Книга Евреи государства Российского. XV – начало XX вв. - Илья Бердников

Барон Г. О. Гинцбург

Можно с определенностью утверждать, что права российских евреев, полученные в 1850—1870-х годах, были отвоеваны Евзелем Гинцбургом при деятельной и энергичной помощи Горация. Это же относится и к банковской и финансовой деятельности Гинцбурга-старшего: сын всегда был его правой рукой. Но Горацию Гинцбургу суждено было приумножить славу родителя и приобрести уже не только европейскую, но и всемирную известность. И не столько в предпринимательской сфере (хотя здесь он не только упрочил, но и развил дело отца, став учредителем новых акционерных обществ, крупнейших золотодобывающих товариществ, собственником сахарных заводов, спонсором строительства российских железных дорог и т. д.), сколько на ниве благотворительности и на правозащитном поприще.

Еще при жизни Евзеля Гинцбурга в Горации угадывался деятель недюжинный и вполне самостоятельный, видный филантроп и меценат. Его исключительное положение в России было засвидетельствовано Гессенским домом: в 1868 году Гораций Гинцбург был назначен Гессен-Дармштадтским генеральным консулом в Петербурге, причем он был первым в истории некрещеным евреем-дипломатом, признанным петербургским двором. Когда в 1871 году герцогство Гессенское было упразднено Бисмарком, Горацию (и только спустя три года и его отцу Евзелю!) было даровано потомственное гессенское дворянство с баронским титулом в придачу.

Размах благотворительности Горация Гинцбурга не имел границ. Казалось, нет в Петербурге такого крупного начинания, в котором он не принял бы участия как своими щедрыми денежными взносами, так и своим трудом. И отнюдь не все из них непосредственно касались его единоверцев. То он учреждает образцовое ремесленное училище имени цесаревича Николая, то обустраивает при Биржевой больнице специальный хирургический лазарет, в коем сотням нуждающихся оказывается неотложная помощь первоклассными медиками. При его непосредственном участии в Петербурге открывается Археологический институт, получивший статус Императорского; работают Высшие женские «Бестужевские» курсы – своего рода частный университет, содержавшийся на благотворительные средства. Он жертвует ассигнования на основанный принцем А. П. Ольденбургским Институт экспериментальной медицины (по примеру знаменитого Пастеровского института во Франции), учреждает Общество дешевых квартир в Петербурге, участвует в работе Общества по улучшению условий жизни бедных детей, попечительствует Школе Коммерции императора Николая II и т. д. Перечислить все его щедрые пожертвования трудно. Важно то, что непременным условием его участия в сих проектах было требование равных возможностей для людей всех национальностей и вероисповеданий. «Он не делал различия между людьми… – скажет о нем современник, – ибо учители закона, которому он был всю свою жизнь верен, всегда говорили о людях, не различая ни эллина, ни иудея».

Гораций Гинцбург находился в самом средоточии интеллектуальной жизни своего времени. Его петербургский дом, как некогда дом его отца в Париже, открыл свои двери для лучших представителей передовой российской интеллигенции. Дружеские отношения связывали Гинцбурга с М. М. Стасюлевичем и литераторами круга либерального журнала «Вестник Европы»; председателем Совета присяжных поверенных Петербурга К. К. Арсеньевым; профессором уголовного права, выдающимся криминалистом В. Д. Спасовичем; историком литературы А. Н. Пыпиным; профессором Военно-юридической академии К. Д. Кавелиным; выдающимся историком искусств и меценатом В. В. Стасовым (впоследствии горячим поклонником еврейских талантов). Здесь часто бывали писатели И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, М. Е. Салтыков-Щедрин, П. Д. Боборыкин, прославленный юрист А. Ф. Кони, терапевт, основатель школы русских клиницистов С. П. Боткин, замечательный русский философ В. С. Соловьев. С последним Гинцбурга связывали особенно доверительные и близкие отношения. Не исключено, что именно под влиянием Гинцбурга Соловьев стал изучать иудаизм по первоисточникам и приобрел основательные познания в Талмуде; биографы философа свидетельствуют, что последними его словами на смертном одре были: «Шма Израэль». К сожалению, переписка Гинцбурга с Соловьевым, а также с другими деятелями культуры, хранившаяся в архиве барона и имеющая первостепенное научное значение, погибла, опровергая известное утверждение, что рукописи не горят.

Тесные отношения установились у Горация Осиповича с художником И. М. Крамским, который рисовал портреты семьи Гинцбургов, а также придворным живописцем М. А. Зичи, писавшим виртуозные, отмеченные чертами салонности сцены охоты. Гораций собирал современную русскую живопись, в его петербургском доме хранилась коллекция портретов XIX века. Именно Гинцбург способствовал тому, что никому не известный портняжный подмастерье из Вильно М. М. Антокольский получил академическое образование и обрел всемирную славу скульптора. И барон никогда не оставлял его своими милостями, предоставив возможность уже неизлечимо больному Антокольскому провести последние месяцы жизни в благословенной Швейцарии. Гинцбург создал тогда в Академии искусств специальный фонд для выдачи премий евреям-художникам.

Приятельствовал барон и с первым директором Петербургской консерватории А. Г. Рубинштейном, и с известным виолончелистом К. Ю. Давидовым, и со с скрипачом, профессором Л. С. Ауэром. Он оказывал материальную поддержку юным скрипачам Яше Хейфецу и Мише Эльману – они были стипендиатами Гинцбурга.

Но особенно продуктивно благотворительная и образовательная деятельность Горация Осиповича реализовалась в рамках «Общества для распространения просвещения между евреями России», председателем которого он стал после смерти отца. Так, в 1880 году им был основан фонд для помощи еврейским студенткам. Впечатляющей была и издательская продукция просветителей. Увидели свет «Русско-еврейский архив» (под редакцией С. Бершадского, т. 1–2; Спб., 1882), «История евреев» Г. Греца (Спб., 1883) и др. Для изучения истории евреев России была создана особая Еврейская историко-этнографическая комиссия (преобразованная впоследствии в Еврейское историко-этнографическое общество). Именно она напечатала классический труд «Регесты и надписи» (т. 1–3. Спб., 1899–1913), ставший настольной книгой каждого любителя еврейской старины. Была организована этнографическая экспедиция, собравшая уникальную коллекцию предметов национальной материальной культуры, – эта коллекция потом легла в основу музея («благополучно» закрытого при советской власти).

Велики заслуги Общества и в деле начального образования евреев. Были изданы «Сборник в пользу начальных еврейских школ» (1896), «Справочная книга по вопросам образования евреев» (1901). Выдавались субсидии как евреям-учащимся общих учебных заведений, так и непосредственно еврейским начальным школам. Общество содействовало и открытию новых школ, ставя условием преподавание в них религиозных предметов и языка иврит. Работа Общества значительно расширилась с открытием новых отделений в Москве (1894), в Риге (1898), в Киеве (1903). К концу жизни барона Общество насчитывало 30 отделений с семью тысячами членов; в его распоряжении находились 9 библиотек. В 1907 году под патронажем Общества в Гродно были открыты двухгодичные педагогические курсы для подготовки кадров еврейских учителей.