнях им приходилось спать в избах. Как вспоминает граф Сегюр, дипломаты постоянно обедали за столом государыни. После нескольких минут, посвященных туалету, Екатерина выходила в залу, разговаривала, играла с ними в карты; в девять часов уходила к себе и занималась до одиннадцати.

В больших и малых городах и селениях самодержицу встречали и провожали пушечными салютами, колокольным звоном и громом оркестров. Воздвигались триумфальные арки. Устраивались иллюминации, фейерверки, званые обеды, балы. Проводились торжественные богослужения. Каждый губернатор желал как можно более выгодно представить подвластные им земли пред очи Екатерины II, предпринимал значительные организационные меры для приема императрицы, детально расписывая церемониал встречи и действия «дворянских должностей», как, например, это было в Новгород-Северской губернии.

Малороссийский генерал-губернатор граф П.А. Румянцев-Задунайский издал целый ряд циркулярных предписаний наместническим правлениям относительно различных спешных и неотлагательных приготовлений к приему Екатерины II в губернии. Уже в ордере 19 октября 1784 г., напоминая о сделанных уже распоряжениях относительно дорог, мостов, гатей и перевозов, он предписывал приложить особое старание, чтобы на станциях, назначенных к обедам и ночлегам, определены были для сего лучшие обывательские дома, при которых следовало запасти березовые дрова и уголь, приготовить особые поварни и ледники. Согласно распоряжениям Румянцева, дома всех начальствующих лиц и присутственные места должны были быть отремонтированы и приведены в достойный вид, на что выделялось 5000 руб.

Подробнейшим образом определял П.А. Румянцев Новгород-Северскому наместническому правлению порядок встречи коронованной гостьи, входил в мельчайшие детали, настоятельно требовал, чтобы полиция и управа благочиния «посредством наилучшего присмотру и в городах и деревнях денных и ночных караулов тишина, чистота, безопасность и доброй порядок вообще в само вышней степени совершенства содержании было». Безопасность императорского кортежа должна быть обеспечена полнейшая, никто не мог проехать мимо дворца, где располагалась Екатерина II, при ее шествии никто не смел ехать ни в каретах, ни в дрожках, ни в возах, навстречу. Нарушители сразу же останавливались и выходили. Государыня должна увидеть цветущий край, богатые города и села, счастливых ее правлением людей, но в то же время безопасность и спокойствие императрицы превыше всего.

Через Смоленск, Кричев (где Екатерина ночевала во дворце Потемкина), Стародуб императорский кортеж 22 января 1787 г. достиг Новгород-Северского. «План дворянских должностей во время шествия Ея величества» через Новгород-Северскую губернию был утвержден еще 6 ноября 1786 года и предусматривал для препровождения императрицы и сопровождающих ее лиц от уезда до уезда «быть от каждого уезда по двенадцать человек молодых дворян верхоконных». Там, где был недостаток в молодых дворянах, направлялись юноши из соседних уездов. Дворянский предводитель каждого уезда должен был собрать «гостеприимцев» по 3 человека «с почтеннейших дворян» и по три человека им помощников — «провожателей», организовать со своим дворянством торжественную встречу, приготовить «цуг» из 12 лошадей и запас продовольствия и фуража. Для того чтобы полностью обеспечить Екатерину II, многочисленных придворных, иностранных дипломатов и сопровождающую прислугу, было даже определено необходимое количество продуктов питания: «на тех станциях, где назначено быть обеденным столам или ночлегам, надобно иметь в заготовлении кормленых рогатых скотин на станции по три, телят хорошо напоенных трое, баранов десять, птиц курей пятнадцать, гусей пятнадцать, уток пятнадцать, индеек пятнадцать и диких птиц сколько можно; муки крупичатой два пуда, сыр галанской, масла коровья пуд, сливок два ведра, яиц пятьсот, окороков шесть, чаю фунт, кофе полпуда, масла прованского пол дюжины, селедей бочонок, сахару два пуда, самовары или чайники большие, доски подносные, чайные приборы, тако ж вина белого и красного французских по три ведра, водки французской по два ведра, сладкой и крепкой водки штофов по пять, аглицкаго пива по четыре дюжины, лимонов пятьдесят, столовое белье, столовые приборы, посуда столовая и поваренная, поваров и протчее, что для стола нужно и служителей в хорошем одеянии». На первый случай на станциях заготавливались «с жаренными разного рода холодными блюдами, холодными пирогами, сыр, масло, окоро-ки». Слушая рассказы о роскоши екатерининского двора, можно только удивляться, какой простой пищей потчевали вельможную гостью в губерниях.