Книга День луны - Чингиз Абдуллаев

— Я всегда говорил, что нельзя доверять этим бывшим«мусорам»! — кричал он. — Это твоя идея была. Седой, с этимикретинами.

Вот, полюбуйся, в решающий момент они оставили нас одних.Подлецы, мерзавцы! — Он выкрикивал оскорбления с таким задором, как будтоих могли услышать оставшиеся на земле сотрудники Лося. Но постепенно онуспокоился. Ровный гул моторов благотворно подействовал на его нервы. Он встал,подошел к ящикам с валютой и ценностями.

— Двести пятьдесят миллионов долларов, — сказалон, заливаясь лающим смехом, — двести пятьдесят миллионов. Мы богаты,ребята. Теперь мы очень богаты.

Абуладзе сидел в кресле, не глядя на взбесившегося от денегМайского. Седой и Карина также не проявляли особого интереса к деньгам. А вотостальные — Бармин, Эдик, Майский — перебирали пачки с долларами, радостнохихикали, трогая ювелирные изделия.

— Получилось! — радостно кричал Майский. —Все получилось!

— Мы еще не сели, — вдруг мрачно сказал Седой.

— Что? — не понял Майский. — Что ты сказал?

— Мы еще не сели на землю. Когда сядем и перепишем этиденьги на свои имена, тогда и будем радоваться.

— Дурак ты, Седой! — убежденно сказалМайский. — Такие деньги у нас, а ты все не веришь. Да за эти деньги можновесь мир купить, весь мир! Теперь у тебя будет все, что захочешь.

Девочки, пардон, мадам, — обратился он к Карине, —мальчики, если хочешь разнообразия, дворцы, замки, вино. Все. Весь мир можешькупить.

— Вы ведь умный человек, — сказал Седой, —вон сидит впереди полковник. Попробуйте для начала купить его.

— Его, его, — засмеялся Майский, — тыпосмотри на него внимательно. Он же грузин.

Южный человек. Ты когда-нибудь встречал хоть одногокавказца, который откажется от своей прибыли? Да он за сто тысяч долларов своиполковничьи погоны в Куре утопит. Ведь утопишь, полковник?

Абуладзе, морщась, взглянул на него, но ничего не сказал,отвернувшись.

— Ты у нас гордый, значит. Может, ты князь, как всегрузины? — засмеялся Майский. — Сто тысяч тебе мало. Двести даю,триста. Нет, пятьсот даю, но чтобы ты встал и сказал этому парню все, что тыдумаешь о своей прежней службе.

— Оставь его, — равнодушно сказал Седой, впервыеобращаясь к Майскому на «ты», — это просто не тот тип.

— Не бывает таких людей, — покачал головойМайский, — каждый продается и покупается. Вопрос лишь в цене. Миллиондаю, — вдруг сказал он, и все обернулись на его голос.

Очевидно, его задевало упрямство Абуладзе.

— Слушай, зачем ты глупости говоришь? — спросилполковник. — Не надо из себя дурачка делать. Некрасиво. Ты ведь давно ужепонял, что мне твои деньги не нужны. Грязные это деньги, ворованные. На кровиони. И насчет грузин ты тоже не очень увлекайся. Мы любим заработанные деньги.Есть, конечно, среди нас подонки, но такие деньги мужчина не возьмет.

Ты посчитай, сколько сегодня людей из-за них погибло. А тытут из себя коммерсанта изображаешь, миллионами швыряешься.

— Значит, миллион тебе мало? — тихо спросилМайский. — Что же ты тогда хочешь?

— Ты такую цену дать не сможешь.

— Ха! — хмыкнул Майский. — Значит, все-такиесть цена?

— Конечно, есть. Всему в мире есть своя цена, —рассудительно сказал Абуладзе.

Даже Карина начала с любопытством прислушиваться к ихразговору.

— Ну да, конечно. Тебе просто нужно больше.

— Гораздо больше. Такая цена, которую ты мне дать незахочешь.

— А ты скажи, полковник, может, дам, — заулыбалсяМайский.

— Вот когда ты, Майский, и твои люди будут в камересмертников сидеть, вот тогда я получу настоящую цену. Высшую цену за все, чтосегодня случилось.

Наступила тишина. Бык подвинул к себе автомат. Абуладзезаметил это движение.

— Лучше ножом убить, — сказал онравнодушно, — автомат может повредить обшивку самолета.

— Смелый ты, — мрачно сказал Майский, — июмор у тебя, как у висельника. А еще говорят, что грузины остроумные люди.

— Про грузин много разного говорят, —рассудительно сказал Абуладзе, — а я тебе скажу: ты всему не верь. А вотнасчет камеры поверь.

Это действительно будет.

— Заткнись! — вскочил Майский. — Мы тебя недля этого в самолет взяли, чтобы ты нам свои проповеди читал. Ты думаешь, яхотел тебя вообще с собой везти?

— Знаю, что не хотел, — сразу ответилАбуладзе, — ты свою машину ждал с друзьями.

Милицейскую машину.

— И это ты знаешь, — криво улыбнулся Майский.

— Конечно, знаю. И даже другое знаю.

Майор Сизов, который ни в чем не виноват, должен был сейчасвместо меня лететь в этом самолете. Вы его захватили нарочно, чтобы все думалио нем как о предателе. А на самом деле он настоящий герой.

— Так, значит. Тебе пора умирать, полковник. Ты у насвсе знаешь лучше меня.

— Работа такая у меня. Майский. Должен все знать.

Из кабины экипажа вышел Константин.

— Пролетаем Белоруссию. Они спрашивают, куда лететь.

— В Прагу, — быстро сказал Майский, метнув взглядна Абуладзе, — скажи, что мы летим в Прагу. И не оставляй их одних. Онитебе что хочешь могут сделать, пока одни.

Константин ушел в кабину.

— В Праге заправимся, — громко сказал АркадийАлександрович, обращаясь к Седому, — а потом полетим дальше. — В этотмомент раздался звонок сотового телефона. Майский достал свой второй телефон испросил: — Кто говорит?

— Как ваши дела? — спросил Переда.

— Все в порядке. Мы уже взлетели. Все идет по плану,Мигель. Деньги уже на борту самолета.

Очевидно, Переда кричал от радости, если даже Майскийулыбнулся.

— А у вас как дела? — спросил он в свою очередь.

— Питер уже на борту, — доложил Переда, —летим по графику.

— Ждите нас, — сказал Майский, — мы будемвовремя. Главное, забрать Всеволда в Чехии. Тогда все будет нормально. —Он закончил разговор, встал и снова подошел к ящикам с деньгами. —Эдик, — крикнул он, — пойди и скажи, чтобы они запросили разрешениена посадку. И передай наши позывные в Москву. Пусть предупредят чехов, чтобынас не трогали. Иначе не увидят своей третьей капсулы.

Эдик вскочил, бросившись в кабину экипажа. Седой молчавстал, проходя к ящику, где была еда. Принес несколько бутербродов, протянулодин из них Абуладзе. Тот не стал даже смотреть. Седой положил бутерброд рядомна сиденье, горько усмехнулся и отошел от полковника. Майский, заметив, как онпонес бутерброд полковнику, тем не менее ничего не сказал. Карина взялабутерброд.