Книга Русалка для интимных встреч - Татьяна Тронина

— Ах, так его Васей зовут!

— Ну да! Только умоляю, никому ни слова! Если Гликерия Петровна пронюхает, она меня живьем съест, вместе с потрохами!

— С ума сойти… — рассеянно пробормотала Валя.

— Вот так! Он сейчас внизу, в машине меня ждет, — Наталью так распирало счастье, что она не знала, как его выразить. — Нет, ты определенно бледная. И худющая. Вон скулы как торчат!

— Они у меня всегда торчали, — напомнила Валя. — У меня просто голова болит. Из-за дождя. В межсезонье всегда как-то не так…

— При чем тут межсезонье! — завопила Наталья, которая наконец поняла, в какой форме можно выразить свое счастье. Просто надо помочь кому-то. — Едем! У меня тетка в поликлинике работает, она тебе давление смерит. У тебя наверняка давление! Она сегодня как раз до восьми — еще успеваем…

— Ната…

— И не спорь! Если ты будешь спорить, я Васю позову, мы тебя силой к доктору отвезем. Знаешь, у меня мировецкая тетка! И потом, я ей Васю хочу показать — как раз повод!

Набережная была окутана туманом, моросил мелкий дождь.

Бывший супруг мадам Климантович сидел в «Жигулях» и мечтательно смотрел по сторонам.

— А, Валечка… — смутился он, увидев, что Наталья запихивает в салон свою бывшую коллегу. — Вас куда-то надо подбросить?

— Нам туда же. Едем к тете Кате, она недалеко от «Чеховской», — деловито бросила Наталья.

— Как скажешь! — покорно улыбнулся тощий, долговязый Вася Климантович, почти упирающийся макушкой в крышу автомобиля.

— Леонарда на пенсию собралась, — болтала по дороге Наталья. — Милый, не гони так, дорога мокрая… Конечно, лет-то ей уже! Я так думаю, что у меня есть шанс занять ее место…

Валя вполуха слушала ее. «Куда я еду, зачем… Нет никакого смысла. Гуров заезжал на прошлой неделе — как постарел! Вот уж не ожидала, что он будет так переживать… Говорил, что Гошка с Тошкой вели себя очень мужественно. Наверное, уже снова в Англию улетели… Как хорошо, что у них есть Гуров. Бедный, несчастный мой Ванечка, что же ты наделал…»

Окна поликлиники горели ярко-желтым светом.

Сначала тетя Катя — полная, румяная женщина лет шестидесяти — долго обнималась-целовалась с Натальей, потом игриво кокетничала с ее женихом.

— Ну-с, а это у нас кто?

— Теть Кать, это Валя, мы с ней работали вместе. Она на голову жаловалась.

Валя начала сопротивляться — голова у нее уже совершенно прошла, но тетя Катя была старым, закаленным жизнью медработником и свято верила в то, что здоровых людей нет, а есть только необследованные.

Она выгнала Васю Климантовича в коридор и принялась мерить Вале давление. Давление было в пределах нормы. Потом велела раздеться до пояса и слушала легкие. Хрипов не было. Потом положила на кушетку и потыкала в живот холодными твердыми пальцами.

— Ну не знаю… — пробормотала она. — Хорошо бы еще анализы сдать. Вроде все с ней порядке. Хотя…

— Я же тебе говорила! — с досадой воскликнула Валя, обернувшись к Наталье. — Я оденусь, а то мне холодно.

— Одевайся, милая… — Тетя Катя грузно плюхнулась в кресло и принялась писать какие-то бумажки. — А скажи, последний цикл у тебя когда был?

— Что? Ах, это… — Валя задумалась. — Я не помню.

— Как это? — в один голос спросили Наталья со своей теткой.

— Ну так, не помню…

— Амнезия, что ли, приключилась? — прищурила один глаз тетя Катя.

Валя, застегивая рубашку на груди, принялась терпеливо объяснять — ей было неприятно и неловко:

— Во-первых, я ушла от мужа. Во-вторых, умер дед. В-третьих, меня бросил человек, которого я любила… Потом… Нет, этого я вам не могу сказать… — Она замолчала, вспомнив желтый цветок на воде, кружащийся в водовороте.

Наталья прижала руки к груди.

— Господи, Валька, я не знала… Ты бросила Илью? Он же не муж был, а золото…

— Просто так мужей не бросают, — остановила ее тетя Катя. — Значит, причина была, — веско заключила она. — Хотя теперь понятно, почему ты не в себе… Ладно, милая, пошли за мной.

— Куда?

— На втором этаже кабинет ультразвуковой диагностики. УЗИ сделаем, на всякий случай…

— Зачем?

— Так полагается…

Василий в коридоре вскочил, потом снова сел. Заморгал глазами.

— Теть Кать, я вас тут подожду… — Наталья села рядом с ним, взяла за руку, улыбнулась.

Держась за стену, толстая Натальина тетка шлепала по ступеням. Валя шла за ней и ругала себя последними словами.

— Вот, Софья Ароновна, сделайте УЗИ дамочке… — заявила тетя Катя, когда они ввалились в очередной кабинет.

Софья Ароновна очень хладнокровно восприняла это нашествие.

— Ложитесь… — меланхолично сказала она. — Рубашку повыше поднимите… а юбку, наоборот, пониже…

Она налила холодного скользкого геля на живот Вале, принялась возить по нему приборчик. По экрану включенного монитора, который стоял рядом с изголовьем кушетки, побежали какие-то тени.

— Ну, все ясно… — вздохнула Натальина тетка, стоя за спиной Софьи Ароновны. — Я так и думала!

— Что? — спросила Валя, приподнявшись на локте. Она тщетно пыталась разглядеть то, что было на мониторе, но там царила сплошная черно-белая неразбериха.

— Вы беременны, — меланхолично произнесла Софья Ароновна. — Патологий никаких не видно… Да, Кать, я слышала, у тебя племянница замуж выходит?

Натальина тетка что-то ей ответила, но Валя уже ничего не слышала. Беременна. У нее будет ребенок…

«Ванечка… если бы ты знал! О, как ужасно, как глупо все получилось… Если бы ты был сейчас со мной! Ребенок… Наш ребенок… Последний привет, последнее прости…»

Она почувствовала, как от слез начинает щипать глаза.

— Четыре недели, — громко произнесла Софья Ароновна. — Ни больше ни меньше. Да, Кать?

— Именно… — кивнула довольная толстуха. — Я прямо сразу поняла, в чем тут дело. Дай, думаю, окончательно удостоверюсь. Голова — она просто так болеть не может!

За окнами поликлиники царила сизая мгла. Дождь стрекотал по карнизу. Нет, это не дождь, это Софья Ароновна что-то распечатывала на принтере…

«Я всегда так хотела ребенка. И вот, когда я совсем не ждала… Если бы Ваня знал! Возможно, это остановило бы его. Уже четыре недели во мне живет его ребенок.. Как — четыре недели?!»

— Да вы с ума сошли! — Валя быстро стерла салфеткой гель с живота и села на кушетке. — Не может быть! Вы ошиблись!

— Что не может быть? — меланхолично спросила Софья Ароновна.

— Четыре недели… — Валя лихорадочно стала вспоминать. — Должно быть, два месяца, не меньше!