Книга Страна коров - Эдриан Джоунз Пирсон

* * *

Когда я на следующий день вернулся в кафетерий, Уилл Смиткоут по-прежнему сидел за своим столиком, словно никуда и не уходил. У него над головой все так же висело облако дыма, частично затмевая табличку «НЕ КУРИТЬ».

– Здрасьте, мистер Смиткоут. Вы здесь со вчерашнего дня?

– Можно сказать и так. Хотя более верная оценка скорее такова: я здесь последние тридцать лет.

Уилл выдул еще одну тучку дыма, занявшую место предыдущей.

– Тридцать лет – долгий срок, – сказал я.

– Так и есть. Однако тридцать лет или пять – и то, и другое меньше тридцати восьми.

Я кивнул.

– А вы, Чарли? Как ваши наблюдения в классах? Вы кажетесь даже еще более усталым, чем вчера за обедом.

– Это потому, что я устал. Я не сплю с тех пор, как начался семестр. И с каждым проходящим днем устаю все больше и больше.

– Это видно…

– Теряю способность сосредоточиться.

– Это я слышал.

– Наблюдение на занятии по творческому письму прошло достаточно неплохо. Интересно было видеть и занятие по ораторскому искусству. А Расти, как обычно, весь горел своими теориями жвачности. Но вчера мне выпал особенно скверный вечер.

– Хуже обычного?

– О да. Вчера вечером преподаватели математики просто превзошли самих себя. Должно быть, у них случился какой-то математический праздник. Знаете, один из тех дней календаря, что соответствуют священному числу. Должно быть, произошло что-то исключительное, потому что они вышибли все пробки.

И тут я рассказал Уиллу о том, как преподаватели математики не давали мне спать всю ночь щелчками хлыстов, напругой кроватных пружин и, похоже, ревом живого кугуара.

– Они как будто никогда не прекратят! – воскликнул я.

– Это не удивительно, – сказал Уилл. – Среди крупных кошачьих математика – самая упорная. Никогда не дождешься, покуда она насытится. Или покуда у нее проснется совесть. Совести у нее нету.

– Быть может. Но вчера ночью я решил, что с меня хватит. Впервые с тех пор, как я поселился в той квартире, я решил что-то с этим сделать.

– Вот молодец, Чарли!

– Ага. Только все вышло совсем не так, как я рассчитывал. Видите ли, началось оно, как бывает обычно… после того, как Бесси покинула мою квартиру, я, приняв уже привычный одинокий душ, читал в постели, когда поднялся шум. Поначалу тихо, затем все громче и громче. И на сей раз не обычный глухой постоянный рокот, а такой шум, при котором беспомощно ждешь следующего треска, рева или карканья. Следующего возмущенья натужных кроватных пружин. Следующего кошачьего вопля. В темноте своей квартиры я ждал, когда звук стихнет до нормального уровня. Ждал целую главу книги. Но он в конце концов стал таким невыносимым, что заснуть я не мог даже с берушами. А когда взглянул на часы – был уже третий час ночи – и шум до сих пор не смолк – казалось, он, наоборот, усиливается, – я решил к ним сходить.

– Вы сходили к учителям математики?

– Да.

– То есть предпочли конфликт примирению?

– Да.

– Наконец-то?

– Да.

– И проделали это целиком?

– Ну как бы…

Надев бежевые брюки и рубашку с воротничком, я вышел в коридор. Музыка грохотала. В коридоре было холодно, а пол под босыми ногами ощущался ледником. Изнутри соседской квартиры поверх топочущей музыки, бьющихся тарелок и чего-то похожего на ничем не сдерживаемый вой львицы, защищающей свой молодняк, доносились звуки визгливого хохота. Я вдохнул поглубже и постучал в дверь. Когда не ответили, я постучал еще, на сей раз настойчивей, снова и снова забарабанил в дверь: опять, опять и опять, покуда костяшки у меня не покрылись синяками, а кожа не покраснела. Покуда у меня не прервалось дыханье, а лицо не залилось краской. Наконец дверной замок щелкнул. Повернулась ручка. Дверь слегка приотворилась. Показался тонкий осколок женского лица – быть может, четверть его. Сквозь узкую щель двери она смотрела на меня, а я на нее. Щель была шириной с корешок современного романа: выглядывал один глаз. Я приготовился к противостоянию, но не успел никто из нас вымолвить и слова, женщину откуда-то из-за двери окликнул незримый голос.

– Кто там? – спросил мужчина.

– Это наш координатор особых проектов…

– Чего ему?

Женщина присмотрелась ко мне.

– Не знаю. Но выглядит обезумевшим!..

– Уже поздно… скажи ему, чтобы зашел завтра в приличное время!..

Женщина с подозрением осмотрела меня:

– Вам чем-то помочь? – спросила она.

– Я Чарли, – выдохнул я. – Живу по соседству.

– Я знаю. Мы видели, как вы входите и выходите. Вы новый координатор особых проектов.

– Да.

– Тот, что с трудом пытается организовать рождественскую вечеринку.

– Да.

– И ему не удается сомкнуть наш расколотый преподавательский состав.

– Верно.

– Вы много всякого, но ничего не целиком.

– Точно.

– И у вас тайком роман с секретаршей, которая водит грузовик.

– Я… ну… полагаю, можно сказать и так, да…

– Надеюсь, вы не по поводу опроса, потому что я его уже сдала.

– А?

– Мой опрос по фокус-группе. Я сдала его секретарше отделения несколько дней назад.

– А, да, спасибо. Но я тут не поэтому. Я тут потому…

Женщина по-прежнему разглядывала меня через щель в двери.

– Послушайте, не могли бы вы чуть приоткрыть дверь… с вами трудно так разговаривать…

Женщина помедлила, после чего приоткрыла дверь пошире. Теперь мне стало видно вдвое больше ее лица – целую половину – через эту щель.

– Лучше? – спросила она.

– На сто процентов, – сказал я. После чего: – Слушайте, математика мне нравится, как что угодно другое. Но дело в том, что… – (После стольких предвкушений – сколько месяцев я воображал и планировал этот миг конфликта? – и вот я заикаюсь и запинаюсь на собственных словах!) – …Дело просто в том, знаете, что у нас уже больше половины семестра позади, и время, похоже, непреклонно подталкивает меня к трагическому разрешенью…

– Время?

– Да, время.

– Вы стучитесь ко мне в дверь в два часа ночи поговорить о времени?

– Извините. Какой-либо иной час был бы для вас удобнее?

Женщина помолчала, обдумывая мои слова. Затем внезапно распахнула дверь. Дверь открылась широко, и на краткую секунду мне предстало царство, какое прежде я лишь воображал, о котором слышал и по которому чах из-за стены. Глядя поверх ее плеч, я увидел позлащенные чертоги курящихся паром ванн и мраморных дорожек, и бассейн, у которого полуобнаженные женщины в тогах болтали виноградными гроздьями над раскрытым ртом учителя алгебры мужского пола. Рядом с благоухающими цветами и бурлящим водопадом возлежали слоны и львы, а по всей комнате порхал тукан. Подле крупного золотого трона у ног статуи Евклида из известкового туфа лежала сиамская кошка. Женщина вышла в открывшийся дверной проем, затем потянула за собой дверь.