Книга Представитель - Алекс Орлов

Птюч вернул крышку на место, и она глухо лязгнула, заставив его задуматься о состоянии своей психики. Это было невозможно, но факт оставался фактом: Густав испытал необычайно яркий оргазм именно в тот момент, когда крышка люка встала на место.

«Должно быть, я маньяк, – подумал он.-Должно быть, я опасен и место мне в тюрьме...» Однако тут же отметил, что секс случался в его жизни не так уж часто, а самоутверждался он в бою. В жестоких схватках с агентами контрразведки, где не было места сексуальным сдвигам.

Постояв в уличном тупике, Густав пошел прочь, надеясь, что успеет составить план нападения на базу. Ангары, арсеналы и перечень поражающих элементов – вот что смущало разум Густава, вот что гнало его вперед. А что касалось победы, в этом он вовсе не сомневался. Оставалось лишь свести до минимума преимущество врага.

И это было делом привычным.

95

Еще до наступления положенного часа, на который была назначена встреча Майка и Карсона, в отель к Баварски приехал курьер, который и вручил ему записку.

В ней говорилось, что было бы удобнее встретиться в офисе адвокатской конторы «Цюрих, Цюрих и Урбано», которых мистер Карсон назначил управлять своими делами. Далее сообщалось, что курьер знает адрес этой конторы и может доставить туда Майка к первоначально оговоренному часу. То есть – к двенадцати.

– Мне подождать у подъезда, сэр? – спросил курьер, с интересом рассматривавший худощавого подростка, которому писали письма такие важные господа.

– Да, подождите меня. Я скоро спущусь. Курьер ушел, и Гвинет тут же заявил:

– Это ловушка, Майк. Как пить дать ловушка. Тебя там просто прихлопнут, а перед этим заставят выложить все, что ты знаешь об этих бассейнах...

– Едва ли, – покачал головой Майк. – Думаю, что они попытаются меня обмануть, но даже не предполагают, что я могу воспроизвести по памяти почти всю информацию. Кто поверит, что вчерашний пастух способен на такое?..

– И все же Гвинет прав, – отозвался из угла Шило, который занимался любимой работой – чистил ружья, которые притащил ит загона еще накануне вечером. – Мы должны тебя поддержать, а иначе и быть не может. И лучше, если с тобой на пару пойду я.

Шило открыл затвор, заглянул в ствол и зачем-то туда дунул.

– А почему ты, а не я? – возразил Гвинет.

– Потому что у тебя мордочка городская. Смазливенькая – такие нравятся девицам. А у меняя вид деревенского придурка. Мне одна шлюха так и сказала: «Деревенский ты придурок».,

Шило протер винтовку тряпочкой и поставил к стене. Затем он поднялся и, посмотрев на Гвинета и Майка, улыбнулся:

– Ну что, правда похож?

– Может быть, лицо у тебя... немного простое, вот и все, – заметил Майк.

– Вот об этом я и говорю, – согласился Шило. – А еще я возьму свою старую куртку и шляпу. В них я чувствую себя настоящим «барсуком», а не леденцовым болванчиком.

– А мне что – на хозяйстве, что ли, оставаться? – возмутился Гвинет.

– Не забывай, здесь все наши записи, – сказал ему Майк.

– Ну ладно, – со вздохом согласился Гвинет. – Только и вы не забывайте, что эта говорящая штука – диспикер при мне, и, если что, обязательно звоните.

Тем временем Майк наскоро собрался, сунул за пояс пистолет, а в карман положил авторучку, которую купил накануне. Теперь он был готов к подписанию договора, а Шило был готов сопровождать Майка, спрятав под широкой курткой короткую кавалерийскую винтовку.

Возле подъезда их действительно ждал курьер на красивой синей машине. Пожалуй, даже слишком красивой для обычной курьерской работы.

Завидев пассажиров, он выскочил и предупредительно открыл дверцу. Правда, появление второго человека в потертой куртке и старой гиптуккерской шляпе слегка его озадачило, однако он справедливо рассудил, что с несовершеннолетним должен ехать кто-то из взрослых, а Шило на роль взрослого вполне годился.

Двигатель автомобиля заурчал, как домашний кот, и машина плавно тронулась, мигнув для проформы сигнальными огнями.

Майк снял шляпу и стал смотреть в окно, на улицы Ларбени, которые теперь выглядели совсем иначе.

Взять хотя бы прохожих. Майк впервые за все время, что провел в городе, стал замечать, что эти люди вовсе не похожи на сонных мух, какими казались прежде. На самом деле они куда-то спешили, улыбались и разговаривали, останавливаясь у стеклянных витрин.

Фургоны с товарами подъезжали к магазинным складам, и шустрые грузчики быстро разбирали всевозможные тюки, ящики и бочонки.

Город жил своей жизнью, и в нем было много других важных деталей, никак не связанных с торговлей туками. Они цеплялись друг за друга, словно шестеренки, и проворачивали все это сложное городское хозяйство.

Машина для сбора мусора, аварийный фургон водопроводной компании, мойщики окон со складными лесенками. Майк и не подозревал, что ему может быть интересно наблюдать за ними.

«Это как на ферме или на острове Моргана – каждый знает свои обязанности и беспрекословно их выполняет...» – размышлял он.

– Ну вот мы и приехали, – объявил вдруг курьер, подводя машину к подъезду с широкой лестницей и двумя вазами, населенными чахлыми растениями.

Не дожидаясь, пока шофер откроет двери, Майк и Шило самостоятельно выбрались из автомобиля и огляделись.

– Что скажешь? – спросил Майк, делая вид, что просто разминает ноги.

– Да чего-то здесь нечисто, – ответил Шило, стараясь проникнуть взглядом сквозь подстриженные кусты.

– Значит, все так, как я и предполагал, – сказал Майк. – Пойдем внутрь, там разберемся. А ты, – обратился Майк к курьеру, – иди впереди и показывай дорогу.

– Конечно, сэр, – поспешно согласился тот. – Это на третьем этаже, но тут есть лифт.

– Не нужно, обойдемся без лифта.

– Как скажете, сэр. Как скажете.

Внутри оказалось достаточно светло и чисто, однако попахивало мышами. Или тараканами – Майк в этом не особенно разбирался. Ступеньки были крутые, идущий впереди курьер то и дело спотыкался.

На втором этаже оказалось несколько дверей, покрашенных в разные цвета, а на одной вдобавок красовалась табличка: «Ремонт обувных экстракторов».

Когда гости стали подниматься на третий этаж, Майк снова потянул носом и обнаружил, что мышами больше не пахнет. Зато на стене фигурировало несколько букв, составлявших неприличное слово.

Слово это пытались закрашивать не один раз, однако оно было процарапано на совесть и требовало к себе более серьезного отношения.

– Вот здесь, – сказал наконец курьер, останавливаясь у обычной двери. Бедняга тяжело дышал и виновато улыбался, словно сам настоял на пешей прогулке.

– Открывай, – сказал Шило.