Книга Третий Георг - Виктория Холт

Это очень развеселило тех, кто знал Элизабет как самую отчаянную, среди всех прочих, авантюристку. Но Элизабет удовлетворил такой расклад, и история о ее удивительных похождениях никогда не стала бы достоянием гласности, если бы не племянник ее умершего мужа, который, основываясь на информации, полученной им от ее бывшей служанки, обвинил Элизабет в двоемужестве. А это означало, в случае подтверждения, что она никогда не была настоящей женой герцога Кингстона.

Элизабет, которая, наслаждаясь своим богатством, путешествовала в это время по Италии, вынуждена была вернуться домой и предстать перед судом. Правда, даже в Риме она не обошлась без приключений. Добиваясь получения необходимых ей денег у одного английского банкира, она не нашла ничего лучшего, как вытащить пистолет и вынудить его раскошелиться. Казалось, Элизабет готова была пойти на любой скандал, лишь бы добиться своего.

И вот теперь весь Лондон развлекался этим судебным процессом. В центре внимания была Элизабет – молодая авантюристка, портрет которой, в свое время написанный сэром Джошуа Рейнолдсом, восхищал весь Лондон еще до ее прибытия туда. Именно это и побудило ее оставить Девоншир в свое время и искать счастье в столице.

Она приехала в Лондон, нашла себе место при дворе вдовствующей принцессы, возбудила интерес к своей персоне у короля – в то время Георга Второго – втайне вышла замуж за Харви, но решив, что допустила ошибку, уничтожила церковную запись. Затем, когда возникла вероятность того, что Харви станет графом Бристолом, вставила новый лист в регистрационную книгу вместо уничтоженного старого. Затем, поняв, что Кингстон может ей предложить гораздо больше, она проигнорировала свой брак с Харви и вышла замуж за герцога.

Такова была Элизабет Чадлей, блестящая, энергичная фрейлина, которая некогда оказала дружескую услугу Георгу, когда он был еще принцем Уэльским; которая, зная о тайне Ханны Лайтфут, шантажировала вдовствующую принцессу и лорда Бьюта; и которой теперь было предъявлено обвинение в двоемужестве.

Неудивительно, что все говорили об Элизабет Чадлей; по крайней мере эта тема была гораздо интереснее, чем уже надоевшие всем споры по поводу американских колоний.

Но король не мог отключиться от американской проблемы; он не спал по ночам, все время думая о ней. Георг упорствовал; он ни за что не уступит этим бунтовщикам, не допустит, чтобы его запугали. Многие в его королевстве считали политику, проводимую Нортом, ошибочной, и именно этот факт заставлял короля еще более решительно поддерживать своего премьер-министра.

– Я готов принимать обращения и петиции, – говорил он, – но последнее слово остается за мной.

В этом была суть дела. Он собирался стать судьей, он – король Георг – собирался управлять страной. Годами мать твердила ему: «Георг, ты должен быть настоящим королем». И вот теперь он стал таким королем и жаждал показать всем, что это значит.

Он уже не питал, как всегда, слепой надежды на Чатема. Было время, когда он думал, что если Питт сформирует правительство, то все образуется само собой, народ тоже в это верил. Но Питт стал лордом Чатемом, а Чатем – несчастным инвалидом, жестоко страдавшим от подагры. Поговаривали даже, что он лишился рассудка из-за своей болезни.

Лишился рассудка! Король вздрогнул при этой мысли. Он старался не вспоминать о том периоде своей собственной жизни, когда его разум немного помутился. Это было в прошлом и не должно никогда повториться вновь. Но воспоминание преследовало его как серое привидение, всегда готовое захватить врасплох и терзать в те моменты, когда он терял бдительность.

Теперь, говоря о Чатеме, он называл его не иначе как «тем вероломным человеком», «подстрекателем бунтовщиков», так как иногда Чатем появлялся в Палате лордов и метал громы и молнии, выступая против действия правительства со всем пылом, присущим некогда Великому простолюдину.

Чатем убеждал короля любой ценой положить конец конфликту в Америке, остановить эту варварскую войну против «наших собратьев». Он требовал, чтобы были аннулированы все жестокие законы, принятые после 1763 года.

Лорд Норт, которого очень глубоко задевала эта борьба, хотел уйти в отставку, но Георг не позволил ему этого. В конфликте с Америкой, заявил Георг, нас поддерживает большинство англичан. Он твердо стоял на своем, так как решил, что было бы бедствием проявить слабость. Георг закрывал глаза на военные потери; настроив себя на определенные действия, он полагал, что было бы непростительной глупостью отказаться от своей тактики. Люди истолковали бы это как нерешительность, а правительство не могло позволить себе проявить слабость.

Ему все еще слышался голос матери: «Георг, будь настоящим королем». Он с тревогой узнал, что американцы посетили французский двор, и французы предложили им всестороннюю помощь, даже были готовы объявить войну. Многие французы побуждали своего короля Людовика Шестнадцатого пойти на такой шаг.

Норт пребывал в панике. Он страстно хотел избежать бури, которую сам же вызвал. Именно теперь Англия нуждалась в сильной личности, и была такая личность, которую французы боялись больше всех англичан вместе взятых. Уильям Питт, унизивший их страну, отхвативший у них Канаду, Америку и Индию. Это он превратил Англию в силу, с которой следовало считаться. И Питт все еще был в строю, хотя и укрылся под именем лорда Чатема.

Норт попытался внести два законопроекта, которые, по его мнению, должны были получить одобрение и в Англии, и в Америке. По одному из них английский парламент лишался права облагать налогами американцев, а по второму – предполагалось создание комиссии по урегулированию разногласий.

Чарлз Фокс поддержал эти законопроекты, но некоторые члены оппозиции выступили против на том основании, что Норт-де проявил себя врагом Америки, а американцы слишком горды, чтобы принять от него подобные предложения.

Сам Георг по-прежнему склонялся к самым решительным мерам в отношении американцев, но не возражал против предложений Норта. Тем не менее Норт вновь попытался сдать печати и уйти в сторону. Он написал королю письмо, информируя его о своем намерении:

«Лорд Норт, – писал он, – чувствует, что его ум и тело с каждым днем становятся все более немощными и не способными бороться с испытаниями этих тяжелых времен».

Но Георг не позволил ему уйти. Теперь самым большим его желанием было удержать Норта на посту главы правительства, так как он понимал, что уже больше никогда не сможет обратиться к Чатему.

Чатем, наблюдая за тем, как разворачиваются события, вновь видел в себе человека, способного вывести страну из трясины бедствий, в которую она попала. Это он – Чатем – присоединил Америку к Англии, и было бы правильно, чтобы именно он положил конец долгой ссоре между двумя странами.

Чатем не мог согласиться с предложениями о предоставлении Америке независимости. Ему была нетерпима мысль о том, что Америка оторвется от Англии. Он отрицал порочное управление страной, приведшее к подобному бедственному положению, но был уверен, что еще не все потеряно.