Книга Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-стрит - Джон Брукс

В начале 1964 года стало ясно: Британия, в течение нескольких предыдущих лет поддерживавшая в относительном равновесии свой международный платежный баланс — то есть количество денег, отправленных за границу, примерно равнялось количеству денег, поступивших в страну, — начала испытывать существенный дефицит внешнеторгового баланса. Этот дефицит не был следствием спада на внутреннем рынке, а стал результатом чрезмерного роста внутреннего потребления. Бизнес процветал, и разбогатевшие британцы стали тюками заказывать дорогостоящие товары за границей, не наращивая в той же мере экспорт. Короче, Британия начала жить не по средствам. Значительный дефицит во внешней торговле — это головная боль даже для такой самодостаточной страны, как США (в самом деле, эта головная боль донимала и будет донимать Соединенные Штаты), но для таких зависящих от внешней торговли стран, как Великобритания, экономика которой на четверть зависит от ввозимых по импорту товаров, внешнеторговый дефицит представлял большую опасность.

Эта ситуация стала причиной растущей тревоги Федерального резервного банка, и средоточием ее стал расположенный на десятом этаже кабинет Чарльза Кумбса, вице-президента, отвечавшего за международную деятельность. В течение лета все данные свидетельствовали, что фунт стерлингов серьезно болен и его состояние продолжает ухудшаться. Из исследовательского отдела каждый день поступали сводки о бегстве капиталов из Британии. По банку пополз слух, что количество золотых слитков в сейфах Великобритании значительно уменьшилось, и не в результате нечестной игры, а просто потому, что слитки переместили в шкафы, где помещался государственный долг Британии. Из отдела торговли иностранными валютами на седьмом этаже каждый день поступали сведения, что рыночные котировки фунта по отношению к доллару непрерывно падают. В течение июля и августа котировки упали с 2,79 долл. за фунт до 2,789, а потом и до 2,7875 долл. за фунт. Эта ситуация была воспринята на Либерти-стрит с такой серьезностью, что Кумбс, обычно сам занимавшийся вопросами иностранных валют и лишь представлявший руководству отчеты о своих действиях, привлек к решению проблемы президента Федерального резервного банка, высокого, спокойного и негромко говорящего человека по имени Альфред Хэйс.

При всей кажущейся сложности международных финансовых отношений эти проблемы, по сути, не отличаются от возникающих, например, в семье. Финансовые проблемы стран, как и финансовые проблемы семей, — следствие больших трат и недостаточных поступлений. Иностранные продавцы, поставляющие товары в Британию, не могут тратить полученные в Британии фунты у себя дома. Эти фунты надо менять на собственную валюту. Чтобы это сделать, фунты продают на международных валютных рынках точно так же, как акции на бирже. Рыночная цена фунта колеблется в зависимости от соотношения спроса и предложения так же, как и цены всех прочих валют — всех, за исключением доллара, этого солнца для всех других планет (валют), поскольку с 1934 года США установили для всех стран эквивалент обмена любого количества золота на доллары по фиксированной цене 35 долл. за унцию.

Под давлением объемов продаж цена фунта пошла вниз. Но колебания цены строго ограничены. Нельзя позволить рыночным силам повышать или понижать курс фунта больше, чем на пару центов выше или ниже паритетной цены. Если колебания пустить на самотек, то банкирам и бизнесменам, торгующим с Британией, придется постоянно играть в непредсказуемую рулетку, и в итоге всякая торговля прекратится. Согласно международным финансовым правилам, выработанным в Бреттон-Вудсе в 1944 году и несколько раз откорректированным впоследствии, фунт в 1964 году номинально стоил 2,8 долл. с допустимыми колебаниями от 2,78 до 2,82 долл.; гарантом ограничения выступал Английский банк. В удачный день фунт котируется на валютно-обменных рынках по цене, например, 2,799 долл., поднявшись на 0,0015 долл. в сравнении с закрытием предыдущих торгов (пятнадцать десятитысячных цента кажутся, на первый взгляд, сущей мелочью, но основная единица в международных расчетах — 1 млн долл., а это уже повышение на 1500 долл.). Если такое происходит, то Английскому банку не надо ничего делать. Если, однако, фунт укрепился настолько, что его цена на рынке поднялась до 2,82 долл. (такого, правда, никто не наблюдал в 1964 году), то Английский банк обязан — и с радостью это делает — принимать золото и доллары по этой цене, предотвращая таким образом дальнейший рост цены фунта и одновременно увеличивая собственный запас золота и долларов в обеспечение фунта. Если же, наоборот (и это более реалистичный для 1964 года сценарий), фунт ослаб и его котировки упали до 2,78 долл., то Английский банк обязан вмешаться и начать скупать фунты, предложенные по такой цене, за золото и доллары, не важно, насколько сильно придется ему израсходовать резервы. Таким образом, центральный банк живущей не по средствам страны, как отец расточительного семейства, в конце концов вынужден оплачивать счета из основного капитала. Но во времена серьезного ослабления валюты центральный банк теряет больше, чем можно предположить, из-за капризов рыночной психологии. Мудрые импортеры и экспортеры, желая защитить капиталы и прибыль, сокращают до минимума суммы, которые хранят в фунтах, и продолжительность хранения. Валютные спекулянты, носом чующие слабость, набрасываются на фунт и наживаются на коротких продажах, рассчитывая получить прибыль от дальнейшего падения, а Английский банк должен брать на себя не только честные, но и спекулятивные сделки.

Окончательные последствия неконтролируемого ослабления валюты могут оказаться неизмеримо более катастрофичными, чем банкротство семьи. Эта катастрофа называется девальвацией, а девальвация такой ключевой мировой валюты, как фунт стерлингов, — кошмар для всех центральных банков, где бы они ни находились — в Лондоне, Нью-Йорке, Франкфурте, Цюрихе или Токио. Если в какой-то момент опустошение британских резервов окажется так велико, что Английский банк не сможет или не захочет выполнять свои обязательства поддерживать цену фунта на уровне 2,78 долл., то неизбежным результатом станет девальвация. Ограничение валютного коридора пределами 2,78 и 2,82 долл. за фунт будет объявлено недействительным. Простым правительственным постановлением паритетная стоимость фунта будет снижена до какого-то нового уровня, и будут установлены новые границы допустимого коридора около нового значения паритета. Главная опасность здесь в том, что волна последующего хаоса может захлестнуть не только Британию.

Банки вполне обоснованно боятся девальвации — героического и самого опасного средства лечения слабости валюты. Девальвация делает производимые в стране товары дешевле для иностранных импортеров, стимулирует экспорт и, таким образом, устраняет дефицит внешнеторгового баланса. Одновременно импортные и отечественные товары дорожают, а значит, снижается уровень жизни населения. Девальвация — хирургическое вмешательство. Болезнь заканчивается за счет сил и благополучия пациента, не говоря уже о том, что девальвация наносит ощутимый удар по престижу страны. Хуже всего, если, как в случае с фунтом, девальвируемая валюта широко используется в международных финансовых операциях. В этой ситуации метод лечения грозит обернуться заразой. Для стран, хранящих большую часть резервов в девальвируемой валюте, девальвация равносильна ограблению. Такие страны, как, впрочем, и другие, обнаружив, что находятся в неприемлемом положении, могут в ответ объявить о девальвации собственных валют. Начинает раскручиваться убийственная спираль. В воздухе носятся слухи о неизбежной девальвации. Потеря уверенности в платежеспособности других стран приводит к отказу от делового сотрудничества с иностранными партнерами. Происходит упадок международной торговли, от которой зависит продовольственное снабжение и условия проживания сотен миллионов людей в мире. Именно такие катастрофические последствия имела самая типичная девальвация всех времен — отказ фунта от старого золотого стандарта в 1931 году, что многие специалисты считают основной причиной общемировой депрессии 1930-х годов.