Книга Третий прыжок кенгуру (сборник) - Вл. Николаев

– Тертый или какой, только не калач, – независимо отрезал браконьер.

– Да ты что за птица? – строго спросил прокурор.

– Я Сусликов, при котельне состою.

– Давно на центральной усадьбе? – это уже спросил председатель.

– С полгода.

– Что же я тебя не видывал? – продолжал председатель.

– А я всегда в ночную, днем-то отсыпаюсь, сам никого, почитай, не вижу и не знаю.

– Что с эти фруктом делать? – обратился к прокурору председатель.

– Протокол составим, бланки есть. Дадим ход делу.

Браконьера завели в дачку. Прокурор разложил на столе бумаги.

Сусликов сдернул с головы шапку и оказался куда моложе, чем представлялся до этого. Теперь в светлом помещении, где горела люстра о пяти рожках, видно было, что это не мужик, пожалуй, еще парень лет тридцати-тридцати пяти, хотя, если судить по испитому лицу, то субъект, изрядно помятый беспутной жизнью.

– Чего промышлял? – строго спросил прокурор.

– Как промышлял? Я не промышлял, – недоуменно ответил браконьер.

– Ну, на кого охотился, стрелял кого?

– А, вальдшнепа стрелял. Двух вот подбил, – Сусликов указал на всклоченных маленьких птиц, притороченных к поясу. До этого ни прокурор, ни председатель странным образом их не заметили.

– Ты знал, что охота в заказнике запрещена, что вообще охота еще не открыта? – продолжал прокурор.

– Знать не знал, а что-то такое слышал, – нехотя отвечал браконьер. – У нас этих запретов пруд пруди. Кто все запреты упомнит?

– Незнание законов не является оправданием, – назидательно напомнил прокурор, заполняя положенный текст на казенном бланке.

Председатель же присматривался к Сусликову, соображая, поостыв, что и этого беспутного можно к делу приспособить, использовать должным образом. Председателя в Сусликове привлекала покорность, соединенная с очевидным равнодушием к грядущей ответственности и наказанию.

Председатель не первое десятилетие руководил хозяйством, а стало быть, и людьми, глаз наметан, мог с первого взгляда определить, кто перед ним, с кем имеет дело и чего можно ждать от этого человека. Разглядывая со стороны невзрачного незнакомца, отмечал покорность и непугливость – качества, в повседневной практике не лишние. Такие люди оказывались полезны и даже незаменимы под начальственной рукой.

Заполняя казенную бумагу, прокурор как бы раздевал сидевшего перед ним человека, выспрашивая и выспрашивая со столь свойственным ему нарочито строгим выражением.

– Давно ли и откуда прибыли в наши места?

– Шесть месяцев с днями, освободившись из колонии, – деловито и кратко чеканил Сусликов, судя по всему, не впервой державший подобный ответ.

При этих словах тяжелые брови прокурора непроизвольно поднялись, он поиграл ими и задал следующий вопрос:

– По какой статье привлекались?

Сусликов четко назвал статью и подпункт, квалифицировавшие деяние.

– Так, значит, за хищение, – уточнил прокурор, уже перестав играть бровями.

Эти вопросы и ответы особенно насторожили председателя. Браконьер становился ему более и более интересен. «Значит, тертый калач, видавший виды», – отметил про себя председатель.

– Первая судимость? – продолжал прокурор.

– Вторая.

– Статья?

И на этот раз Сусликов четко назвал статью и подпункт.

– Что ты цифрами бросаешься, ты про суть, про самое дело говори, – не выдержал председатель, желавший знать об этом человеке подробности, позволявшие составить более четкое представление.

– Да примерно то же, только разные сроки предусмотрены, – пояснил прокурор председателю и снова обратился к Сусликову: – Значит, урок не пошел впрок. Сколько дали по первому и второму делу?

– По первому пять, по второму семь, – скучно доложил допрашиваемый.

– А отсидел?

– В лагерях я был. На стройках работал. Первый раз три отбарабанил, по второму тоже три.

– Вел себя надлежаще и работал как положено? – предположил прокурор.

– Выходит, так, – не вдавался в подробности Сусликов.

Разговор вроде уже и не походил на допрос, а смахивал на мирную беседу знакомившихся друг с другом людей.

– Где же ты, братец, проштрафился оба раза? – полюбопытствовал председатель.

– По первости-то на лесоскладе. В компании из девяти человек. Я-то еще легко отделался, другим впаяли будь здоров.

– Много пиломатериалов пустили налево? – продолжал любопытствовать председатель.

– Гору насчитали, – безнадежно махнул рукой Сусликов.

– А второй? – это уже прокурор уточнял.

– Второй на кирпичном заводе. За недостачу кирпича.

– Большая недостача оказалась?

– За маленькие не судят, маленькие списывают. А тут списать оказалось никак невозможно. Да я тут вроде сбоку припеку. Замели широким неводом, был бы поуже, обошлось бы.

– Теперь за браконьерство придется отвечать, – вроде бы даже сочувственно произнес председатель, посмотрел на прокурора и, явно смягчаясь, молвил: – Велика ли провинность?

– Это как посмотреть! Две замухрышистые птицы, конечно, ерунда. Может, и третью подстрелили?

– Не, промазал, – заверил Сусликов. – В самый момент спуска крючка кто-то из вас то ли хмыкнул, то ли еще какой звук издал, палец и дрогнул. Честно, смазал.

Председатель и прокурор уже забыли пережитый страх, к ним вернулось то размягчение, какое испытали оба после сауны, после выпивки и закуски, все, что произошло, показалось таким мелким и ничтожным, что не стоило и внимания, возни, даже шевеления пальцев, не говоря о какой-либо мыслительной работе. Явилось желание закончить дело пристойным образом. Но как?..

– Что-то чайку захотелось, – меланхолически вымолвил председатель.

– Хорошо бы вздуть самовар, – поддержал прокурор.

– Так это разом, – подхватился замухрышистый Сусликов, демонстрируя охотную готовность услужить.

Он еще при входе, даром что не озирался по сторонам, быстрым и тайным взглядом в одно неуловимое мгновение схватил и столик в стороне, где поблескивал электрический самовар, и буфет старинный с вырезанными на дверцах утками. В нем виднелась посуда на несколько персон, рюмки, бокалы, фужеры, блюда, тарелки, чайники, соусники, сахарницы и прочая столовая утварь.

По запахам угадывалось, что буфет не пуст, что найдется чем поживиться, если поискать. Да и искать особенно не надо, достаточно поглядеть со вниманием.

Сусликов живехонько подхватил самовар, вылил остатки, не сходя с крыльца, лишь спустившись на две ступеньки, живо наполнил родниковой водой из накрытого чистым основным кружком большого эмалированного ведра. Вернулся и включил самовар в сеть. Затем занялся поисками съестного.